— Вижу… Тридцать тысяч! — сказал ведущий, ответив тем самым на заданный ею вопрос. Он смотрел прямо за спину Дображанской, туда, где сидел ее соперник — директор банка.
«И ты, Брут?..» — мысленно вздохнула она и качнула своим номером.
— Тридцать три… — седовласый ведущий аукциона не смог сдержать излишне жгучего взгляда на красивую Катю. И в который раз ее красота немедленно вышла ей боком.
Стоило седовласому выдать ее, сидевший перед Дображанской долговязый и худой бизнесмен, известный взрывным, неуправляемым нравом, быстро обернулся к ней и прошептал:
— Кончай! А то посажу… Поняла?
От неожиданности Катя моргнула. Приняв моргание за знак согласия, тот удовлетворенно вернулся в исходную позицию.
«Он что, угрожает мне? — к щекам Дображанской прилила кровь. — Мне, Киевице?»
— Тридцать шесть, — отреагировал ведущий на движение блондинки. — Сорок тысяч, — его взгляд опять полетел за спину Дображанской. — Сорок четыре, — взгляд переместился вперед.
Рыжая художница уже отпала. Но Кате надоело ждать — решительно сбросив с себя остатки бриллиантового гипноза, хранительница Города встала и крикнула, нарушая все правила.
— Шестьдесят! Есть желающие дать больше? — рука Дображанской, украшенная кольцом с подавляющим волю алмазным цветком одолень-травы, подняла номер.
Возразить ей не смог никто. Со всех сторон на Катю полетели лишь недовольные взоры, гримасы и возмущенное шиканье. Блондинка в первом ряду полоснула ее обозленным взглядом, не скрывая обиды за угнанную картину, которую она уже никогда не повесит в своей розовой спальне. Сопровождавшая ее не участвовавшая в аукционе шатенка присовокупила неприкрытую ненависть — за изумительно красивую Катину внешность, которой не будет обладать никогда. Рыжая художница тоже посмотрела на Катерину Михайловну, быстро, но пристально, — и даже не на нее, а на брошь, кивнула, словно по одной эмалевой бабочке в стиле модерн определила всю Катину суть — и отвернулась.
Видимо, получив знак от хозяина, ведущий провозгласил:
— Шестьдесят тысяч — раз…
Взрывоопасный бизнесмен развернулся к Кате всем телом. Его глаза кипели, тонкие губы змеились. Внезапно он издал краткий невразумительный вскрик, порезавшись о ее взгляд… В прямом смысле слова — по щеке мужчины потекла быстрая кровь. Порез был коротким, но глубоким, горючим. Кровь скользнула на белый воротник рубашки, поползла по груди. Мазнув рукой по щеке, бизнесмен ошарашенно посмотрел на свою ладонь.
— Вы порезались, — сухо сказала Катя, не сводя с него ставших бездонными глаз. — Нужно быть осторожней. Так ведь можно случайно порезать и горло.
«Кто ты???!!! — прочитала она ответный обезумевший взгляд, рука мужчины схватилась за шею. — …Ведьма!»
«А вы не знали?» — ответила взглядом ведьма.
— Пустите. Я порезался… запонкой, — быстро сказал он соседу и спешно вышел из зала.
— Шестьдесят тысяч — три! Продано!.. — элегантно стукнул молоточком «благородный отец» и одарил Катю благосклонной «отеческой» улыбкой. — Екатерине Михайловне Дображанской.
Катя, в свою очередь, тоже обернулась, взглянуть на вновь поверженного соперника — швырнула генеральному директору банка прямой насмешливый взгляд. Тот едва сдержал спазм, и она поняла, что в кармане у него покоилось ровно тридцать тысяч, но она вновь смешала ему все карты.
Внезапно в сердце у Дображанской опять закололо. По коже помчался озноб. Тело бросило в жар, кожа стала огненной.
«Что со мной? Я словно заболеваю?»
— Лот № 23, — бодро заявил ведущий, глядя на Катю так, точно стал ее персональным гидом по миру искусства. — Вариация на тему «Дух Бездны», начало ХХ века, бумага на картоне, соус. Вариант работы был опубликован в книге…
Черный Ангел с бездонными глазами-пропастями появился на экране ноутбука Акнир. Дашины глаза округлились, ресницы захлопали, пухлый нос зачесался:
— Ух ты!.. Как, по-твоему, за сколько Катя купит его?
— Хочешь перекупить? — смекнула Помощница Главы Киевских ведьм.
— Ну, есть в нем что-то… Правда? Такое… страшное. А тебе не кажется, что Дух Бездны на Катю похож?
— Совсем не похож, — не согласилась Акнир. — Разве что взглядом. Иногда у нее бывает такой.
— Но на кого-то он точно похож! Я буквально только что видела этого человека, — нетерпеливо заерзала Чуб. — Может, там, на аукционе? — Даша приблизила нос к экрану, рассматривая избранную — платежеспособную публику.
— Начальная цена — тысяча долларов, — сказал ведущий. — И я уже вижу тысячу…
Известный коллекционер в нарочито непрезентабельном свитере сделал знак, подмеченный только «благородным отцом» аукциона и камерой.
— Вижу тысячу сто… — сказал ведущий.
Катин соперник вступил в игру. Блондинка и рыжая остались неподвижны: для первой сюжет был слишком не розов и слишком жесток, вторая — по иным, ей одной известным причинам.
В мгновение ока сумма выросла как на дрожжах.
