— Что ж, попробуем! — сказали мы… в шутку.
Потом я спросил Чармиан, когда мы остались одни, хочется ли ей на самом деле попутешествовать так, а она сказала, что это было бы слишком хорошо, но что она не верит в возможность такого путешествия»[213].
А Джек уже загорелся. И объяснение — там же, на первых страницах книги:
«Почему я захотел отправиться вокруг света, — я скажу так. Мои “хочу” и “мне нравится” составляют для меня всю ценность жизни. А больше всего я хочу разных личных достижений, — не для того, понятно, чтобы кто-то мне аплодировал, а просто для себя, для собственного удовольствия. Это все то же старое: “Это я сделал! Я! Собственными руками я сделал это!” <…> Мои подвиги должны быть непременно материального, даже физического свойства. Для меня гораздо интереснее побить рекорд в плавании или удержаться в седле, когда лошадь хочет меня сбросить, чем написать прекрасную повесть. Всякому свое».
Но когда отправляться в путешествие? Лондон вспоминал, как его одолевали сомнения: «Мне нужно было построить дом на своем ранчо, разбить, огород, виноградник, посадить вокруг ранчо живую изгородь — и вообще переделать кучу разных дел».
Он уже нанял рабочих и выбрал устроителя работ (некоего Вернера Уигета), а тот завез оборудование и рьяно приступил к работе[214]. А потому: «Мы решили, что отправимся лет через пять или года через четыре».
Но «…потом вино приключений ударило нам в голову. Почему не ехать сейчас? Никто из нас не станет моложе через пять лет. Пусть огород, виноградник и живые изгороди процветают в наше отсутствие. Когда мы вернемся, они будут к нашим услугам».
В своей книге, характеризуя мужа, Чармиан писала: «Еще в самом начале наших отношений я заметила за Лондоном привычку смотреть только вперед, не оборачиваясь. Тогда он сказал: “Оставьте воспоминания старикам и старухам. Весь мир теперь передо мной”. Он хотел жить настоящим»[215]. И жил им. История кругосветного путешествия — красноречивое подтверждение этого.
Лондон нашел союзника не только в Чармиан — она была согласна на всё, лишь бы «любимый был рядом» (уж она-то знала, что выпускать из рук его нельзя!). Идеей загорелся и шестидесятилетний Роско Эймс. Вообще-то он был (да простят нас его потомки!) краснобаем и бездельником — никогда и нигде толком не работал, но считал себя спортсменом, в частности, опытным яхтсменом. Хотя весь его опыт — это короткие прогулки по заливу Пуэбло и рекам Хоакин и Сакраменто, однако пускать пыль в глаза умел как никто и… покорил Лондона. Тот был положительно им очарован, полагал профессионалом парусного дела — заблуждение, которое вскоре дорого ему обойдется.
Первым делом Джек Лондон и Роско Эймс решили, что парусник покупать они не будут, а построят сами — по собственному проекту. Назвать его решили «Снарк». Друзья считали название не очень удачным. Ну, в самом деле, что за «Снарк»? Кто-нибудь себе представляет, что это? Разве что Льюис Кэрролл, который его и придумал. А ведь как корабль назовешь, так он и поплывет — это общеизвестно. Потому предлагали другие: «Морской волк», «Белый клык» и даже «Зов предков». Но Лондон стоял на своем твердо, а выбор имени судна объяснял так: «Мы назвали его “Снарком” просто потому, что никакое другое сочетание звуков нам не нравилось, — говорю для тех, кто будет искать в этом названии какой-то скрытый смысл».
Тогда же и решили, что «профессионал» Эймс займется надзором за постройкой судна, а Лондон будет ее финансировать, зарабатывая литературой. Они подсчитали, что обойдется это в семь тысяч долларов.
«Не жалейте денег, — напутствовал Лондон «профессионала». — Пусть на “Снарке” все будет самое лучшее. О внешнем виде не очень заботьтесь. Простые сосновые борта для меня достаточно приятны. Все деньги вкладывайте в конструкцию. “Снарк” должен быть крепким и устойчивым, как ни одно судно в мире. Все равно, чего бы это ни стоило. Вы только смотрите, чтобы оно было крепким и устойчивым, а я буду писать и писать и достану денег, чтобы оплатить всё».
Что из себя должен был представлять «Снарк»? На это дает ответ Лондон:
«“Снарк” будет парусником. На нем будет газолиновый двигатель, но мы будем пользоваться им только в самых крайних случаях, как, например, среди рифов, где штиль в соединении с быстрыми течениями делает всякое парусное судно совершенно беспомощным. По оснастке “Снарк” будет так называемым “кечем”[216]».
«Первоначально предполагалось, что “Снарк” будет иметь 40 футов длины по ватерлинии, — рассказывал Лондон. — Но обнаружилось, что не хватит места для ванны, и поэтому мы увеличили длину до 45 футов. Наибольшая ширина его — 15 футов, и трюма в нем нет. Каюта на носу — бак — занимает шесть футов, и на гладкой палубе ничего нет, кроме двух лестниц и люка. Благодаря тому, что палуба не отягощена каютами, мы будем в большей безопасности, когда многие тонны воды будут обрушиваться на нас через борт в дурную погоду. Широкий, вместительный, утопленный в палубу кокпит с высоким ограждением и самоотливающейся системой труб должен был сделать возможно более комфортабельными наши ночи и дни в дурную погоду. <…> Когда мы увеличили длину “Снарка”, чтобы выиграть место для ванной, то оказалось, что у нас еще остается немного свободного пространства, достаточного, чтобы поставить более крупный двигатель. Наш мотор — в семьдесят лошадиных сил, и так как предполагается, что он даст нам девять узлов ходу, то значит, на всем свете не существует течения, с которым мы не могли бы справиться».
