— Распотрошат… Потрошитель! — вскинулась Чуб. — Ты не знаешь, пока тебя не было, он убил еще одну девушку — ту самую Елену, дочь Ирки Косой! На этот раз, как положено, распотрошил, как барашку. Душа, брюхо — все нараспашку, как пальто.
Пока Акнир приводила себя в порядок, Даша наскоро пересказала часть последних событий:
— …Теперь у нас уже трое убитых. Две в Настоящем, одна — в будущем. У всех распорото горло. У двух из них — еще и брюхо. Какие тебе еще нужны доказательства, ась?
— И почему ты думаешь, что это не Врубель? — Акнир немного пришла в себя, принялась тщательно заплетать свои белые волосы в косы. — Он был знаком с убитой Еленой и убитой Иркой Косой. Он едва не убил мою мать. А потом убил ее — в будущем. И я сама лично видела это… Я видела Мадонну с зубами!
— Ты была в Провале и видела глюк. В Киеве уже есть собственный Джек! Или не собственный, а даже всеобщий — международный!
— Из Англии? И как он вдруг здесь оказался?
— Так же, как мы вдруг оказалась в Одессе, — отбила Чуб выпад Акнир ее же словами. — Ты считала, что Врубель мог попасть в Лондон… тогда и Джек из Лондона может попасть сюда, почему, собственно, нет? Мы не знаем, как работает Третий Провал, не знаем, когда и насколько он открылся. Но он связывает не только время, но и города. И, кстати, это отлично объясняет загадку исчезновения Джека из Лондона — почему после пятого убийства он навечно исчез, словно провалился под землю? Он таки провалился! Сюда, в Киев!
— В Киеве возможно все, — согласилась Акнир. — Но все равно это маловероятно. Jack the Ripper у нас на Козинке — слишком мало похоже на правду.
— А то, что Мадонна из Владимирского собора загрызла твою мать — куда более правдоподобная версия?
— Я сама ее видела, — повторила Акнир и внезапно, закатив рукава, принялась скоростными темпами убирать их меблирашку, складывать разбросанные Дашей Чуб чулки и корсеты, протирать пыль на подоконнике. — Ты не представляешь, какой она была страшной… волчьи зубы и когти, как у медведя. И взгляд черный, как угли…
Некоторое время Даша смотрела, как веда скрупулезно застилает постель, взбивает подушку, разбирает вещи на стуле.
— «У него волчьи зубы и когти, как у медведя», — качнула головой она. — Землепотрясно! Пепита описывала тень Дьявола примерно так же, как ты Богоматерь.
— Что ты хочешь сказать?
Даша пожала плечами.
— Для нее воплощение зла — Дьявол. А для тебя воплощение зла — это Мадонна, потому что она может тебя наказать. А Пепита ждет наказания от служителей ада. Получается, ад — это действительно лишь отражение наших страхов.
— А где Пепита?
— Надеюсь, она уже вернулась от мадам Манон. Идем к ней, я хочу посмотреть, как ты умудришься привязать Врубеля к Демону Уго.
Они спустились вниз по узкой скрипучей лестнице меблирашек и постучали в комнатушку своей бородатой подружки.
Ответа не было.
Дверь легко поддалась… Любимый кенар клоунессы в плетеной клетке сидел, пригорюнившись и прикрыв крохотные глазки.
Пепита лежала, широко раскинув руки и ноги, запрокинув голову с торчащей рыжей бородкой, ее клетчатый передник был мокрым и красным, а пол из широких крашеных досок — багровым от крови.
У Чуб перехватило дыхание.
«Я знаю, однажды Уго найдет и меня, мое бедное не рождённое дитя до сих пор плачет в моей утробе кровавыми слезами…»
— Она мертва, — с ужасом проговорила Акнир. — Ты ведь помнишь, — ведьма испуганно схватила Дашу за локоть. — В альбомчике Врубеля был и ее портрет… Ты тоже его видела. Он нарисовал и мою мать, и убитых проституток. Все сходится! Теперь ты веришь мне?
— Я не знаю.
Труп Пепиты повернулся на бок и тихо захрапел.
Кенар открыл маленькие глазки и запел, точно получил сигнал «пора просыпаться». Клоунесса попыталась отмахнуться от его песнопений рукой, сморщилась и приоткрыла один глаз.
— Мамзель Мими? — заметила новопреставленную&нововоскресшую она. — Вы мне снитесь? Или вы уже привидение?
Чуб присела на карточки, обмакнула пальцы в мокрую красноту окровавленного передника и сообщила, посмеиваясь:
— Это не Уго… это всего лишь винчик «Кагор». Я смотрю, ты землепотрясно тряхнула вчера стариной.
— О, Коко… вчера один граф так любил меня, так страстно любил… я не в силах сказать, — лицо Пепиты расплавилось, как свеча, в пьяной улыбке, — звал на содержание. Сказал мне: «Ты будешь моя тайная страсть!»
— Что еще за граф? — уточнила Акнир.
— Ерунда, небольшая вечеринка в борделе! Весело было, Дусин спас меня от одного идиота.
— О-о-о! — округлила рот Пепита, постепенно вспоминая вчерашнее, — когда господин Шуман увидит ваш номер «Полет лошади», он даст вам за выход сотню рублей… а то и две. А то и пять, как Мистрисс! Когда вы покажете ему? — клоунесса явно была единственной, кто нашел удобоваримое объяснение вчерашнему инциденту.
— Полет лошади? — подняла брови Акнир.
