то виноват перед Дугласом, — объяснила Дженни, когда селезень улетел. — Само собой, он был человеком. Джекаби отправил его в одиночку проверить зацепку, которая могла ни к чему и не привести, но Дуглас попал в самое пекло. Когда Джекаби осознал свою ошибку и поспешил на помощь, было уже слишком поздно. Он успел лишь предупредить Дугласа, прежде чем того накрыло мощной волной магии.
— Только не говори, — сказала я, — что он велел ему…
— Нырнуть, — закончил за меня Джекаби, и мы с Дженни, обернувшись, увидели, как он ступает с дорожки на зеленый холм. — Точно так. По иронии судьбы именно моя попытка помочь Дугласу стала последним штрихом его проклятия. Я поклялся, что ничто не отвлечет меня от поиска способа обратить его метаморфозу.
Детектив остановился возле скамейки, похоже, с горечью вспоминая тот день.
— Господи, — пробормотала я. — Но значит… новые убийства каким-то образом связаны с делом, в котором пострадал Дуглас?
— Что? Нет. Эти инциденты не имеют ничего общего.
— Тогда что заставило вас забыть о своей клятве?
— Я о ней и не забывал! Я выполнил обещание, — ответил он. — Решение нашлось после изматывающих вечерних исследований и поездки в деревню за необходимыми ингредиентами.
— Тогда почему Дуглас — по-прежнему утка?
— Черт возьми, спросите его!
— Но… он ведь утка.
— И очень упрямая.
— Ничего не вышло, — сказала Дженни.
— Само собой, ничего не вышло, — огрызнулся Джекаби. — Чтобы превратиться обратно, нужно желание! Он сам должен этого захотеть.
— Но… с чего ему хотеть быть уткой? — спросила я.
— Никто не хочет отказываться от себя, — ответила Дженни. — Может, у Дугласа и остались все человеческие воспоминания, но теперь он утка.
— Не то чтобы он сам решил ею стать, — буркнул Джекаби.
— Он не по своей воле лишился жизни — ее у него забрали, — сказала Дженни. — Но теперь ему решать, готов ли он лишиться новой жизни и потерять себя.
— Но он останется собой! Он будет Дугласом. Ему просто нужно захотеть снова стать человеком.
— Нет, — терпеливо пояснила Дженни. — Он будет другим Дугласом. Того Дугласа, которому необходимо принять это решение, уже не станет.
— Глупости какие. Это просто птичье упрямство.
— Не стоит спорить с упрямым духом, детектив, — многозначительно сказала Дженни. — Я ведь тоже упряма.
Вздохнув, Джекаби закатил глаза.
— Ладно, ладно, — согласился он, — но не думайте, что после смерти вы получили перевес в любом споре.
— Я так и не думаю. Просто правда на моей стороне. Никто не хочет отказываться от себя, в какой бы форме мы ни существовали, уж я-то кое-что об этом знаю. — Дженни встала со скамейки и медленно пошла вниз по траве. — Теперь я, пожалуй, оставлю вас вдвоем. Эбигейл, не забудь спросить о комнате!
В следующую секунду ее серебристые волосы скрылись под полом.
— Что вы хотели спросить о комнате? — поинтересовался Джекаби.
Я встала на ноги.
— Ничего. Вам что-нибудь удалось обнаружить?
— Я обнаружил слишком много. — Он вытащил маленький смятый конверт и протянул его мне. — И мы получили наши телеграммы.
— Прекрасно. Вы напали на след?
— О, да, — кивнул Джекаби. — Напал, мисс Рук. Похоже, все гораздо серьезнее и страшнее, чем мы полагали.
Глава шестнадцатая
В конверте лежали телеграммы из трех городов. Знакомые из правоохранительных органов, имен которых Джекаби называть не спешил, быстро прислали ответы из Браннасбурга, Гэдстона и Глэнвиля. По просьбе детектива работники телеграфа положили все послания в один конверт и отправили к нему домой. Джекаби сказал, что в ближайшее время ожидает еще две-три телеграммы, но ему оказалось достаточно и одной, чтобы узнать содержимое остальных. Формулировки были разными, но суть одна. В телеграммах содержалось очень простое сообщение: убийство.
Я просмотрела послания, пока мы спускались по винтовой лестнице. «ПОДТВЕРЖДАЮ ИНЦИДЕНТЫ В БРАННАСБУРГЕ ТЧК, — значилось в первой. — ДЕТАЛИ СОВПАДАЮТ С ОПИСАНИЕМ ТЧК ОДИННАДЦАТОГО НОЯБРЯ МЯСНИК ПС РАНЕНИЕ ШЕИ ТЧК ПЯТОГО ДЕКАБРЯ ПОЧТАЛЬОН ПС РАНЕНИЕ ГРУДИ ТЧК ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОГО СЕНТЯБРЯ БРОДЯГА ПС РАНЕНИЕ ГРУДИ ТЧК».
— ПС? — спросила я, пока мы спускались.
— Причина смерти, — просто ответил Джекаби.
«ВСЕ ИНЦИДЕНТЫ НЕ РАСКРЫТЫ ТЧК СВЯЗАННЫХ ДЕЛ НЕ ОБНАРУЖЕНО ТЧК СОДЕЙСТВИЕ ЖЕЛАТЕЛЬНО ТЧК». На этом телеграмма заканчивалась. Быстро взглянув на две другие, я увидела похожую сводку: отличались лишь даты и профессии жертв в Браннасбурге и Гэдстоне.
— Боже мой, — пробормотала я, второй раз просматривая телеграммы. — Но их ведь так много!
