Его глаза буквально буравили мой череп. Он понял суть моей уловки. Ведь если теперь он будет стрелять, ему придется выбирать кого-то одного, а в это время второй успеет наброситься на него. Таким образом, мы лишали его ореола славы.
— Ты кусок дерьма! — зарычал он на меня. Голос его звучал угрожающе. — Тогда первым будешь ты!
Он поднял «смит-и-вессон», но я не смотрел на оружие. Я уставился ему в глаза:
— Поговори со мной, ублюдок!
— Хватит! Довольно! — крикнула Кристина из другого угла комнаты. Она находилась под прессом свалившихся на нее несчастий. — Ты уже достаточно убивал!
Дэнни Будро запаниковал. Он смотрел на нас дикими глазами и, казалось, его голова вращается, как на шарнире:
— Нет, я уничтожил недостаточно этих гребаных бесполезных роботов! Я только начал! — Кожа лица обтянула его череп.
Он навел пистолет на Кристину, и его руки вытянулись, как две корявые ветки, а корпус начал клониться влево.
— Дэнни! — окликнул я его по имени и двинулся к нему.
Несколько мгновений он колебался, потом пистолет дернулся, и он выстрелил. В тесном помещении звук показался оглушительным.
Он выстрелил в Кристину!
Она попыталась увернуться, но я не заметил, удалось ли ей это.
Я подобрался, и вот я уже в воздухе.
Дэнни Будро успел перевести пистолет на меня. В его глазах застыли ужас и ненависть. Тело сотрясали судороги страха, гнева и отчаяния. Может быть, он действительно был способен расправиться с нами обоими.
Я двигался намного быстрее, чем он мог себе представить, и уже оказался в радиусе, очерченном его вытянутой рукой с оружием.
Я врезался в Дэнни Будро всей своей массой, словно он был взрослым мужчиной, опасным и вооруженным. Я испытал огромное удовольствие от этого контакта.
Мы рухнули на пол перепутавшимся клубком конечностей. В воздухе мелькали размахивающие руки и брыкающиеся ноги. Ударил еще один выстрел. Боли я не почувствовал, только ощутил привкус крови на губах.
Мальчик издал дикий и высокий вой. Он завопил! Я с силой вывернул пистолет у него из пальцев. Он зарычал и попытался укусить меня.
Потом у него начался приступ. Скорее всего, из-за того, что он перестал принимать лекарство. Энергия запредельной мозговой деятельности нашла себе выход через тело. Руки и ноги его задергались, он быстро и судорожно задвигал тазом.
Глаза закатились, а потом тело вдруг обмякло, и на губах запузырилась пена. Конечности продолжали хаотично подергиваться. Наверное, на пару секунд он потерял сознание, а потом закашлялся, захлебываясь собственной слюной.
Я стряхнул его с себя. Губы его посинели, но глаза постепенно начали приобретать осмысленное выражение. Он заморгал: припадок закончился так же неожиданно, как и начался. Дэнни безвольно валялся на полу, растекшись, словно мерзкая лужа.
Полиция, заслышав выстрелы, вломилась в дом и теперь заполняла гостиную. Повсюду мелькали ружья и пистолеты. Со всех сторон неслись крики, и слышалось бормотание портативных радиостанций.
Кристина Джонсон склонилась над мужем. К ней на помощь поспешили двое врачей.
Потом я увидел ее стоящей на коленях возле меня. Казалось, она была невредима:
— С вами все в порядке, Алекс? — хрипло прошептала она.
Мои руки продолжали сжимать Дэнни Будро. По-моему, он сейчас не соображал, где находится. Он весь обливался холодным липким потом. Убийца детей теперь выглядел грустным, потерянным и смущенным. Тринадцать лет, пять убийств. А может быть, и больше.
— Важный преступник, — констатировала Кристина. Я кивнул:
— По-моему, да. А может, мы воспринимаем все не так.
Дэнни пытался что-то произнести, но я не слышал его. Он брызгал слюной, и пена продолжала стекать из уголков его губ.
— Что ты сказал? Что? — Голос у меня был тоже хриплый, горло саднило. Меня самого била дрожь, и я изрядно вспотел.
Он заговорил тихим, неожиданно тонким голоском, словно внутри его тела зияла пустота:
— Мне страшно. Я не знаю, где я нахожусь. Мне всегда страшно.
Я кивнул этому маленькому отвратительному личику, уставившемуся на меня:
— Знаю, — ответил я юному убийце. — Представляю, что ты сейчас чувствуешь.
И это было самое страшное.
Глава 102
Победитель драконов жив! Но сколько еще жизней у меня осталось? Почему я так рискую? «Доктор, исцели себя сам!»
Я оставался в доме у Джонсонов еще целый час, пока Будро и тело Джорджа не увезли. Мне надо было задать Кристине пару вопросов для отчета. Затем я позвонил домой и поговорил с Наной. Я попросил ее отправляться спать и не беспокоиться за меня. Я находился в безопасности и был практически здоров. По крайней мере, сейчас.
— Я люблю тебя, Алекс, — прошептала в трубку бабуля, и голос ее звучал так же устало и измученно, как и мой.
— Я тоже люблю тебя, старушка.
В эту ночь, вот чудо из чудес, последнее слово осталось за мной!
