Для Джека «Он сказал…» имел знакомые бунтарские черты лучших фильмов Кормана. Картина вышла в прокат после «Пяти легких пьес» – но не понравилась аудитории. Вместо антиобщественной и радикальной она показалась неглубокой, претенциозной, неактуальной, тусклой. Джек в качестве сценариста не сумел придать сюжету достаточно драматизма или хотя бы логической связности. А так как режиссер не подчеркнул подтекст, действию не хватало напряжения. В результате персонажи получились плоскими и пресными, сцене изнасилования недоставало ни ярости, ни отчаяния. Все походило на подростковый эротический сон.
Из-за множества отсрочек – и смерти Этель Мэй – съемки растянулись на два месяца вместо одного. Все это время Джек почти не появлялся на съемочной площадке, до него дошли слухи, что Мими, которой он дал маленькую роль, завела роман с Марготтой. По возвращении Джек попытался вмешаться; Мими не обращала на него внимания, пока однажды не появилась на съемках с подбитым глазом. На следующий день она ушла, объявив Джеку о разрыве. И снова он чуть не обезумел из-за ее потери. Всякому, кто готов был слушать, он рассказывал эту трагическую историю. Гарри Дин вспоминал: «Я никогда не видел такого отчаяния. Джек едва мог связно говорить».
Они с Мими помирились через неделю.
С самого начала стало очевидно – Джек как режиссер испытывает большие трудности. Обычно самый невозмутимый человек на съемочной площадке, он просто разрывался на части. Карен Блэк вспоминает: «Съемки шли беспорядочно, и из-за финансовых проблем у Джека не хватало рабочих рук, поэтому он не мог сосредоточиться только на режиссуре. Нужно было сделать то, другое, пятое, десятое, Джек хватался за все сам и, конечно, нигде не успевал. В том-то и беда авторского кино, но снимать его так увлекательно. Как гласит старая китайская пословица: худшее в тебе – это лучшее в тебе».
Несмотря на возросшую стоимость производства, Шнайдер, отвечавший за бюджет картины, продолжал платить по счетам. Весной 1971 года он наконец представил кое-как отредактированную версию «Он сказал…» в Каннах. Аудитория встретила ее сердитым гулом. Джек после показа вышел на сцену под улюлюканье. Все антивоенные убеждения героя потерялись на фоне попытки изнасиловать ни в чем не повинную женщину: метафора американского участия в войне вообще не сработала. Нравственный императив «Он сказал…» получился совсем противоположным намерениям Джека.
Помимо хорошего сценария, в фильме было два недостатка. Во-первых, отсутствие на экране самого Джека. Он мог бы вытянуть одну из главных ролей и добиться достаточного кассового успеха, чтобы как минимум покрыть расходы. Теппер и Марготта не справились с задачей. Во-вторых, Джек промахнулся с выбором времени действия. Казавшееся уместным и драматически оправданным в шестидесятые годы, в семидесятые уже не вызывало никакого резонанса. Американскую публику раздражала война во Вьетнаме, и реакция зала в Каннах была предвестием грядущих бед. «Он сказал…» так и не вызвал особого интереса. Выпущенный в широкий прокат 13 июня 1971 года, он шел в сдвоенном показе с «Бобом и Кэрол, Тедом и Элис» – невероятно популярной одой свободной любви от Пола Мазурски (1969).
Джек приехал в Канны с широчайшей улыбкой на лице и в обществе роскошной Мишель Филипс, некогда певшей в известном музыкальном квартете «Мамас энд папас». С тех пор она успела выйти замуж за Денниса Хоппера и развестись с ним – вскоре после их совместного появления на церемонии вручения «Оскара» за «Беспечного ездока». Через несколько дней после свадьбы они поссорились, скандал закончился тем, что Хоппер ударил Мишель, и браку, продлившемуся восемь дней, настал конец. Филипс вновь пустилась на поиски приключений. С Джеком ее познакомил Лу Адлер, который некогда заключил контракт с «Мамас энд папас» и сделал их звездами. Он свел Джека и Мишель в надежде на то, что Джек перестанет тосковать по Мими. И Лу не ошибся. Хипповый и одновременно гламурный облик Мишель привел Джека в восторг, Мими была забыта навсегда. Джек начал встречаться с Мишель и взял ее с собой в Канны.
Когда Джон Филипс, бывший муж Мишель, узнал об этом, то тут же завязал роман с Мими. О нем знали все от Малибу до Мелроуз-Плейс. Включая Джека. Именно этого добивался Джон Филипс.
Сразу после «Он сказал…» Генри Джеглом предложил Джеку небольшую роль в своем режиссерском дебюте – фильме «Безопасное место». В отсутствие иных вариантов Джек согласился.
Генри сыграл эпизодическую роль в «Он сказал…», и в знак признательности Джек взял роль Митча в его фильме. Джеглом ничего не мог ему заплатить, но Джек ничего не требовал. Сам Джеглом обошелся минимальным гонораром в «Он сказал…», а Джеку подарил цветной телевизор. По нему можно было смотреть матчи «Лейкерс» – единственное, ради чего Джек включал его.
Все свои эпизоды он сымпровизировал за один день. Роль Митча не была прописана в сценарии, поэтому он действовал согласно указаниям Джеглома. Плюс заключался в том, что Джеку предстояло играть вместе с великим Орсоном Уэллсом и красавицей Тьюзди Уэлд. Уэллс долго был парией[26] в студиях и вечно нуждался в финансах для съемок собственных картин. Джеглом дал ему шанс появиться на экране – такая возможность у Уэллса появлялась довольно редко.