— Да. Похоже, мистер Брагг шел по следу серийных убийств, начавшихся несколько месяцев назад, если не раньше. Пометки на карте, «РШ» и «РГ», обозначают ранения шеи и груди. Судя по всему, убийца предпочитает убивать ударом в грудь. Все убийства произошли за пределами юрисдикции Нью-Фидлема, а значит, убийца старался держать власти в неведении. Попытки Брагга связать убийства друг с другом и пролить на них свет лишь привели его к гибели.
Когда мы вернулись в кабинет, детектив развернул нарисованную от руки карту покойного репортера и положил ее поверх огромной, очень подробной карты, занимавшей большую часть его стола. Покопавшись в ящике, он вытащил коробочку булавок с плоскими блестящими головками. Вывалив содержимое коробки на стол, он сравнил две карты.
Провести соответствия между ними оказалось несложно: Брагг скопировал все очень точно. Джекаби стал переносить все крестики на большую карту, втыкая булавки прямо в столешницу и временно закрепляя карту на месте. Стоя по другую сторону стола, я взяла несколько булавок и помогла ему закончить работу.
— Теперь все, — сказала я.
— Не совсем, — возразил Джекаби.
Я сосчитала крестики на первой карте. Пока я проверяла свою работу, Джекаби убрал все лишние булавки обратно в коробочку. Мы отметили двенадцать точек. Детектив многозначительно взглянул на меня и протянул мне еще одну булавку. Поняв, что он имеет в виду, я наклонилась, нашла на карте нужное место и добавила булавку Артура Брагга. Тринадцать блестящих отметок теперь стояли над городом как могильные камни.
— По очевидным причинам Брагг не отметил на карте собственное убийство. Вы заметили еще что-нибудь, что отличает его смерть от остальных? — спросил Джекаби.
Я взглянула на карту. Булавка Брагга одиноко торчала в самом центре, в то время как остальные заговорщицки сгрудились в группки по две-три, как школьные задиры.
— Он единственный, кого убили в Нью-Фидлеме, — сказала я.
— Хорошо. Какой тогда напрашивается вывод?
Мне в голову пришла ужасная мысль.
— Это значит… что убийца убивает по несколько человек в каждом городе и переходит к следующему. Теперь он здесь, в Нью-Фидлеме… и только начал охоту!
Я бывала в театре и прекрасно понимала, что подобное заявление требует драматического органного аккорда и громкого вздоха публики, но в реальности слова так и остались висеть в воздухе.
— Умно, — ответил Джекаби, — но неверно.
Он вытащил из верхнего ящика моток бечевки и взглянул на доску, где были аккуратно записаны все наши даты.
— Двадцать третье октября, — прочитал он и привязал один конец бечевки к соответствующей булавке в Гэдстоне. — А следующее — тридцатого — вот здесь. — Он протянул бечевку на другой конец карты и обернул ее вокруг булавки в Кроули. — Затем пятого ноября, вот здесь.
Бечевка снова пересекла всю карту до Глэнвиля, потом пошла чуть выше, в Браннасбург.
Детектив обматывал бечевкой одну булавку за другой. Убийства никогда не совершались в одном городе два раза подряд и редко происходили даже в соседних городах. Обычно они перескакивали с одного конца карты на другой. В итоге получилась неровная звезда, лучи которой пересекали весь Нью-Фидлем. Отрезав бечевку, Джекаби прикрепил свободный конец к булавке в самом центре города.
— Он планирует свои удары, чтобы как можно дольше избегать обнаружения, — сказал он. — Проходят недели, даже месяцы, прежде чем он возвращается туда, где уже был, и к этому времени предыдущее убийство уже забывается. Поскольку он меняет юрисдикции, убийства могли продолжаться еще не один месяц, прежде чем в полиции догадались бы, что везде орудует один и тот же преступник. Из-за вмешательства Брагга убийце пришлось нарушить свою схему, причем весьма существенным образом.
— Как именно? — спросила я.
— Он убил там, где живет. Судя по распределению более ранних смертей, он избегал Нью-Фидлема, но орудовал при этом неподалеку. Полицейские обычно с подозрением относятся к человеку, стоящему в самом центре груды трупов, так что наш убийца тщательно скрывал от них свои преступления. Но живет он здесь. Я в этом полностью уверен.
— Здесь? В этом городе? — спросила я, невольно посмотрев в окно, за которым гасли последние краски дня. Луна висела совсем низко, но была уже прекрасно видна. Ее почти идеальный диск окружали зловещие голые ветви деревьев. — Разве монстру не проще прятаться в лесу? Днем сидеть в тени, а по ночам выходить на охоту?
— Конечно, существует и такая возможность, но у нас есть основания предполагать, что мы ищем человека, причем человека обеспеченного, — сказал Джекаби. — Хатун утверждает, что хорошо разглядела убийцу. Описанное ей существо, может, и не существует на самом деле, но я не сомневаюсь, что она была рядом, когда наш злоумышленник пытался ускользнуть через окно. Он оставил следы на подоконнике, но на балконах нижних этажей их не было, что соответствует ее рассказу. Теперь подумайте: будь вы хладнокровным убийцей, способным вспороть грудь взрослому мужчине, разве вы испугались бы хромой седовласой старушки?
— Думаю, нет.
— Ну а если вы не видели, что вас ждет? Разве в таком случае вы не нашли бы другой выход, подобно нашему осторожному другу? Если преступник осмотрел переулок и ничего не заметил, как и утверждает Хатун, ее шаль, возможно, действительно меняет восприятие. Если злодей не видел Хатун, значит, у него есть дом, а если у него есть дом, можно не сомневаться, что он живет в Нью-Фидлеме, а если он разгуливает по Нью-Фидлему, все горожане в опасности, — на одном дыхании выпалил Джекаби и наконец остановился, чтобы глотнуть воздуха.