Панов подбежал и, стараясь удержать ее за плечи, заговорил: — Я расскажу тебе все, что мне сообщил Алекс... Слушай меня!
Мари постепенно успокоилась и в конце концов подняла глаза на доктора. — Что? — прошептала она.
— Он сказал, что у Давида есть все шансы выжить и вернуться сюда.
— И ты сам веришь в это, Мо?
— Возможно, что это так, — сказал Панов, кивнув головой. — Конклин склонен утверждать, что здесь, на шумных и заполненных народом улицах, его могли убить скорее, чем там, где он сейчас. Толпа всегда двояка, она может быть другом, но она может быть и врагом.
— Что ты всем этим хочешь сказать мне?
— Только то, что мне сказал Алекс. Я понял из его рассказа, что они решили вернуть Дэвида в его прошлое, заставили его стать снова тем, кого он хотел забыть. Но Алекс сказал, что никогда не было ему подобных и что он не должен пропасть. Поверь мне, я ведь знаю твоего мужа не хуже тебя.
— В некоторых отношениях даже лучше, — заметила она. — И ты думаешь, что он вернется?
— Алекс считает, что Дельта вернется!
— Мари отстранилась от врача и пристально взглянула ему в глаза. — А я хочу знать, вернется ли назад «Девид»?
— На это я не могу ответить тебе. Видит бог, что я хотел бы, но не могу.
— Поняла. — Мари встала и подошла к окну.
Звонок раздался снова. Мари едва не задохнулась, а Панов медленно повернулся в сторону перегревшегося телефона.
Это был дешевый отель на южной окраине Монгкока.
— Если ты вновь вернешься к своим трюкам, ты будешь мертв! — почти прокричал Борн, прижимая наемника к дверному косяку, предотвращая таким образом попытку очередного нападения.
— А что, ты, черт возьми, ожидал от меня? Или ты думаешь, что меня устраивает перспектива в конце пути оказаться перед гарнизоном Гонконга?
— А, кстати, как тебя занесло в Гонконг?
Глаза наемника округлялись, по мере того как он смотрел на свои связанные руки. Когда же он заговорил, то его голос был похож даже не на шепот, а на какое-то эхо, многократно ослабленное в лабиринтах его души. — Потому что я «психопат», ты, сукин сын! Я знал это с тех пор, когда еще был ребенком. Я рос почти законченным садистом и достойным сыном своего отца.
— И ты не пытался искать помощи?
— "Помощи"? С именем Элкот-Прайс?
— Элкот-?.. — Ошеломленный, Борн уставился на своего пленника. — Генерал Элкот-Прайс? Один из гениев второй мировой войны, открытый маршалом Монгомери? «Палач Элкот», тот самый, кто нанес фланговый удар по Тобруку, а позже как нож прошелся по Италии и Германии? Английский эквивалент Паттона?
— Господи! В то время меня еще не было! Я родился от его третьей или четвертой жены! У него всегда было очень много женщин...
— Де Анжу сказал, что ты никогда не называл ему своего настоящего имени.
— Он говорил правду! Но что я мог сказать? Генерал, несмотря на наше внутреннее сходство, отдал всего лишь один единственный приказ: «Убить! Убить, и никогда не вспоминать его имя! Он не имеет ко мне никакого отношения, а его мать была всего лишь проституткой!» Хотя я повторил все его черты, и он знает это! Он знает, откуда я получил все свои наклонности, старый садист, и я, и он имеем только одно желание: делать только то, что нам нравится больше всего. Он не успокоится до тех пор, пока меня не убьют и не похоронят, не оставив ни единого следа от моего пребывания на земле.
— Но я не собираюсь убивать тебя, майор, — спокойно сказал Борн. — Единственное, что я могу сделать, это помочь тебе умереть, если ты сам этого захочешь.
— Я хотел бы только одного, — закашлявшись и прижимая руки к груди, произнес наемник, — если я обречен на смерть, то пусть мою жизнь оборвет неожиданный выстрел. Я не хочу оказаться в гарнизоне, где позже меня неминуемо повесят. Они сделают это ночью, когда кругом не будет ни души, только те, кто официально должен засвидетельствовать мою смерть. Они набросят мне на шею тонкую петлю и поставят на платформу. Я не смогу перенести этого!
Дельта знал, где нужно переключиться. — Я уже говорил тебе раньше, что у меня нет никаких планов, относительно передачи тебя военным. Я не связан с англичанами в Гонконге.
— Ты не?..
— Возможно, что ты сам это придумал, но я никогда этого не говорил.
— Ты лжец!
— Тогда ты просто не так умен, как я думал вначале.
— Я знаю, у меня нет «геометрического» мышления!
— Да, действительно нет.
— Так значит, ты охотишься за мной по частному заказу?
— В некотором смысле — да. И теперь мне кажется, что человек, который отправил меня за собой, возможно, хочет нанять тебя.
— Господи...
— И моя цена была очень велика...
— Так, значит, ты участвуешь в бизнесе.
— Только в этом конкретном эпизоде. Я не могу отказаться от вознаграждения. А теперь ложись на кровать.
— Что?
— Ты слышал меня, на кровать, — Борн махнул пистолетом в направлении комнаты, и побыстрее.
