1907 г.
Джек Лондон в Австралии. 1908 г.
Преуспевающий писатель в начале 1900-х годов
Джек Лондон со знаменитым иллюзионистом Гарри Гудини
Повзрослевшие дочери в период отчуждения от отца. 1913 г.
Писатель за рабочим столом. 1914 г.
Чармиан и Джек Лондон на отдыхе в Вайкики. Гавайские острова.1915 г.
За чертежами на строительстве «Дома Волка». 1912 г.
Джек Лондон с друзьями. Крайний слева — Джордж Стерлинг, сидит — Джеймс Хоппер. 1912 г.
Сгоревший «Дом Волка». Современное фото
Чармиан Лондон в 1916 году
Джек Лондон на пороге собственного дома незадолго до ухода из жизни. 1915 г.
На паруснике «Бродяга» в 1914 году.
Таким писатель запомнился миллионам своих почитателей
Биографы писателя его успех объясняют расчетом: Лондон не боролся с порогами, а отдался на волю течения, в чем якобы сказался его опыт морехода. Объяснение, надо заметить, странное: опыт моряка и яхтсмена никак не подразумевает искушенности в рафтинге — искусстве сплава по горным рекам. Это было сочетание удачи и отваги — и не больше. Потому сведения, которые приводят некоторые авторы жизнеописаний Лондона, будто он взялся сплавлять лодки других золотоискателей и заработал на этом три тысячи долларов — явно сомнительны. Тем более отряд их спешил — надо было одолеть реку Юкон до начала ледостава. Да и очень хотелось начать мыть золото, застолбить участки, а времени почти не оставалось — зима в высоких широтах начинается очень рано.
Только 9 октября они добрались до устья реки Стюарт — оттуда примерно 70 миль до столицы Клондайка — Доусона. Воды реки уже начали покрываться «салом» — небольшими тонкими льдинками: еще немного, и река бы встала. Отряду, конечно, помогли и отчаянность Лондона, и изготовленное им парусное снаряжение.
В устье реки Стюарт разбросано множество островов. Некоторые из них довольно приличных размеров. На одном (он назывался Upper Island — «Верхний остров») путешественники обнаружили несколько заброшенных бревенчатых хижин — прежде в них обитали промысловики-охотники за пушниной. Но теперь зверь, напуганный нахлынувшими золотоискателями, ушел, а промысловики в основном и сами подались в старатели. Наслышанные о перенаселенности и нехватке продовольствия в Доусоне золотоискатели решили обосноваться в одном из строений, которое показалось им на вид покрепче. Через очень короткое время все хижины были уже заняты — подтянулись задержавшиеся, и на «Верхнем» образовался целый поселок старателей.
Несколько дней партнеры отдыхали (они, конечно, порядком устали!) и обустраивались. Но вдруг наступила оттепель, засияло солнце, и они всё же решили начать то, ради чего прибыли. Незадолго до того разнеслось известие, что на недальнем от них ручье Гендерсона нашли богатую россыпь. Джек и один из партнеров, Джим Гудмен, отправились туда и попробовали мыть золото. Вот как этот эпизод описывает Ирвинг Стоун:
«Там, где быстрое течение помешало льду, они всадили в дно совки и, вынув их, увидели, что в прилипшем песке поблескивают крупинки. Задыхаясь от волнения, они застолбили участок и, погоняя собак, пустились обратно в Стюарт, поделиться доброй вестью. Обитатели лагеря, все до единого, пешком или на собаках двинулись занимать участки. “Можешь считать, что золото у нас в кармане, — заявил Джеку Томпсон. — Четверть миллиона как пить дать”. Как тут было не размечтаться, что он вернется в Окленд с мешками, набитыми золотом; широко и безбедно заживут Флора и Джон; он отплатит Элизе за все ее добрые дела и возьмет в жены Мэйбл Эпплгарт; теперь у него будет достаточно времени, чтобы писать и писать. Мечтать пришлось недолго. Старожилы, тоже бросившиеся к Гендерсонову ручью, вернулись с громким смехом. То, что Джек принял за крупинки чистого золота, оказалось просто слюдой»[126].
Вполне может быть, что так (или примерно так) всё и было. Ведь и Джек, и Томпсон, и Гудмен, и другие были чечако — новичками. Хотя принять слюду за золото и новичку мудрено. Впрочем, похоже, что это ошибка переводчика, не искушенного в таких тонкостях. Скорее всего, это был пирит (его еще называют «золото дураков») — нередкий спутник золота. Вот его действительно довольно легко принять за благородный металл. Особенно — новичку. Но как в таком случае объяснить следующие действия Джека и его партнеров: несколько дней спустя они отправились в Доусон, чтобы зарегистрировать свои участки.
И вот какое совпадение: «удача улыбнулась» Джеку Лондону 15 октября. В тот же день в Окленде умер его отчим Джон Лондон. Вот кто действительно всегда искренне верил в него — понятно, что и любил! Позднее Элиза рассказывала брату, что умирающий Лондон-старший несколько раз говорил ей и жене: «Джек привезет из Клондайка удачу — и не важно — выкопает ее из земли или нет»[127]. И перед смертью повторил то же самое. Не просто — верил, а получается — напророчил.
