– Да, она так прекрасна, но скоро уже отцветет, – вздохнула Мэри. – А мне так хотелось бы сохранить ее каким-то образом навечно. Я даже пробовала нарисовать ее, но у меня ничего не вышло. Жаль, что красота цветов такая мимолетная.
– Что ж, если хочешь, я попробую сохранить ее для тебя, – предложил молодой человек. – По-моему, в гипсе калла будет недурно смотреться.
– Было бы замечательно, – обрадовалась Мэри. – Тогда пусть этот самый цветок и станет тебе моделью. У меня скоро распустятся новые, а он еще дня два будет украшать твою комнату.
Срезав стебель, она добавила к нему пару крупных зеленых листьев и вручила букет Ральфу. Лицо юноши просияло, будто он получил драгоценный подарок.
– Ну, доброй ночи, – произнес он с такой благодарностью, что рука Мэри затрепетала в его ладони.
А потом он ушел, и пока дом Грантов не скрылся из вида, то и дело оглядывался, ловя взглядом яркий свет лампы, который горел для него, как маяк Геро для Леандра[84], готового ради встречи с любимой переплыть пролив.
Глава XVIIВнизу у Молли
– Теперь, мои дорогие, я должна рассказать вам кое-что интересное. Поэтому слушайте и не перебивайте, а потом уж я накормлю вас обедом, – обратилась Молли к девяти своим кошкам, когда они вошли следом за своей хозяйкой в сарай, жадно поглядывая на миску с молоком в одной руке девочки и тарелку с объедками в другой. В преддверии близкой трапезы глаза кошек горели, хвосты трепетали, но Молли приучила их вести себя вежливо, и, когда, поставив еду на высокую полку, она уселась в большую корзину, те с покорностью приготовились ее слушать. Пятеро котят по молодости еще проявляли некоторую несдержанность и, запрыгнув к ней на колени, старались шалостями приблизить желанный момент еды, но взрослая часть компании держалась с безукоризненным тактом.
К старшему поколению принадлежали Бабуся, Тобиас, Обида, Патока и Малышка. Бабуся, старая киска серого окраса, приходилась матерью и бабушкой всем остальным. Тобиас был ее старшим сыном, а младшим – Обида, получивший свое имя по причине утраты на заре жизни хвоста, утраты, которая самым пагубным образом сказалась на состоянии его духа и отравила ему молодые годы. Патока, светло-рыжая кошка, произвела на свет нынешний выводок из четырех котят, а ее сестра Малышка, несмотря на свой совсем юный возраст, отличалась не по возрасту спокойным, ровным нравом. Стан малышей, обожаемых Бабусей, представляли застенчивая черно-белая Мисс Маффет[85], названная так из-за того, что безумно боялась пауков, Красотка, хорошенькая кошечка мальтийской породы, с умильной мордочкой и ярко-розовым носиком, презабавный Растрепа, чья шерстка вобрала в себя, кажется, все цвета из тех, что встречаются в окрасе у кошек, и Проказник, которого мисс Бат считала мучением своей жизни, а Молли, наоборот, обожала. Сейчас он сидел у нее на плече, то самым нахальным образом заглядывая ей в лицо, то легонько покусывая за ухо, в то время как остальные либо лежали у нее на коленях, либо прогуливались взад-вперед по борту корзины.
– Друзья! – начала торжественно Молли. – Случилось нечто необыкновенное и замечательное. Мисс Бат убирает дом. – Здесь она сделала паузу и, откинувшись назад, внимательно оглядела кошачье семейство. Она ведь не сомневалась, что они абсолютно все понимают, и теперь с интересом следила за их реакцией на ее сенсационное сообщение.
Тобиас вытаращил глаза, всем своим видом показывая, что услышанное решительно не укладывается у него в голове. Патока стучала хвостом по полу, будто бы выбивая пыль из ковра. Бабуся принялась громко и одобрительно мурлыкать, а легкомысленные котята, похоже, и вовсе пропустили важную информацию мимо ушей, оно и понятно: по младости лет эти милые лапочки просто еще не успели узнать, что такое уборка.
– Не сомневалась, Бабуся, что ты одобришь это событие, – продолжила Молли. – Ты ведь приличная кошка и знаешь, как важен порядок в доме, – почесала она за ушком умную киску, отчего та замурлыкала еще громче и принялась заговорщицки ей подмигивать то правым, то левым глазом. – Ну да, мы с тобой это прекрасно знаем, но почему мисс Бат вдруг занялась уборкой? Я ей ни слова не говорила. И вообще, давно уже перестала жаловаться на беспорядок и грязь. Какой смысл? Ведь одной мне не справиться, а на нее нечего и рассчитывать. Вот я и стала заботиться о себе и Бу, а мисс Бат предоставила оставаться неряхой, если ей это по вкусу.
Тут Проказник прервал ее речь, положив ей лапку на губы. Вероятно, заметив, что они двигаются, он вознамерился поиграть с ними, как с бумажкой на ниточке, но со стороны могло показаться, будто он закрывает девочке рот.
– Ты прав, – спохватилась Молли. – Обзываться нехорошо, но что же мне делать, если она не позволяет мне прибираться?
Проказник, привлеченный движением ее ярко-голубых глаз, дотронулся подушечкой лапы до века девочки.
– Имеешь в виду, что я должна просто закрыть на это глаза? Но это так трудно, ведь я изо всех сил стараюсь, чтобы у нас стало лучше, а результатов почти никаких.