— Ты всегда спешишь...
— А сейчас даже больше, чем ты сможешь себе представить. — Джейсон достал из рюкзака нейлоновый шнур и приступил к работе. Вскоре наемник был надежно привязан, а его голова была прикрыта подушкой, из-под которой был виден только один рот, чтобы было можно дышать.
Этот грязный отель, который отыскал Джейсон, не имел такой роскоши, как телефон. Общение с обитателями производилось простым стуком в дверь, будь это дежурный или полиция. Поэтому Борн был вынужден спуститься в темный холл, где в самом дальнем углу должен быть, как ему сказали, платный телефон.
Телефонный номер возник в его памяти тотчас же, как только он поднял трубку. — Снейк Леди! — произнес он, как только трубку сняли на другом конце линии. — Снейк Леди, Снейк!..
— "Квинь, квинь", — раздался бесцветный голос, очень быстро повторяющий по-китайски, видимо, стандартное сообщение: — Мы проводим проверку многих телефонов в связи с аварией на этом направлении коммутатора. Ваша линия временно отключена. Связь будет восстановлена в самое ближайшее время. Это запись сообщения телефонной службы... Джейсон положил трубку. В его голове закружился вихрь разрозненных мыслей, которые, вспыхивая подобно осколкам разбитого зеркала, неслись навстречу другим, вовлекая их в бесконечный круговорот. Он вернулся через темный дымный коридор в комнату, где некоторое время постоял у окна, глядя в темноту и слушая приглушенные хрипы, доносившиеся из угла, где стояла кровать. Через пятнадцать минут он вернулся в холл, к телефону, и вновь набрал номер.
— "Квинь..." — Он бросил трубку, его руки дрожали и мысли продолжали кружиться в огненном хороводе. Он поднял трубку третий раз и, достав из кармана последнюю монету, набрал букву "О". — Оператор, — заговорил он по-китайски, — у меня очень срочное и важное дело! Мне необходимо дозвониться по следующему номеру... Борн повторил цифры два раза, повышая голос, чтобы унять панику. — Запись, которая все время транслируется по этой линии, постоянно сообщает о неполадках, но у меня срочное дело...
— Одну минуту, — ответила женщина, — я попытаюсь узнать в чем там дело.
Через несколько секунд другой женский голос произнес: — Эта линия, сэр, действительно сейчас не работает.
— Да, сэр.
— А как же быть с другими телефонами на этом же направлении коммутатора?
— Но вы ведь спрашивали только об одном, конкретном номере, сэр, и я ничего не знаю о других номерах, если они у вас есть, я могу проверить и их.
— Но в сообщении говорится именно о «многих» номерах, а не о том, что вы называете одной линией! Не может же быть так, что все телефоны на этой линии замолчат! У вас есть средства, возможно компьютеры, для определения неисправностей. Ведь я уже говорил оператору, что мне необходимо самое срочное соединение!
— Если это связано с врачебной помощью, я могу вызвать вам скорую помощь, если вы дадите мне адрес...
— Я хочу знать, сколько всего телефонов не работает, или не работает только этот, единственный номер. Я должен «знать» это.
— Для этого может потребоваться дополнительное время, сэр. Сейчас уже больше девяти часов, и персонал закончил свою работу... Осталось всего несколько человек...
— Но вы можете узнать у них район неисправностей, или адрес, где находится нужный мне номер.
— Но этого номера нет в общем списке телефонов, сэр.
— Но он должен быть у вас!
— Закон предусматривает строгое соблюдение тайны. На моем экране есть только сообщение, что этот номер не публикуется в справочнике.
— Я повторяю, это вопрос жизни и смерти!
— Но... сэр! Я могу сказать только то, что три последние цифры этого номера указывают на станцию электронного переключения, расположенную в Гонконге. Больше никакой информации я не могу получить... Если вы дадите мне ваш адрес, я могу отправить по нему скорую помощь.
— Мой адрес?.. — задумчиво произнес Борн, стараясь заглушить надвигающуюся панику. — Нет, — закончил он, — я думаю, что обойдусь без этого.
Эдвард Ньюингтон Мак-Алистер наклонился через стол, как только женщина положила трубку. Было заметно, что она взволнована необычным разговором. Помощник Госсекретаря положил трубку второго телефона и еще раз взглянул на листок с записанным на нем адресом. — Вы прекрасно справились с этим разговором и очень помогли нам, — проговорил он, похлопывая женщину по руке. — Мы получили адрес, получили и человека. Вам удалось достаточно долго продержать его у телефона, гораздо дольше, чем это могло быть с ним раньше. Теперь мы знаем, по крайней мере, где находится этот отель.
— Он очень хорошо говорит по-китайски, на северном диалекте, но иногда в нем проскальзывает и южный акцент. Но я должна заметить, что он не поверил мне.
— Теперь это не имеет значения. Мы отправили туда людей, которые будут следить за отелем и за человеком, куда бы он ни направился... Да, я еще должен позвонить в госпиталь Хэвиленду, он должен быть там... Морис Панов поднял трубку. — Да?
— Кое-что произошло, Мо, — Конклин старался говорить очень быстро. — Хэвиленд отправился срочно переговорить по телефону. — У вас все по-прежнему?