Мысли заметались в его голове. Он был не вооружен, но нельзя было и думать о том, чтобы перевозить оружие через границу. Если бы он даже попытался остановить фургон и убрать водителя, то прицельный и плотный огонь охраны не позволил бы завершить операцию.
Но ведь должен же быть способ!
Джейсон быстро побежал к началу дороги, откуда уже не видно было ни шлагбаума, ни солдат, а, следовательно, и он для них был не виден. Он принял вид рассеянного туриста и прислушался. До него донеслись звуки открываемых ворот и шум работающего двигателя. Теперь он перебрался с дороги к скоплению кустов, растущих на обочине. Фургон заканчивал поворот, когда Борн вырос перед тяжелой машиной. Он рванулся к двери водителя, издавая крик испуганного человека, на которого неожиданно чуть не наехал автомобиль. При этом его рука попала в открытое окно, а еще через мгновенье он уже лежал на земле, имитируя потерю сознания. Фургон остановился, и водитель выбрался из кабины, очевидно, чтобы высказать свое мнение о случившемся. Но такой возможности у него не оказалось. Борн ударил его по лодыжке, сваливая с ног, а затем нанес два удара по голове. Уложив бесчувственное тело рядом с фургоном, он заметил, что левый внутренний карман водительского пиджака несколько оттопырен. Без сомнения, это было оружие, и Борн его конечно же забрал. Теперь можно было подождать и человека из Макао. Но тот почему-то не появлялся, и это было несколько не логично. Открыв заднюю дверь, он увидел, что фургон пуст. Тогда Джейсон вернулся к водителю. Приведя его в чувство, он пристально посмотрел на него.
— Ней ли? — резко, но тихо произнес Борн. — Где человек, который был в этом фургоне?
— Он остался там, в служебной машине. Вместе с ним еще один человек, которого никто не знает. Не отнимайте у меня жизнь! Ведь мои семеро детей станут сиротами!
— Садись в машину, — сказал Борн, поднимая его с земли, — и уезжай отсюда как можно быстрее.
Очередного приглашения не потребовалось. Фургон с огромной скоростью преодолел поворот и вскоре исчез из вида. «Человек, которого никто не знает?» Что могла означать эта фраза? Но, с другой стороны, человек из Макао оставался внутри охраняемой зоны, и эти слова не меняли существующего положения дел.
Борн вернулся к такси и забрался на переднее сиденье. Денег на полу уже не было.
— Вы удовлетворены прогулкой? — спросил водитель. — Смогу я получить десятикратную прибавку к тому, что вы бросили к моим недостойным ногам?
— Хватит об этом, Чарли Чен! Сейчас по этой дороге будет выезжать автомобиль, а ты должен делать точно то, что я тебе скажу. Ты понял меня? Это может увеличить твой интерес до пятнадцати, если ты выполнишь свою работу. Давай, включай двигатель и поезжай до конца этой стоянки. Я не знаю, сколько нам придется ждать.
— Время — это деньги, сэр.
— А ну, прекрати это!
Ждать пришлось ровно двадцать минут. Коричневый «Седан» появился на дороге, и Борн увидел то, чего он не мог видеть раньше. Окна машины были затенены гораздо сильнее, нежели у темно-зеленого фургона, поэтому увидеть, кто был внутри машины, было невозможно. И, почти одновременно, Борн услышал обрывки слов, которые он, без сомнения, должен был услышать. — Заберите назад ваши деньги, — тихо произнес водитель. — Я отвезу вас назад, в Лоу Ву. Считайте, что я никогда не видел вас.
— Но почему?
— Это правительственная машина, и я не буду преследовать ее.
— Подожди минуту! Только одну минуту! Двадцать! Двадцать раз по столько же и еще премия, если все это выйдет так, как надо! Пока я буду разглядывать окрестности, ты будешь следовать за ними. Я всего-навсего турист, который хочет осмотреть все вокруг. Нет, да подожди же! Вот, я покажу тебе! Это моя виза, где сказано, что я собираюсь вложить сюда деньги! А инвесторы всегда хотят сами осмотреть все, с чем им придется иметь дело.
— В двадцать раз? — переспросил водитель, уставившись на Борна. — А где гарантии, что я получу все это?
— Я положу это на сиденье между нами и не буду пытаться забрать назад. Ведь ты профессиональный водитель и можешь выкинуть любой трюк с машиной, к которому я могу быть не готов. — Хорошо! Но я буду оставаться достаточно далеко, я хорошо знаю эти дороги, ну, может быть есть несколько мест, где я редко бывал.
Минут через тридцать пять, придерживаясь на безопасном, по его мнению, расстоянии от «Седана», водитель заговорил снова: — Они движутся по направлению аэродрома.
— А что это за аэродром?
— Он используется только правительственными чиновниками, но там бывают и богатые люди с юга.
— Это те, кто вкладывает деньги в промышленность?
— В экономическую зону.
— Я и есть один из таких инвесторов, и, даже, это указано в моей визе! Так что давай, приближайся к ним! Поторопись!
— Между нами еще пять машин, и мы договорились об этой дистанции.
— Сейчас ситуация изменилась. У меня деньги, и я хочу вложить их здесь, в Китае!
— Но нас остановят при въезде. Могут позвонить по телефону, чтобы справиться о вас.
— У меня есть имя одного банкира из Шензена, на которого я могу сослаться.