Проказник, опираясь задними лапами на ее плечо, принялся передними расчесывать ее волосы и проявил такую активность, что она была вынуждена стянуть его вниз.
– Ах ты, мой маленький умница! – смеясь, обняла она юного безобразника. – Решил напомнить, что у меня растрепаны волосы? Знаешь, я совершенно не удивлена, потому что носилась по всему саду за Бу. Нужно было помыть его перед школой, а он от меня убежал. Тут-то я и увидела, как мисс Бат выкидывает из окна гостиной ковер; я была так поражена, что и поспешила рассказать вам. Ну и как, по-вашему, что бы это значило?
Кошки молча моргали. И только Тобиас, подойдя к полке, на которой стояла еда, и выразительно на нее поглядев, громко мяукнул, словно бы отвечая хозяйке: «Сперва обед, а потом уж дальнейшее обсуждение».
– Согласна. Только не накидывайтесь все сразу, – предупредила она, снимая с полки миску с молоком.
Котята первыми засунули в миску свои головы и принялись лакать из нее с такой скоростью, будто затеяли соревнование, кто быстрее съест все до дна. Взрослые же кошки, не в пример юнцам, ели медленно и с достоинством, наслаждаясь едой, которую Молли разложила для них на равные кучки. А хозяйка их снова уселась в корзину, где продолжила размышлять о столь заинтересовавшем ее событии. Что сподвигло пожилую домоправительницу на генеральную уборку? Пример соседей, которые регулярно мыли и чистили свои жилища, тщательно выбивая ковры во дворах, ее никогда не вдохновлял, и не было ни единой причины, чтобы сейчас в этом плане что-либо изменилось. Из года в год с наступлением весны она лишь вяло протирала несколько слишком уж загрязнившихся окон да нанимала работника вычистить двор от мусора, остававшегося там после того, как стаивал снег. Вот и все. Так почему же теперь… Нет, Молли решительно не понимала. А на самом-то деле стимулом для пожилой леди стали как собственные усилия девочки, которые мало-помалу подтачивали равнодушие и апатию домоправительницы, так и внезапно подслушанный ею разговор на улице.
Возвращаясь недавно вечером с молитвенного собрания, мисс Бат брела в густых сумерках позади двух весьма престарелых леди, вовсю сплетничавших на ходу. Со слухом, в силу преклонных лет, дело у них обстояло неважно, разговор велся громко, и мисс Бат отчетливо слышала каждое его слово.
– Помыслы у сестры Доуз превосходные, но годы, конечно, берут свое, и за детьми ей следить тяжеловато. Видимо, болезни дают о себе знать: мигрени, ревматизм… А ведь на ней весь дом и готовка. Одно время она детей совсем запустила. Но сейчас, видимо, спохватилась. Погляди, как они у нее хорошо стали выглядеть, – сказала одна из старушек.
– Особенно Молли, – подхватила вторая. – Умненькой-то она всегда была, но такой неряшливой. А тут пришла к моим девочкам и сразу же принялась шить рубашку для братика. Ты бы видела, как аккуратно она это делала. – Старая леди явно осталась впечатлена изменениями к лучшему, произошедшими с безалаберной Молли Лу.
– Конечно, большое влияние на нее оказывает и миссис Мино, и миссис Грант, – заметила первая. – Девочки быстро заражаются аккуратностью. Глядишь, и маленькая дикарка вырастает в элегантную женщину.
– Не умаляй заслуг мисс Доуз, дорогая. Говорю же, последнее время она стала славно приглядывать за детьми, – убежденно произнесла вторая. – Очень надеюсь, что мистер Бемис по достоинству оценит ее усилия. Полагаю, ему следовало бы назначить ей хорошее содержание, когда она решит оставить работу. Он ведь может себе это позволить.
– Не сомневаюсь, он так и сделает, – откликнулась первая. – Человек-то он щедрый, просто ужасно ненаблюдательный. Иначе уже давно бы заметил, как трудно ей управляться с детьми и домом, особенно в последнее время. Признаться, я даже лично хотела поговорить с мисс Доуз, когда дети Бемиса стали так жутко выглядеть, но опасалась, что выскажусь слишком прямо и она на меня обидится.
«Ну, сейчас ты, положим, достаточно прямо высказалась, и я благодарна тебе, хотя ты никогда не узнаешь об этом», – остановившись возле калитки и провожая взглядом двух удалявшихся старых леди, отметила про себя мисс Бат.
Будучи совсем неплохим человеком, мисс Бат просто нуждалась, подобно многим из нас, чтобы время от времени ей напоминали о ее долге. Именно это и произошло в тот вечер и явно пошло домоправительнице на пользу, потому что она не выносила, когда ее осыпали похвалами, в то время как она их не заслуживала. На самом-то деле вся ее забота о детях заключалась в том, что, как только Молли сдалась и перестала вмешиваться «в ее дела», под которыми мисс Бат подразумевала ведение дома, она с радостью предоставила девочке возможность самой обихаживать и себя, и брата. Молли теперь по собственному усмотрению мыла Бу, чинила ему одежду, расчесывала непослушные волосы. Большей частью ей приходилось действовать самостоятельно, не рассчитывая на помощь со стороны мисс Бат; в трудных же случаях она бегала за советом к миссис Пэк, за утешением – к Мэри, а за духовной поддержкой, которая так