«Команды у нас не будет, — писал Лондон. — Вернее, командой будет Чармиан, Роско и я. Мы всё будем делать сами. Мы обойдем земной шар, пользуясь собственными силами».
Впрочем, «у нас будет повар и мальчик для услуг». Ну, в самом деле: «Зачем торчать у плиты, мыть посуду и накрывать на стол? Это мы могли бы делать с успехом и дома. Да, наконец, у нас достаточно будет дела по обслуживанию судна».
Корабль поведет опытный моряк Роско. Джек будет писать книги («Мне… придется заниматься и своим обычным ремеслом, — планировал Лондон, — писать книги, чтобы прокормить всю компанию и иметь возможность покупать новые паруса и канаты для “Снарка” и вообще поддерживать его в полном порядке»).
Спланировали они и маршрут. Впрочем, примерный.
«Мы не слишком много думали о нашем маршруте, — рассказывал Лондон. — Решено было только одно: наша первая остановка будет в Гонолулу. А куда мы направимся после Гавайских островов, мы в точности не знали. Это должно было решиться уже на месте. В общем, мы знали только, что обойдем все южные моря, заглянем на Самоа, в Новую Зеландию, Тасманию, Австралию, Новую Гвинею, на Борнео и на Суматру, а затем отправимся на север, в Японию, через Филиппинские острова. Потом очередь будет за Кореей, Китаем, Индией, а оттуда в Красное море и в Средиземное».
Однако разрабатывались и конкретные детали:
«Когда мы доберемся до Нила, мы отлично можем подняться вверх по Нилу. По Дунаю мы поднимемся до Вены, по Темзе до Лондона, по Сене до Парижа, а там станем на якоре против Латинского квартала, одним концом на Нотр-Дам, а другим на морг. Из Средиземного моря мы поднимемся по Роне до Лиона, пройдем в Сону, из Соны в Марну Бургундским каналом, из Марны опять в Сону и потом опять в море мимо Гавра».
Кстати, собирались они посетить и Санкт-Петербург. Возможно, и зазимовать в столице империи. Планировали посетить Черное море, зайти в Одессу. Россия Лондону была весьма интересна. Он хотел с ней познакомиться основательно.
«А когда переплывем Атлантический океан к Соединенным Штатам, — мечтал мореплаватель, — сможем подняться вверх по Гудзону, пройти каналом Эри в Большие Озера, выйти из Мичигана у Чикаго, через реку Иллинойс и соединительный канал попасть в Миссисипи и вниз по Миссисипи до Мексиканского залива. А потом еще предстоят большие реки Южной Америки».
В общем, планов было великое множество. А само путешествие, рассчитал писатель, продлится примерно семь лет.
Не знаю, обращал ли внимание читатель на интонацию «Путешествия на “Снарке”». Она — ироничная, даже горько-ироничная (особенно в той части, где рассказывается о планах, подготовке путешествия, постройке судна и начале плавания). Ирония эта обращена автором прежде всего на самого себя. Почему так? Да потому, что большинству этих планов сбыться было не суждено. «Я так хочу», которому, как считал Лондон, не существует преград, «разбилось» о реальность. Вину за это писатель возлагал исключительно на самого себя: причина, по его мнению, заключалась только в том, что он передоверил подготовку к «Большому приключению» другим, ограничив себя добыванием средств. Но, объективности ради, — разве он мог заниматься всем и одновременно?
Старт проекту был дан в марте 1906 года. Лондон верил в успех — главное, раздобыть достаточно денег. По его подсчетам, напомним, выходило, что на строительство судна необходимо семь тысяч долларов. Покрыть расходы писатель планировал за счет авансов от журналов — он собирался писать для них по ходу путешествия. Не откладывая, составил письмо с предложением (расписав особенности судна и его будущий маршрут) и разослал по ведущим изданиям страны. Чтобы придать весомости посланию, сообщил, что приступил к строительству и «киль уже заложен». «Мак-клюрс», «Кольере», «Космополитэн» откликнулись немедленно. Были заключены контракты — за право публикации каждый выложил по три тысячи долларов. Они пошли на закупку материалов и оборудования для судна. Лондон не жалел средств: на корабле все должно быть самое прогрессивное, самое лучшее. «Длина “Снарка” — 45 футов по ватерлинии, — сообщал он журналам. — Доски киля — в три дюйма толщиной. Обшивка — в полтора дюйма. Настилка палубы — в два дюйма. Ни в одной доске нет ни одного сучка… у “Снарка” четыре внутренних отделения, непроницаемые для воды, — иначе говоря, он разделен поперек тремя непроницаемыми для воды переборками. Таким образом, если бы даже “Снарк” получил основательную течь, только одно отделение будет залито водой, а три других будут поддерживать его на поверхности». Будет бензиновый двигатель в 70 лошадиных сил, динамо-машина, электрическая лебедка-брашпиль, мощный прожектор, ходовые огни… Даже ванна, и та будет!