— Я понимаю, Эстер. Мне тоже.
Сэмпсон увидел, что то, что когда-то было шеей мальчика, теперь распухло и потеряло всякую форму. По волосам ползали черные жуки, а нить из каких-то личинок тянулась за ухо, туда, где содранная кожа обнажала череп.
Сэмпсон сморщился, с силой втянул холодный воздух и заставил себя осмотреть тело с другой стороны. Никто, даже Алекс, не знали, что данная сторона расследования убийств, а именно осмотр разлагающихся трупов, была для Джона невыносимой.
— Вам это не понравится, — пыталась предупредить его Эстер Ли.
— Сам знаю, — пробурчал Сэмпсон, зачем-то подув на озябшие руки.
Сейчас он видел лицо мальчика целиком. Он видел, но не мог поверить в увиденное. Эстер Ли оказалась совершенно права, предупреждая его.
— О Господи, Господи, Господи! — забормотал Джон. — Не может быть.
Сэмпсон выпрямился во весь свой гигантский рост, но все равно он не был достаточно высоким, чтобы картина увиденного перестала маячить перед ним.
Последствия этого убийства были неожиданными даже для него, очень много повидавшего за годы службы в полиции.
Убитым мальчиком оказался Самнер Мур.
Часть пятаяБез правил и сожалений
Глава 77
Ничто не начинается в тот момент, который мы считаем началом. Тем не менее, вот что, мне кажется, можно считать началом.
Мы с Дженни сидели на кухне и разговаривали. Мы вели беседу, понятную только нам двоим, где слова не играли никакой роли, их заменяли чувства.
— А ты знаешь, ведь у нас годовщина, — сказал я и погладил дочку по щеке, мягкой и шелковистой, словно брюшко бабочки. — Причем особенная годовщина, маленький юбилей.
— Правда? — недоверчиво спросила она и поглядела на меня так, как это частенько делает Нана, когда сомневается в моих словах. — И что же это за праздник?
— Сейчас скажу. Дело в том, что я тебе прочитал книжку «Пахучий сырный человечек» ровно пятьсот раз.
— Вот здорово! — улыбнулась Дженни. — Тогда прочитай ее снова. Мне очень нравится, как ты ее читаешь. — Мне пришлось исполнить ее просьбу.
Покончив с «Сырным человечком», я немного повозился с Деймоном, посвятил некоторое время бабуле, а потом поднялся наверх и начал укладывать вещи.
Когда я спустился вниз, то переговорил на веранде с Рэйкимом Пауэллом. Он ждал, когда я его отпущу, потому что на эту ночь дежурить должен был прийти Сэмпсон. Человек-гора, как всегда, опаздывал, и даже не предупредил об этом. Но я знал, что он непременно появится.
— Ну, как, все в порядке? — поинтересовался я.
— Конечно, Алекс. Сэмпсон сейчас будет здесь. А ты там поосторожней.
Я сел в машину и поставил пленку с записью, которая, как нельзя лучше, соответствовала моему настроению: второй концерт для фортепиано Сен-Санса. Я всегда мечтал, что обязательно научусь играть эту прекрасную вещь. Мечтай дальше, как говорится.
Я направлялся на авиабазу Эндрюз, где готовился к взлету самолет военно-воздушных сил номер один.
Президент летел в Нью-Йорк, и я должен был сопровождать его.
И никаких сожалений.
Глава 78
Существует множество повествований и отчетов о происшедшем, но только я могу описать во всех подробностях то, что происходило, потому что сам участвовал в этом.
В понедельник вечером, за девять дней до Рождества, прорезав пелену серо-голубого тумана и дождя, наш самолет приземлился в аэропорту «Ла Гуардиа» на Лонг-Айленде. Никаких комментариев по поводу прилета президента Бернса в Нью-Йорк и его планов в прессе не было. Сам же президент решил выступить с речью на следующий день утром. Томас Бернс славился тем, что всегда сдерживал данное слово.
Было решено отправиться из аэропорта до Манхэттена на автомобиле, а не на вертолете. Президент уже ни от кого не скрывался. «Неужели Джек и Джилл рассчитывали на такое проявление смелости со стороны президента и на его полное пренебрежение опасностью?» — раздумывал я. Последуют ли они за ним в Нью-Йорк? Я был почти уверен, что так оно и будет. Насколько я успел их узнать, это было вполне в их духе.
— Поехали с нами, Алекс, — предложил Дон Хамерман, когда мы торопливым шагом пересекали бетонированную площадку, и холодный декабрьский дождь хлестал по нашим лицам. Во время полета Хамерман, Джей Грейер и я сидели рядом и обсуждали план защиты президента Бернса от покушения, когда тот окажется в Нью-Йорке. Наша беседа была настолько оживленной, что мы не заметили, как пролетело время.
— Мы поедем сразу за президентской машиной, так что сможем договорить по дороге, — добавил Хамерман.
Мы забрались в темно-синий «линкольн», ожидавший нас всего в пятидесяти ярдах от самолета. Время приближалось к десяти вечера, и в этой части аэропорта было полно охраны. Повсюду мелькали агенты Секретной Службы и ФБР, а также многочисленные полицейские.