«Безопасное место» – просто выше всякого понимания. В нем так много чистой техники, что сюжет окончательно погребен под съемками на ходу, с оригинального ракурса, сверху, снизу, сквозь воду и так далее… некая условная повествовательная последовательность кадров. По сравнению с «Безопасным местом» фильм «Он сказал…» выглядит шедевром. В картине есть нагота, оргии, хиппи, множество свечей и тому подобные эпизоды эпохи шестидесятых годов. Сценарий перенасыщен словами и ракурсами, которые… ничего не значат.
Еще кое-что, это – первый фильм, где видно, что Джек лысеет и что он немного, но заметно набрал вес (с полнотой отныне ему предстояло бороться всю жизнь). В «Безопасном месте» он снят преимущественно двумя способами: крупным планом на крыше (камера движется слева направо, не выпуская актера из виду) и в постели с Уэлд (на съемочной площадке ходили слухи, что они действительно занимались сексом прямо во время съемок). Джеглом использовал саундтрек с песнями Эдит Пиаф и Шарля Трене – такой намек на некоторую связь с Новой волной, но фильм обрел некоторую живость, лишь когда на экране появился Джек – вне зависимости от присутствия Уэллса. Его магнетизм невозможно отрицать даже в такой претенциозной мешанине.
Вот как Джеглом воспринимал «Безопасное место»:
«На меня лично повлияли два очень разных фактора – импровизационный театр, где я начинал, и мастера европейского кино, особенно Феллини, Годар, Бергман… вообще новый тип кино. Сначала я поставил пьесу в Актерской студии в Нью-Йорке, в 1964 году, где Карен Блэк исполнила роль Тью Уэлд, а я сам – роль Джека. Филипп Проктор сыграл одного и того же персонажа на сцене и в фильме. Карен Блэк была тогда моей девушкой. Я познакомился с Тью Уэлд и придумал героиню, которая на треть была Тью, на треть Карен и на треть я сам… Мне хотелось исследовать внутреннюю, невыразимую словами жизнь женщин, ранее такое не показывали в голливудских фильмах… После успеха «Беспечного ездока» я отправился к Берту Шнайдеру и заявил о желании снять фильм. Он согласился, и я сказал, что сценарий будет основан на моей пьесе «Безопасное место». Он ответил: «Ладно». Пришел Джек, трахнул девушку, запорол картину, обломал зрителей, а потом исчез, совсем как персонаж Орсона Уэллса – волшебник. Такова магия нашей жизни».
«Безопасное место» не сделал больших сборов. Единственным официальным комментарием Джека касательно однодневных съемок было: «Я сыграл хорошо».
Летом 1970 года Хелена Каллианиотес явилась к Джеку с фонарем под глазом. Он не задавал вопросов, похоже, она стала жертвой физического насилия со стороны бывшего мужа. Джек просто впустил ее и предложил:
– Выбери себе комнату.
В благодарность за ее заботы по хозяйству и участие в повседневных делах Джек позволил Хелене жить у него, сколько вздумается. Во многих смыслах она идеально подходила ему. Хелена была не единственным соседом Джека по дому, но самым постоянным. Дверь его дома не закрывалась для друзей: Дерна, Боба Эванса, Романа Полански. Когда они хотели где-то затаиться и переждать, то шли к Джеку. Еще им нравилось просто гостить у него, плавать в бассейне, курить и травить байки.
Особенно Джек ценил популярность и общительность Хелены. Она общалась со сливками Голливуда и брала Джека с собой туда, где он не бывал раньше, не только в кофейни и бары, но и кое-куда поинтереснее. Она познакомила его с Миком Джаггером, Бобом Диланом, Кэтом Стивенсом и Джоном Ленноном – завсегдатаями «Шато-Мармон» и «Эрнандо» в Беверли-Уилшир. Благодаря Хелене он завел романы с некоторыми самыми желанными женщинами Лос-Анджелеса, включая фолк– и рок-звезду Джони Митчелл.
Ничуть не смущаясь присутствием Каллианиотес в доме Джека, Мишель, никогда не отличавшаяся ревностью, сняла по соседству дом для себя и своей дочери. Джека это вполне устраивало[27]. В одно и то же время он мог быть и свободен, и занят. Джек позвонил Деннису, чтобы сообщить об отношениях с Мишель. Меньше всего ему хотелось, чтобы Хоппер услышал об этом от кого-нибудь другого (хотя, вероятно, тот и так уже услышал, весь Голливуд знал, чем занимается Джек) и явился к нему с пистолетом. Хоппер был вполне способен на рискованный поступок. И потом, общая паранойя после недавней гибели Тейт и Ла Бьянки – дела рук печально известного Чарлза Мэнсона и его банды – заставила многих в Голливуде приобрести оружие. Джек не сомневался, что Хоппер умеет стрелять, некоторое время он спал с молотком под подушкой.
Хоппер только рассмеялся, когда они наконец поговорили, и предупредил Джека: Мишель теперь будет его проблемой.
Джек знал Шэрон Тейт и иногда ужинал с ней и ее мужем, режиссером Романом Полански, в «Эль койоте», популярном мексиканском ресторане. Через год после гибели Тейт, в 1970 году, начался суд, и он раздобыл пропуск, чтобы воочию понаблюдать за процессом. Личность Мэнсона и его безумный вид во время суда совершенно зачаровали Джека. Вся эта отвратительная история превратилась в сплошное шоу для публики, в судебную порнографию.