— Один идиот — князь Рюмский — насмехался над страстью Дусина ко мне, — не без гордости поведала Даша. — Мне Дусин после все рассказал… Они были у мадам на вечеринке а-ля театр Кабуки, и князь сказал: «Держу пари, что завладею вашей Коко за один вечер!» Самое обидное, у него почти получилось! Может, не совсем, но почти. Мадам так сладко напела мне… вот уж профессионалка-паскуда, не даром свои тыщи гребет. И самое-самое-самое обидное, она права — я вообще не владею фру-фру. И заклятиями почти никакими не владею… потому что ленивая. Научи меня хоть чему-нибудь. Например, «Забудь». Это сложно? Давай для начала все самое необходимое. «Забудь», «Радуница», «Привет». Хоть что-то… давай я у Пепиты бороду уберу, например.
— Не вздумай, у нее, похоже, только личная жизнь наладилась, — осклабилась веда.
И обе «сестры» с облегчением рассмеялись, вырываясь из тьмы собственных мыслей, подозрений, страхов и ссор.
Кенар клоунессы снова запел — непривычно, отчаянно-резко, точно осуждая их чересчур беззаботный смех.
— Так вы не знаете, что Дусин убит? — сказала Пепита, разом стирая улыбку с лица старшей мамзель. — Утром его подстрелили… на дуэли.
— Князь? — вздрогнула Даша.
Клоунесса кивнула и, всхлипнув, подтерла одновременно слезу и протекающий нос.
А Землепотрясная Даша почувствовала, как проваливается в темный и липкий Провал.
Все сошлось в один миг.
Удушливый, головокружительный сон был вещим!.. Пусть и метафорическим. Пусть ее естество не могло затянуть влюбленных мужчин в ад — в мир иной, оно убивало их.
Она всей своей кожей вспомнила горячее, невысокое крепкое тело поручика, кружившего ее в объятиях, летевшего с ней вчера верхом на гнедой лошади, жарко шепчущего свои щекотноусые признания ей в правое ухо… и запоздало отпрянула от него, отшатнулась.
Слишком поздно — он мертв… уже мертв… и погиб из-за нее! Убит на дуэли, как Лермонтов!
«…піхва, що нас породила на світ…»
Сама она, Даша, ходячая пихатая пихва!
Ей захотелось ударить себя по щекам, бить себя по плечам — наказать свое тело, виновное в этой смерти — неправильной, нечестной, нелепой!
Чуб просительно-жалобно взглянула на Акнир.
— Прости, — сказала та. — С воскрешением — это к Маше.
— Проблема у Маши сейчас с воскрешением, — проворочала горьким языком Даша Чуб.
Она не могла прийти в себя. И не хотела туда приходить — больше не любила этот сомнительный дом своей души, своего тела, порождающего смерти.
Бедного, глупого, храброго, бесконечно влюбленного Дусина убили — и это была только ее вина!
— Ты была у Маши? — напряглась Акнир.
— И не только я, твоя мама тоже… она приходила в Башню Киевиц, — бесцветно сказала Землепотрясная Даша.
— Моя мать приходила к Маше? Мама не приходит ко мне… но она пришла к Маше?!
— Не завидуй ей — нечему. Твоя мать пришла убить ее сына. И сына Врубеля. Какие-то у нее с ним явно проблемы.
Даша достала из кармана фото Маши с ребенком… Акнир даже не стала смотреть.
— Да какие проблемы?.. — вскричала она. — Ваш Врубель всего лишь убил ее. А в остальном — все прекрасно!
— Михаил Александрович убил вашу маман? — хлопнула не протрезвевшими глазами Пепита. — О, как это прискорбно.
— Пфуй, ерундень! Как твою мать вообще можно убить, если она неубиваемая Киевица? Это был страшный сон… — Чуб осеклась.
«В своей собственно магии — в творчестве, он не слабее ее. Возможно, при определенных обстоятельствах он мог бы даже убить ее» — сказала младшая из Киевиц.
— Хоть Маша тоже считает, что Врубель мог, — помедлив, признала она.
И они даже не знают, где он и что сейчас делает? Даже Маша не знает об этом… И однажды он правда сошел с ума и стал способен на все.
— Забудь про Лондон, забудь про Джека — нашего Потрошителя зовут Михаил Александрович! — убежденно сказала Акнир. — А вместо скальпеля у него кисть, которой однажды ночью в Божьем храме он нарисовал Мадонну с когтями медведя и зубами волчицы. А кроме того, Третий Провал перебрасывает в будущее. Если бы настоящий Джек-потрошитель воспользовался нашим Провалом, то первые убийства были бы в Киеве, а не в Лондоне… У нас же они начались только на Великую Пятницу, уже после того, как Пепита дала нам газету.
— А как, pardon, у Пепиты во-още оказалась сегодняшняя лондонская газета?.. — запоздало озадачилась Даша. — Ведь газеты идут три дня, нам сторож в морге рассказывал.
Они вопросительно посмотрели на клоунессу.
— Мне дала ее Мистрисс, — сказала та. — Простите мамзелечки… я больше не могу, хочу спать.
Пепита мягко завалилась обратно в сладкую бордовую лужу вина. Словно получив новую команду, ее кенар замолчал и прикрыл глаза.
Акнир хмуровато поглядела в окно — откуда ни возьмись в Киеве объявилось осеннее солнце, раззолотившее третий день ноября.
— Такая погода хорошая… И чему только Мамки радуются? — пробормотала она недовольно.
В тот день магиня удумала для киевской публики новое развлечение. Как и многие иностранные гастролеры, она отдала дань уважения местной истории — и с утра на фанерных афишах цирка значилось: