— О, как это верно! — гортанно пропела Катерина.
Эти двое говорили о бизнесе с таким завороженно-влюбленным видом, с каким обычные пары воспевают луну и романтический шелест волн. И жаркий, недвусмысленный взгляд купца I гильдии, обращенный на красавицу Катю, заставил Землепотрясную Дашу перечеркнуть свои гей-подозрения. Мечты купца, его желания, намерения были написанны нынче прямо у него на лице, во всяком случае, на неприкрытой бородой его части.
— Так вы тот самый Шустов? — сказала она. — А я вас пила… ну не совсем вас, коньяк. Мне даже понравилось… теперь понимаю, отчего. Коньячишко, небось, тоже дед-травник варганил? — Чуб подмигнула.
— А вы премилая девушка, — Шустов-не-коньяк вскользь потрепал Дашу по круглой щеке и сразу забыл о ее округлостях, поглощенный несравненной Катериной Михайловной.
— Тот самый! — засвидетельствовала Катя, старательно делая пометки в большой записной книжечке и не забывая ласкать взором купца I гильдии. — И я имею намерение поддержать национальный продукт, так сказать, из чувства патриотизма. «Рябиновка» — это прекрасно! Хорошо бы еще запустить в производство «Калиновку», ведь калина — символ нашей земли.
Чуб из любопытства извернулась, заглядывая в Катину книжицу, посмотреть, что она пишет, и изумленно приподняла правую бровь:
— Ну ты, Катя, даешь во-още!..
Но что и кому дает Катерина, осталось невыясненным — и даже сама Даша забыла, что хотела сказать — слишком заговорщицким тоном их прервал господин-не-коньяк:
— Дамы, прошу-с полнейшего вашего внимания… сейчас вы увидите отменный образчик помянутой мной науки, которую следует преподавать не только покупателям, но и хозяевам винных лавок, трактиров и прочих питейных заведений. С помощью таких вот штук мой отец и создал имя отменной шустовской водке. Теперь дело за коньяком!
В ресторан завалила большая компания студентов, один из них — в видавшей виды студенческой шинели и фуражке набекрень, — подошел к стойке. Судя по выпущенным на почтовых карточках в 1910 году «Типам студентов», этой, запечатленной художником Владимиром Кадулиным, самой сомнительной, свободолюбивой и своеобычной категории граждан империи, — их главарь, без сомнений, относился к «вечным студентам», а сопровождавшая его разношерстная компания точно сошла со всех юмористических открыток сразу.
Один из них, стройный, с приятным лицом, по виду романтический первокурсник, призывно подмигнул Даше, словно решил воссоздать в живой картинке кадулинскую карикатуру из студенческой жизни «Цикл естественных наук. Практические занятия по зоологии».
— Коньяку. И всенепременно шустовского! — развязно потребовал «Вечный студент».
— Не извольте гневаться, не держим такого! — бойко ответствовал стоявший за стойкой молодцеватый усач с косым проборчиком.
Первокурсник, не теряя времени даром, перешел к «Циклу медицинских наук. Сравнительная анатомия» — наскоро оценил взглядом Акнир и красавицу Катю, снова вернулся к Даше и утвердил свой окончательный выбор улыбкой, чем покорил Чуб уже окончательно — рядом с Катериной Дображанской ее замечали немногие!
— Как же так «не извольте»? Это же лучший коньяк, — сердито возразил усачу с пробором «Вечный студент».
— А какой у вас есть? — пискнул студент рангом пониже — по виду «Юрист», с двумя куцыми тонкими завитками усов.
— «Кокаде», — ответил «Проборчик».
— Фу… Дрянь коньячишко… Что же вы нам дрянь предлагаете? Обидеть хотите? — заругался «Вечный студент». — Шустовский — лучший коньяк. А у вас на вывеске значится, что вы будто бы лучшее заведение. Это что же выходит, обман? Насмехательство?
— Никак нет…
— Тогда дайте мне шустовский. Он во всех порядочных заведениях есть… отчего же у вас одних нет? Мы все хотим шустовский. Да? — обернулся он к своей компании.
— Да!
— Да…
— Давай «Шустова»! — пронеслось послушным и требовательным эхом.
Эхо, похоже, нарывалось на нешуточный скандал.
— Я уже сказал вам, не изволим держать… Может, водочки? — ласково спросил «Проборчик». — «Грушевая», изумительная.
Чуб помахала симпатичному студенту рукой — забыв про общее дело, тот продолжал строить ей глазки и корчить влюбленно-восхищенные рожи. И Даша в ответ непроизвольно села в сентиментальную позу а-ля «как хороши, как свежи были розы».
— Да как ты можешь нас так оскорблять? Небось, сам, каналья, весь шустовский вылакал, — громким басом громыхнул самый крупный и высокий (типаж «Физик» — рыжая бородка плюс красные щеки).
— А ну, поди-ка сюда, коль не боишься, — встал на дыбы «Вечный студент» в порыве алкогольного — точнее безалкогольного — гнева.
«Я боюсь… мне страшно… мне страшно…» — эхом запел в Дашиной голове знакомый голос.
«Заткнись!» — попыталась угомонить сама себя Чуб.
«…бойся ее… это ад… она — ад»
«Перестань, успокойся!» — сменив тактику, Даша попыталась быть максимально нежной со своим внутренним «я».
Симпатичный студент послал ей воздушный поцелуй. Чуб сняла ненужный здесь теплый жакет и кокетливо поправила волосы. Блуза под жакетом была мятой, зато отменно обнимала грудь, и, расправляя пузырчатые фонарики-рукавчики, Даша так ловко повела плечами, что студент расплылся во всю ширину лица и, забывшись, сделал шаг к ней, явно готовый перейти от научной теории к практике.
Она тихо засмеялась.
— Прошу не устраивать тут дебоширств… Я пожалуюсь господину приставу! — тоненько вскрикнул «Проборчик».
— Выйди сюда… — не унимался «Физик».
— Перестаньте, — сказал благородного вида студентик в золоченых очечках, — Чего вы все ополчились на человека? Закончился шустовский коньяк… что ж, бывает… следующий раз придем, так он точно будет. Ведь верно? — спросил он у «Проборчика».
— Верно, верно, — с готовностью заверил их тот. — Следующий раз будет всенепременнейше… приходите в любое время! Будем рады вас видеть.
Шустов-не-коньяк победительно посмотрел на Катю, госпожа Дображанская кивнула в ответ, соглашаясь с действенностью его методики. То, что гоп-компания студентов была нанята, Чуб догадалась сразу, и свою партию они разыграли как по нотам… за исключением одного миловидного штрейкбрехера, таращившегося все это время лишь на нее.
— Хоть, говоря по правде, уж больно дорог ваш «Шустов»! — недовольно буркнул «Проборчик». — Оттого и не уважают его среди вашего брата.
Катерина Михайловна и Николай Николаевич переглянулись.
— Вот и мне вышла наука! — с удовольствием поднял палец купец. — Коньячок — не водка-с… не для трактиров и не для студентов.
— Полагаю, в этом деле вам понадобится кто-то совершенно иного склада — вроде меня! — красавица Катя поправила широкополую шляпу. — Представьте себе фешенебельный ресторан в Баден-Бадене… В него заходит изящный джентльмен под руку с дамой в бриллиантах… Он заказывает лучшие блюда и требует к ним лучший коньяк — ваш коньяк!
— Раз уж я пошел дальше отца, я найму не студентов, а представителей самого высшего общества… актеришек, промотавшихся аристократов, куплю их с потрохами! — восторженно воскликнул господин Шустов. — Пусть требуют всюду мой коньяк! Лишь одно в этом предприятии представляется мне невозможным… во всем мире невозможно найти вторую такую как вы!
— В таком случае я самолично попробую, — пообещала Катя. — Я мечтаю пройти у вас мастер-класс! Без гимнастических упражнений подобного рода я теряю деловую хватку. А в вашей методике — есть не только несомненный практический смысл, но и древнейший архаический ритуал. Когда-то шаманы надевали маски зверей и заранее изображали удачную охоту… А вы, изображая спрос, создаете его! Прелюбопытно!
— Волхвы надевали маски для другого, — скучливо сказала Акнир.
«А для чего?» — хотела поинтересоваться любопытная Даша.
Но тут официант наконец-то принес ей долгожданную большую тарелку с колбасой и соленьями, и Чуб забыла почти обо всем — в предвкушении положила ногу на ногу, ненароком сверкнув ажурной ножкой, демонстрируя ступню в чудном ботиночке, взяла вилку, искоса взглянула на милого студента: успел ли тот оценить башмачок?
И вдруг что-то пошло не по плану — не так… На пол с громким треском полетел перевернутый стол. Было непонятно, кто из студентов перевернул его, но посуда с грохотом посыпалась на серые плиты, сидевшие за столом посетители испуганно вскочили.
— Вы не смеете! — выскочил из-за стойки «Проборчик». — Уходите вон! — он взмахнул рукой, ненароком задев «Физика».
Тот с силой толкнул его в ответ, и, невзирая на отсутствие студенческого звания, буфетчику пришлось срочно пройти «Цикл физико-математических наук. Равновесие тела в пространстве» — причем экзамен «Проборчик» не выдержал, отлетел на другой стол и рухнул с ним вместе.
— Ничего, ничего, — успокоил Катерину Михайловну Шустов, — им позволено несколько подебоширить… не более чем на десять рублей, включая уплату штрафа при освобождении под поручительство.
— Разбойники… Висельники! Революционеры! — крикнул «Проборчик».
— Ты оскорбил наших погибших товарищей! — взвыл от возмущения «Вечный студент» и с грозным видом двинулся в сторону оскорбителя.
— Перестань! Был другой уговор, — преградил ему путь обладатель очечков, явно не ознакомленный ни с сюжетом, ни с бюджетом мероприятия. — Без дебоширств и оскорбления принципа неприкосновенности чужой физиономии.
— Дугин, уйди! Он унизил товарищей, павших в борьбе…
— Я не позволю тебе!..
Господин-не-коньяк, пристально наблюдавший за ними сквозь стекло витрины, как за рыбками в банке, покачал головой, не одобряя непредвиденный политический зигзаг гастрономической ссоры.
Купец I гильдии Николай Николаевич Шустов проворно поднялся, согнул руку, приглашая Катерину Михайловну:
— Пора покинуть это заведение. Позвольте предложить вам немедленно опробовать изобретенную вами методу. Выбирайте самый шикарный ресторан Одессы! По счастью, я редко бываю тут и меня никто не знает в лицо… Да и кто заметит старика рядом с такой ослепительной красавицей?