— Десять тысяч… Одиннадцать… Двенадцать… — едва успевал выкрикивать ведущий. Его взгляд метался меж нескольких горячих точек — ни коллекционер, ни генеральный директор банка не собирались сдаваться. Нашлись и другие желающие.
— Двадцать тысяч… Двадцать две…
Когда сумма перевалила за сорок штук, Катерина подумала, что, рассчитывая финансовые возможности своего соперника сзади, не учла одного — его хорошего вкуса. Очевидно, он просто не желал расставаться с деньгами ради сладкого ангела. Сейчас же, когда речь шла о стоящей вещи, он не скупился.
— Тридцать шесть… Нет, уже сорок… Сорок четыре… — немолодой ведущий запыхался, так быстро ему приходилось говорить… — Сорок восемь. Пятьдесят.
Ангел Бездны притягивал не одну только Дашу — в дивной скорости этих торгов зазвенела настоящая страсть.
— Пятьдесят пять… Шестьдесят!
Зал затаил дыхание — бой за лот напоминал поединок на ринге, в каждой новой названной сумме звенела сила удара, и каждый мечтал убить новой ставкой соперника.
Катя услышала позади себя участившееся дыхание директора банка. Ощутила на шее его горячий взгляд… И вдруг угадала: это не страсть — это месть. Месть Кате, — ее соперник специально набивает цену, чтобы она купила лот по наивысшей цене. Не сомневаясь: та, кто «собирает весь мусор, если он в стиле модерн», все равно его купит!
«Ошибаешься, — равнодушно подумала Катя. — Я не собираюсь его покупать».
— Ну, купи, пожалуйста, купи ее! — взмолилась Чуб по другую сторону экрана. — А потом я как-нибудь накоплю и отдам.
— Шестьдесят шесть, — сказал ведущий. — Семьдесят!
— Сволочь, — эмоционально воскликнула Даша. — Где я вам семьдесят тысяч достану?.. Можешь превратить его в лягушку? — повернулась она к Акнир. — Почему я должна платить столько?
— А почему в лягушку?
— Устроим твоей Матильде личную жизнь. Двойная польза!
— Прости, но я свою Матильду за кого попало не выдам… — Акнир похлопала по стене аквариума с белой подружкой.
— Восемьдесят. Восемьдесят восемь. Девяносто пять. Сто! — крикнул ведущий. — Сто тысяч — раз… Сто тысяч — два…
Коллекционер сдался последним. Прочие — сдали позиции еще на шестидесяти. Вдохновенно злое лицо соперника Кати увеличил экран. И едва ведущий выкрикнул «Сто тысяч — три!» — в его взгляде впервые пропечаталась не только злость, но и страх.
— Продано! — произнес ведущий. — Анатолию Николаевичу Томину.
— Как продано? — дезориентировалась Чуб. — А Катя чё?.. Не купила?
— Нет, — сказала Акнир.
— Почему?
— Как я понимаю, она покупала подарок Маше. Сама она не поклонница Котарбинского.
— Но ведь вторая картина лучше! Она мне больше понравилась!.. — расстройству Даши не было предела.
— Но ведь это подарок не тебе, — резонно заметила дочь Киевицы.
Словно желая попрощаться с Землепотрясной, «Дух Бездны» появился на экране вместе с круглой ценой.
— Стой! Сделай стоп-кадр… Скопируй картинку! — заорала вдруг Чуб.
Акнир ударила по клавише. Черный Ангел замер на экране. Землепотрясная проворно развернула газету «Неизвестный Киев».
— Я знаю, на кого он похож, — с облегчением человека, наконец разгадавшего ненужную, но прилипшую как репейник загадку огласила она. — Посмотри!
Акнир поглядела на указательный палец Чуб, уткнувшийся в газетное фото под заголовком «Помогите найти» — красивую, темноволосую, большеглазую девушку с застывшим взглядом и суровым ртом. Затем перевела взгляд на пойманную монитором картинку.
— Дочь бизнесмена, которая спьяну убила отца! Скажи, что она похожа на Черного Ангела? — попросила Даша.
— Она не просто похожа, — сказала Акнир. — Похоже, что это она!
Выходя из обитого темно-синим атласом зала, Дображанская бросила на поверженного соперника сожалеющий взгляд — воинствующая, неискоренимая и саморазрушительная глупость людей вызывала у старшей из трех Киевиц в последнее время неподдельную грусть о несовершенстве мира. В бездну директор банка вверг себя сам — и теперь застыл в кресле, будто купленный им «Дух» с лицом Горгоны обратил его в камень. Если в наличии у него имелось всего тридцать штук, откуда взять еще семьдесят — представлялось большим вопросом.
Но намного сильней Катерину беспокоила собственная внезапно обретенная способность. Обладать острым взглядом, острым без всяких фигур речи — слишком опасное свойство, особенно если ты не знаешь, как им управлять. Еще во время аукциона Катя отправила sms своему водителю с просьбой срочно привезти ей очки с затемненными стеклами, хотя и не знала еще: спасет ли кого-нибудь их темнота.
— Всегда рады видеть вас, — задержал ее хозяин Аукционного Дома. — Признаюсь, сегодня вы удивили меня.
— Простите, что нарушила правила, — принесла свои извинения Катя.
— Я не был удивлен. Но не сомневаюсь, что это больше не повторится, не так ли?
Ее тоже не удивила его снисходительность — Вадим Вадимович давно намеревался влюбиться в Катерину Михайловну, прекрасную, как столь любимые им великие произведения искусства.