— А есть ли у него ваше имя, сэр? И список китайских фирм, с которыми вы ведете дела? Конечно, вы можете рассказать все это дежурному у ворот, но если этот банкир не знает вас, то вы можете надолго застрять в Китае, по крайней мере, на весь период, пока это не будет тщательно расследовано. Могут пройти недели, а может быть и месяцы.
— Но мне надо догнать эту машину!
— Если вы приблизитесь к ней, вас могут пристрелить.
— Черт возьми! — закричал по-английски Борн, потом быстро перешел на китайский: — Слушай меня! Я не могу больше ждать, я должен увидеть его! И у меня нет времени на объяснения.
— Но это ваши проблемы, и меня они не касаются, — очень осторожно, но холодно ответил китаец.
— Держись прямо за «Седаном» и подъезжай к воротам! Говорить буду я! — Вы хотите очень многого! Меня не должны видеть ни с вами, ни с кем-либо подобным вам.
— Делай, что я сказал, — коротко произнес Борн, доставая из-за пояса пистолет.
Боль в груди была невыносима, пока Борн стоял у широкого окна, рассматривая аэродром. Зал ожидания было небольшой, рассчитанный на привилегированных пассажиров. Он объяснил, используя английский, что ожидает рейс из Пекина, о котором ему сообщили в консульстве на Квин Роуд. С этим рейсом должно прибыть одно должностное лицо, имя которого он мог бы и назвать, но учитывая их встречи в Госдепартаменте, в США, они лично знакомы, и при встрече узнают друг друга. На что получил разрешение, а также на временную стоянку такси, которое он нанял на обратный путь. Коричневый «Седан» с темными непрозрачными стеклами теперь находился на стоянке. Борн наблюдал за ним из окна зала ожидания. В следующее мгновенье автомобиль начал медленно двигаться вперед и подъехал к средних размеров реактивному самолету. Борн силился разглядеть происходящее на летном поле, досадуя, что у него нет бинокля. Но тут же понял, что и бинокль был бы бесполезен. Автомобиль так же медленно развернулся и, объехав хвост самолета, скрылся за ним.
Через несколько секунд самолет вырулил на стартовую полосу, а коричневый «Седан» проделал свой путь к прежнему месту около выезда с аэродрома.
Что он мог с этим поделать?
Борн бросился к первому окну, где был виден дежурный, и начал быстро объяснять ему: — Этот самолет! Он вылетел рейсом на Шанхай? Мне сказали представители из Пекина, что я должен вылететь на нем! Задержите его! Дежурный поднял трубку телефона, набрал номер и что-то произнес.
Выслушав ответ, он повернулся к Борну. — Это не ваш рейс, сэр! Этот самолет направился в Гуандонг. — А где это?
— На границе с Макао, сэр.
Так значит, по-прежнему Макао. Пятый стол, казино Кам Пек.
Глава 14
— Я не хочу этого слышать! — взорвался Эдвард Ньюингтон Мак-Алистер, едва не выпрыгивая из своего кресла.
— Успокойтесь, Эдвард, — спокойно заговорил майор Лин Вэньчжу. — Так или иначе, но это произошло.
— Возможно, что это и моя ошибка, — вступил в разговор врач-англичанин, стоя чуть не на вытяжку перед столом американца в комнате-офисе дома на Виктория Пик. — Ведь практически, каждый симптом, который у нее обнаруживался, свидетельствовал о явном ухудшении здоровья. А на самом деле она провела меня, как последнего идиота!
— Господи! Мне еще нужно переговорить с Хэвилендом! — почти вслух произнес Мак-Алистер.
— Посол Хэвиленд? — переспросил Вэньчжу.
— Считайте, что я ничего не говорил, и никто не слышал этого имени. Но что же я скажу ему?! Ведь она получила свои первые уроки у «самого Хамелеона», — глубокомысленно заключил помощник Госсекретаря.
— Прошу простить, но я не понял, о чем идет речь? — выразил недоумение врач.
— Это не имеет для вас большого значения, доктор, — успокоил его китаец. — Это всего лишь наш рабочий термин.
— Я должен просмотреть все содержимое документов, «все»!
— Что вы имеете в виду, Эдвард? — поинтересовался китаец.
— Может быть тебе и неизвестно, но я знаю, как их преследовали чуть ли не по всей Европе, и они, тем не менее, ускользнули. Сейчас они находятся порознь, но мы все равно не знаем ни того, что они будут делать завтра, ни того, что они делают даже сейчас.
— Но у тебя есть какая-то нить? Хоть малейший намек?
— Это все можно найти там, в архивных документах, — задумчиво произнес Мак-Алистер, потирая правый висок. — Я прошу прощенья, джентльмены, но придется вас покинуть, так как мне нужно сделать один неприятный звонок.
Мари обменяла свою одежду с доплатой всего в несколько долларов, получив другой, более подходящий для ее обстоятельств наряд. Эффект был более чем удовлетворительный: ее волосы были убраны под мягкую летнюю шляпу с широкими полями, на ней была широкая блуза, скрывающая ее фигуру, и плиссированная юбка, обувь без каблуков уменьшала ее рост, а вульгарная сумка немедленно выдавала ее принадлежность к многочисленному братству легковерных туристов. Другими словами, уроки, полученные в Париже, явно пошли ей на пользу: она стала тем, кем никогда не была. Позвонив в консульство Канады, Мари выяснила, каким автобусом она может добраться до него от Китайского университета. Консульство размещалось на четырнадцатом этаже комплекса «Азия», отданного под офисы. Войдя в лифт, она убедилась, что никто не обратил на нее никакого внимания, а мужчины в холле бросили на нее лишь секундный, ничего не выражающий взгляд.