арик-хозяин убрал цветы и открыл дверь. Банкир вошел в помещение и поклонился Мари.
— Как вам понравилось представление, мадам?
— Я еще не поняла, что все это значит?
— Похоронный марш для усопших. В данном случае, вне всяких сомнений, он предназначался для тех убитых животных, которых вы могли видеть в холодильнике мистера Ву.
— Вы?.. Все это было заранее спланировано?
— Будет точнее, если вы скажете, что все находилось в состоянии полной готовности, — пояснил Джи Тай. — Очень часто многие наши родственники с Севера переходят границу, чтобы повидать друг друга, а солдаты вылавливают их и отправляют назад. Поэтому мы всегда стараемся защитить их и в любой момент прийти на помощь.
— Но я?.. Что вы знаете обо мне?
— Мы наблюдали, мы ждали. Вы, скорее всего, прятались, вы от кого-то убегали. Так мы считали. Вы сказали нам, что не пойдете в полицию с заявлением на тех двух хулиганов. Поэтому вам и указали дорогу, путь к отступлению, в этот переулок, заканчивающийся тупиком.
— Так значит, эти женщины, стоявшие за покупками?..
— Да. Они должны были перегородить улицу, когда вы появились там, чтобы направить вас к магазину. Мы должны были вам помочь.
Мари взглянула на озабоченные лица китайцев, стоящих перед зашторенными окнами и заполнивших почти всю улицу, затем перевела взгляд на банкира. — А почему вы решили, что я не преступница?
— Для нас это не имело большого значения, мадам. Гораздо важнее оскорбление, которое нанесли вам наши молодые люди, а кроме того, мадам, вы не похожи на преступницу ни по виду, ни по манере говорить.
— Да, действительно, я не принадлежу к этому типу людей. Но мне нужна помощь. Мне необходимо вернуться в Гонконг, желательно в отель, где меня не могли бы найти и где был бы телефон. Я пока не знаю, кого именно я хочу разыскать, но я постараюсь добраться до людей, которые смогут мне помочь... помочь нам. — Мари замолчала на мгновенье, ее глаза неподвижно остановились на банкире. — Человек по имени Дэвид, это мой муж.
— Я могу понять и это и многое другое, мадам, — ответил Джи Тай, — но прежде всего, вам необходим врач.
— Что?
— Ваши ноги, мадам. Они буквально кровоточат.
Мари посмотрела вниз. Кровь проступала через бинты и через ткань легких комнатных тапочек, в которых она выбежала на улицу. — Да, вы правы, — согласилась она.
— Затем — одежда и транспорт. Отель я подберу для вас сам и сниму номер на любое имя, какое вам понравится. Возникает вопрос о деньгах. Вы располагаете хоть какой-то суммой?
— Я не знаю, — неуверенно произнесла Мари, открывая сумочку и выкладывая из нее деньги, которые Кэтрин Степлс на всякий случай оставила ей.
— Мы не очень богаты здесь, в Таен Мане, но вполне вероятно, что мы сможем помочь вам. Уже были разговоры о денежном сборе.
— Я достаточно состоятельная женщина, мистер Джи Тай, — перебила его Мари. — И если это необходимо, и, честно говоря, если я останусь жива, вам будет возвращено все до последнего цента со значительным превышением процента первичной нормы ставок.
— Как вам будет угодно, ведь я банкир и могу принять такое предложение. Но каким образом такая очаровательная леди, как вы, знает все о процентах и первичных нормах ставок? — улыбаясь закончил Джи Тай.
— Вы банкир, а я, как ни странно, экономист. И откуда бы еще банкиры узнавали о влиянии инфляционных процессов на изменение курсов валют, и, в первую очередь, на изменение процента начальных ставок? — И Мари рассмеялась чуть ли не в первый раз за долгое время.
У нее был почти целый час для спокойных размышлений, когда она ехала в такси, пересекая тихую сельскую местность, раскинувшуюся между Таен Маном и Коулуном. И еще минут сорок пять они ехали по густонаселенным предместьям Коулуна, которые все вместе образовывали район под названием Монгкок.
Жители Таен Мана, принявшие участие в судьбе волею случая заброшенной к ним американки, оказались не только благородными и покровительственными, но и чрезвычайно изобретательными. Учитывая то обстоятельство, что белая женщина явно прячется от кого-то и кого-то ищет, ее появление в Коулуне или Гонконге должно пройти абсолютно незаметно. Для этого ее внешность должна быть явно изменена. С этой целью в разных магазинах были куплены предметы европейской одежды, которые в первый момент поразили Мари своей разрозненностью и кажущейся несовместимостью. Они казались однообразно-скучными в массе тускло-коричневых тонов, скромными, но не лишенными определенного изящества, и в то же время мрачными, и создавали впечатление, что их владелица либо напрочь лишена понятия о современной моде, либо проявляет определенное пренебрежение по отношению к ней. И только через час, находясь в боковой комнате местного салона красоты, она поняла, почему для нее был выбран именно такой костюм. Женщины же продолжали суетиться вокруг нее. Ей вымыли и высушили под феном волосы, а затем мастера косметики надолго занялись ее внешностью, по очереди демонстрируя, что может сделать их искусство. Когда все было закончено и она взглянула на себя в зеркало, то едва не задохнулась. Ее лицо было изменено почти до неузнаваемости и имело бледный оттенок усталости. Это было лицо женщины, постаревшей как минимум лет на десять, и оно дополнялось обрамлением из волос серого, почти мышиного цвета с едва уловимым серебристым оттенком. Нечто аналогичное она пыталась сделать при побеге из госпиталя, но то, что она увидела, было сделано явно с более дерзким и широким размахом. Она являла собой китайскую модель американской туристки, принадлежащей к верхушке среднего класса, серьезной, без сумасбродства, дамы, скорее всего вдовы, которая неукоснительно следует советам и инструкциям туристических бюро, не сорит деньгами и никуда не выходит без справочников и туристических схем, в которые она постоянно заглядывает на каждом маршруте. Жители Таен Мана очень хорошо знали таких туристов, и потому созданная ими картина была предельно точной. Их искусство получило бы высшую оценку у Джейсона Борна.