Президентский кортеж из пяти лимузинов эскортировали по меньшей мере три дюжины полицейских машин, не говоря уже о мотоциклах. Агенты Секретной Службы так напряженно всматривались в темноту, словно Джек и Джилл могли встречать президента прямо на взлетной полосе «Ла Гуардиа».
Я знал, что на время президентского визита полиция Нью-Йорка выделит дополнительно пять тысяч специально проинструктированных сотрудников. Также будут задействованы более ста детективов. Секретная Служба пыталась убедить президента, чтобы тот остановился либо на базе береговой охраны, либо в Форт-Гамильтоне в Бруклине. Но президент настоял на том, чтобы поселиться в гостинице на Манхэттене. Никаких сожалений. Эти слова, произнесенные Бернсом в Овальном кабинете, звучали в моей голове снова и снова.
Я откинулся на удобном мягком сидении и наслаждался поездкой. Теперь-то я знал, что значит ехать в президентском кортеже сразу за его машиной, которую Секретная Служба величала «Дилижансом».
Перед кортежем двигались две полицейские машины, красно-желтые «мигалки» которых крутились, словно в калейдоскопе. Мы выехали из аэропорта.
В дороге Дон Хамерман обратился к нам:
— Никто не видел Кевина Хокинса вот уже три дня. Такое впечатление, что он вообще исчез с лица земли. — В голосе его сквозили злоба, раздражение и обычное для него недовольство. Ему нравилось постоянно поучать тех, кто был ниже его по положению, хотя знал, что ни я, ни Грейер не станем с этим мириться. — Маршрут, по которому мы сейчас едем, никому не известен. Мы и сами узнали его только несколько минут назад.
Я не мог промолчать:
— Достаточно того, что и нам, и полиции он известен. А если он вдруг изменится, то нам тут же сообщат. Кевин Хокинс, надо полагать, без труда справится с таким секретом. Без труда. Точка. Он один из лучших специалистов.
Джей Грейер вглядывался через заливаемое дождем стекло в шоссе, ведущее к Нью-Йорку. Его голос прозвучал, словно издалека:
— А какие у вас предчувствия относительно Хокинса? — обратился он ко мне.
— Я думаю, что он в определенной мере участвует в это деле. Он придерживается крайне правых взглядов и связан с оппозицией президенту. У него и раньше были неприятности. Например, он подозревается в убийстве внутри самого ЦРУ.
— Все равно в его личности вас что-то беспокоит, — продолжал Грейер. Он уже неплохо понимал меня.
— Из того, что мне удалось узнать, я сделал заключение, что он никогда не работал ни с кем рука об руку. Хокинс — одиночка. По крайней мере, являлся таковым до настоящего момента. У него имеются проблемы со слабым полом. Единственная женщина, с которой он поддерживает отношения, это его сестра в Силвер-Спринг. Поэтому трудно предположить, что он напарник Джилл. И не поверю, что одиночка Хокинс стал сотрудничать, да еще и с женщиной.
— Ну, возможно, он наконец-то нашел родственную душу. Такое иногда случается, — высказал предположение Хамерман. Я посмотрел на него с сомнением. Что касается самого Дона, то ему, видимо, вообще не суждено такую душу повстречать.
— Ну, что еще терзает вас относительно Хокинса? — продолжал допытываться Грейер. Слушая меня, он даже закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться.
— Судя по психологическим профилям, разработанным ФБР, не исключено, что у такого человека со временем может произойти сдвиг в психике. Я удивляюсь, зачем понадобилось использовать его так долго и в Азии, и в Южной Америке. Хокинс может бороться за некие ценности, в которые свято поверил. Например, он искренне и глубоко верит в важность роли разведки для национальной обороны. А вот президент Бернс с этим не согласен, о чем неоднократно заявлял в публичных выступлениях. Одно это может объяснить весь сценарий Джека и Джилл. Может, я подчеркиваю это слово. Хокинс имеет достаточно опыта, чтобы совершить удачное покушение. Не исключено, что он и есть Джек. Если так, то нам будет достаточно трудно его остановить.
Мы въехали на Манхэттен. Президентский кортеж представлял собой странную вереницу машин, громко завывающих сиренами и сверкающих «мигалками». Впереди нас простирался остров Манхэттен.
Нью-Йорк выглядел достаточно внушительным и могучим. При желании он мог бы легко проглотить нас, даже не заметив этого. «Здесь может случиться все, что угодно», — напомнил я себе. Я думаю, что ни Дон Хамерман, ни Джей Грейер тоже не забывали об этом.
Бам!
Бам!
Бам!
Мы все трое аж подпрыгнули на сидениях, и я тут же ухватился за пистолет. Я был готов ко всему, даже к немедленной встрече с Джеком и Джилл.
Втроем мы с ужасом уставились на президентский «Дилижанс». В нашем «линкольне» воцарилась мертвая тишина. Зловещая тишина. Потом мы расхохотались.
Те громкие звуки, что донеслись до нашего слуха, были вовсе не выстрелами. Тревога оказалась ложной, но, тем не менее, мы испытали самый неподдельный страх.
Просто машина въехала на мост, и под колесами, в стыках, загрохотали изношенные металлические решетки. Эти удары чуть не довели нас до сердечного приступа. Без сомнения, в самой машине президента почувствовали то же самое, что и мы.