Толпа зевак, собравшаяся на Саммер-стрит, наконец, рассосалась. Даже самые дотошные репортеры и фотографы исчезли. Одна из сестер миссис Джонсон приехала к ней, чтобы утешить ее в это тяжелое время. Перед тем, как отправиться восвояси, я крепко обнял Кристину.
Ее продолжало трясти. Она понесла ужасную, невосполнимую утрату.
— Я ничего не чувствую. Все кажется таким нереальным, — призналась она. — Понимаю, что это вовсе не ночной кошмар, но мне так хочется проснуться!
В час ночи Сэмпсон доставил меня домой. Мне казалось, что мои глаза утратили веки, а мозги путешествуют где-то, летая со скоростью миллионов миль в час, перегреваясь и гудя.
К чему катился наш мир? Гэри Сонеджи, Банди, Душитель из Хиллсайда, Кореш, Маквей… И этот список можно продолжать до бесконечности. Ганди как-то спросили, что он думает о западной цивилизации. Он ответил: «Наверное, это неплохая идея».
Я никогда долго не переживаю, просто не могу. Это же относится и к большинству знакомых мне офицеров полиции. А мне так бы хотелось поплакать, чтобы выплеснуть наружу накопившиеся внутри страх и ад. Но это не так-то просто. Что-то блокирует меня изнутри.
Я уселся прямо на ступеньках лестницы в собственном доме: я направлялся в спальню, но не дошел до нее. Мне хотелось плакать, но у меня ничего не получилось.
Вспомнилась жена Мария, которую убили несколько лет назад. Нам было очень хорошо вдвоем. Мы прекрасно подходили друг другу. Это не просто выборочные воспоминания. Я знал, как прекрасна любовь, понимал, что это самое дорогое в жизни, но, тем не менее, до сих пор оставался один. Я уверял всех, что у меня все в порядке, хотя на самом деле это было не так.
Не помню, сколько времени я просидел вот так, в темноте, наедине со своими мыслями. Может быть, минут десять, а может, и больше. В доме было тихо и уютно, как всегда, но сегодня его атмосфера не могла меня успокоить.
Я начал прислушиваться к звукам, ставшим привычными за долгие годы. Я возвратился памятью к тем временам, когда был маленьким, рос здесь под неусыпным оком Наны и думал о том, кем же я стану, когда повзрослею. Теперь я знал ответ на этот вопрос. Я стал экспертом по серийным убийствам, и мне доставались самые запутанные и безнадежные дела. Я стал победителем драконов.
Наконец, мне удалось преодолеть оставшиеся ступеньки, и я оказался у дверей детской. Деймон и Дженни безмятежно спали. В своей, одной на двоих, комнате нашего небольшого дома.
Я люблю наблюдать за ними, когда они спят. Какие же они невинные и доверчивые, мои маленькие сын и дочь! Я могу смотреть на них сколь угодно долго, даже в самые ужасные ночи. Такие, как, например, сегодняшняя. Затрудняюсь подсчитать, сколько раз я становился в дверях и просто смотрел на детей. Из-за них я продолжаю жить и не рассыпаюсь на куски некоторыми страшными ночами.
Сегодня они заснули, даже не сняв смешных, в виде сердечка, очков, которые носят дети из певческой группы «Невинность». Это было очень забавно и дорого. Я присел на краешек кровати Дженни. Потом я аккуратно снял ботинки и бесшумно поставил их на пол.
Затем я растянулся в ногах у детей поперек обеих кроватей и услышал, как хрустнули мои суставы. Мне хотелось побыть рядом со своими малышами, чтобы мы все чувствовали себя вместе и в безопасности. По-моему, я не слишком многого хочу от жизни и далек от того, чтобы требовать награды за сегодняшний день.
Я нежно поцеловал резиновые подошвы тапочек, которыми заканчивались штанишки пижамы Дженни, потом чуть коснулся голой ноги Деймона.
Наконец, я закрыл глаза и попытался оттолкнуть прочь сцены убийств и хаоса, застрявшие у меня в голове. Но мне это не удалось. Этой ночью повсюду сновали монстры, буквально окружая меня со всех сторон.
Как же их много, черт побери! Так и накатываются, волна за волной. Старые, молодые, всякие разные. Откуда они берутся здесь, в Америке? Что их создает?
Лежа здесь, в тишине, рядом со своими детьми, я, наконец, задремал, и мне даже удалось немного поспать. На несколько часов я отрешился от самого ужасного: от причины моей исключительной грусти и расстройства.
Печальной новости, которую я узнал еще до того, как покинул дом Джонсонов. Поздно ночью скончался президент Томас Бернс.
Глава 103
Я держал на руках нашу кошку Рози и ласково поглаживал ее. Дверь на кухню была приоткрыта, и оттуда я, прищурившись, наблюдал за Сэмпсоном.
Он стоял под холодным, почти ледяным дождем. Сейчас он напоминал огромный черный валун, блестящий от ливня. А может быть, это был град.
— Кошмар продолжается, — объявил он, одной этой фразой вернув в мою душу прежнее опустошение.
— Правда? — апатично спросил я. — А что, если мне на это уже наплевать?
— Да? А что ты скажешь, если «Буллетс» выиграют чемпионат НБА, «Ориолз» победят в мировом первенстве, а эти задницы из «Редскинз» выйдут в финал суперкубка? Трудно сказать, что будет дальше.
Минули уже сутки, сменившие длинную ночь, проведенную мной в доме Джонсонов и то бесконечное утро в Нью-Йорке. Однако прошло слишком мал