К сожалению, были и другие мысли, которые не давали ей покоя. Она старалась отодвинуть их, отдалить момент паники, вызываемый ими, но они неумолимо, вновь и вновь преследовали ее. Тогда она попыталась вспомнить, кто мог бы реально помочь ей, и начала перебирать имена и лица, которые возникали в глубине ее памяти. Задача, которую она поставила перед собой, была почти неразрешима, так как охватывала ту область человеческой деятельности, где отсутствовали привычные человеческие взаимоотношения, а действовала жестокая стратегия, имеющая не менее зловещее название: «вне закона», что в переводе на обычный язык означает ситуацию, когда единственным приемлемым решением является смерть каждого, кто стоит на пути к нему. Морис Панов почти мгновенно выпал из этой цепочки, так как он никогда не поддерживал никакие правительственные акции, спланированные по такому принципу.
«Вне закона»... Эта фраза вызвала в ее памяти лицо, с которым было связано очень много жестких воспоминаний... Лицо, на котором были видны следы слез и дрожащие губы, вымаливающие прощенье... Конклин! У этого лица было имя: Александр Конклин! Он был единственным, по ее мнению, человеком, который мог понять все и помочь!
Отель назывался «Императрица» и был расположен на Чатам Роуд в районе набережной Чжан Ши Цзян на Коулуне. Банкир Джи Тай хорошо выполнил свою работу. В отеле был зарезервирован одиночный номер на имя миссис Пенелопы Остин. Имя «Пенелопа» выбрал сам банкир, который, по его собственным словам, читал много английских романов, и это имя ему очень понравилось. Стало быть, так и будет, сказал бы Джейсон Борн в этой ситуации.
Она присела на край постели и пододвинула к себе телефон, продолжая обдумывать в голове все еще не сложившийся предстоящий разговор.
— Мне необходима связь с номером в Вашингтоне, Соединенные Штаты Америки, округ Колумбия, — стараясь как можно спокойнее произносить слова, сказала она оператору, подняв трубку.
— Линия через океан сильно перегружена...
— Сделайте что-нибудь! Это безотлагательный разговор, поэтому я остаюсь на линии и буду ждать, — резко бросила она в ответ.
— Да? — раздался через некоторое время заспанный голос. — Кто это?
— Алекс, это Мари Вебб.
— Черт бы тебя побрал, где ты? Где вы оба? Наконец-то он нашел тебя!? — Я не знаю, о чем ты говоришь, но ни я, ни он друг друга так и не нашли. Ты знаешь что-нибудь о нем?
— А кто по-твоему, как не Дэвид, едва не сломал мне шею на прошлой неделе, когда заявился в Вашингтон!? Я установил связь со всеми телефонами, по которым он может добраться до меня! То же самое сделал и Мо Панов! Где ты сейчас?
— Я думаю, что это либо Гонконг, либо Коулун. Отель «Императрица». Я записана под именем Остин. Дэвид видел тебя?
— Да, и меня, и Мо Панова! Мы продумали с ним каждый фокус, который может быть поставлен на его пути, но пока у меня нет никаких известий. Ты не можешь поверить, но с того четверга я еще не выпил ни рюмки. Так что же случилось?
Мари рассказала ему все, включая свой побег, помощь и предательство Кэтрин Степлс, которая пыталась загнать ее в ловушку вместе с Мак-Алистером.
— Мак-Алистер? И ты видела его?
— Он здесь, Алекс, и он хочет заполучить меня назад, чтобы продолжать манипулировать Дэвидом. Они убьют его, Алекс! Они уже пытались это раньше! Последовала короткая пауза, наполненная невысказанной болью. — Мы пытались это сделать... раньше, — наконец произнес Конклин. — Но это было тогда, не сейчас.
— Что я должна делать?
— Оставайся на месте, — приказал он. — Я буду там самым ранним рейсом. Не вздумай выходить из номера и не звони никуда по телефону, они все еще ищут тебя, по крайней мере, они должны продолжать делать это. — Конклин помолчал и добавил: — Я захвачу с собой нашего общего друга. Я думаю, что Мо не откажется от этого путешествия. Оставайся на месте, Мари! Наступает время для финального занавеса, и дай Бог, чтобы все прошло гладко!