Как бы там ни было, попытка мыть золото на ручье Ген-дерсона — это, в сущности, единственный опыт Лондона-старателя. Больше в Клондайке он золото не мыл и иного старательского опыта не имел.
По уверению Стоуна, «Джек не испытал слишком сильного разочарования», когда от него «уплыла» четверть миллиона долларов. Верится в это с трудом. Как ни велика была страсть Лондона к приключениям, все же на Аляску он отправлялся прежде всего за золотом. А что касается ссылки биографа на слова Томпсона: «Еще на “Уматилле” <Джек> говорил Томпсону, что едет на Аляску не рыться в песке, а собирать материал для книг» — они, скорее всего, продиктованы успехом писателя и его «северных рассказов».
Вернемся, однако, к золоту. Уже на следующий день, 16 октября, Лондон, Томпсон и еще двое старателей, нагрузив лодку продовольствием на три недели, палатками и одеялами, отправились в Доусон регистрировать участки. Два дня они добирались до столицы Клондайка и, высадившись, поняли, что поступили верно, обосновавшись на Верхнем острове, — в Доусоне они обнаружили скученность людей, дефицит продовольствия и строительных материалов, не хватало даже дров. Удивляться тут нечему: еще летом (это был уже разгар «золотой лихорадки») в Доусоне жили около пяти тысяч старателей, и это было на пределе. В преддверии зимы его население выросло почти впятеро.
Удивительно: в самый разгар «лихорадки», осенью 1898-го — летом 1899-го, население столицы Клондайка насчитывало 300 тысяч человек. Там были не только салуны, рестораны и банки, но и театры, кабаре, издавались даже газеты. Любопытно, как все это размещалось на небольшом, в общем-то, пространстве в излучине Юкона, где стоял Доусон.
До настоящих юконских холодов в минус 50 градусов по Цельсию, так красочно впоследствии описанных Лондоном (когда плевок с треском замерзает на лету, как в его знаменитом рассказе «Зажечь костер»), было еще далеко, но всё же спать в палатках, как они планировали, оказалось уже невозможно. Пришлось искать ночлег. Мужчины знают, где найти друзей — самая короткая дорога к дружбе щедро сдобрена спиртом. И хотя Лондон, будучи в Клондайке, совсем не увлекался выпивкой, поход в салун был неизбежен. Джеку повезло больше всех: он познакомился с братьями Луисом и Маршаллом Бондами, земляками из округа Санта-Клара, и те пригласили его пожить у них, пока он будет в Доусоне. На этих персонажах следует остановиться особо — они сыграли определенную роль и в человеческой, и в писательской судьбе Лондона.
Разумеется, на воспоминания одного из братьев, Маршалла Бонда, о первой встрече с писателем в юконском захолустье наложила отпечаток последующая литературная слава Лондона, но несколько слов из них привести стоит. «Тень от света лампы отбрасывала неверный свет, размывая силуэт лица, из которого можно было только рассмотреть огромную меховую шапку и бороду, — вспоминал он, — но был отчетливо слышен голос, и он вызывал симпатию обертонами и интонациями. Он рассуждал об истории, ранней истории, но быстро перешел к современности, указав на тенденции, тянувшиеся из древности, — логика и последовательность его рассуждений привели нас в настоящий восторг… Это было мое первое знакомство с Джеком Лондоном»[128].
Выразительная зарисовка. Среди золотоискателей было много разного люда, но и из этой пестрой толпы братья выделялись. Прежде всего образованием. Родом они были из Калифорнии, но оба учились на востоке США и окончили Йельский университет, отличались широкой эрудицией, ироническим складом ума. Происходили они из весьма и весьма состоятельной семьи. Отец был верховным судьей штата, владел обширным ранчо. Уже по завершении юконской эпопеи братья эпизодически переписывались с Джеком, несколько раз встречались. В 1901 году Лондон навестил их на родительском ранчо. С его слов Чармиан впоследствии рассказывала в книге, что на Джека визит произвел глубокое впечатление, особенно его поразил огромный дом на 25 спален, и он решил, что обязательно обзаведется в будущем чем-то подобным. Известно, что намерение свое он осуществил.
Как вспоминал сам Лондон, две с небольшим недели, когда он пользовался гостеприимством братьев в Доусоне, оставили у него самые теплые впечатления. Они спорили о Спенсере, Дарвине и политэкономии, капитализме и социализме, искусстве и литературе, истории и философии. Судя по всему, Джеку импонировало полное отсутствие снобизма у братьев — они общались на равных. Для молодого Лондона это было особенно важно.
Хижина Бондов на берегу Юкона — не только приятные воспоминания, но и «литературный источник». У братьев жила собака (по стечению обстоятельств ее звали Джеком) — большая собака: помесь сенбернара и колли. Она была не только очень сильная (один из Бондов рассказывал, как она без особого труда тащит санки, груженные дровами примерно в тысячу фунтов весом), но и весьма сообразительная. Читатель, разумеется, знаком со знаменитой повестью писателя «Зов предков». Так вот, герой этой истории, пес по прозвищу Бэк (странно, почему Бэк — в оригинале он