ился покупать билеты. Двери вокзала выходили на две широкие платформы, обрамленные массивными римскими колоннами. Высокая жестяная крыша главного здания с причудливыми украшениями помогала поддерживать впечатление открытого пространства, несмотря на растущую толпу ожидающих пассажиров.
Мимо меня прошла группа мужчин в деловых костюмах, которые о чем-то спорили, но мое внимание привлекла фигура позади них. В выходящем на первую платформу дверном проеме стоял плотный мужчина в черном пальто, из-под которого выглядывали темный жилет и шерстяной шарф. Кожа мужчины отличалась болезненной бледностью, а подбородок отливал синевой однодневной щетины. Ошибиться было невозможно: это был тот же мужчина, которого я видела из окна своей спальни, и сейчас он смотрел прямо на меня. Отвлекшись на Дженни и сборы, я забыла рассказать о нем Джекаби. Мужчина перехватил мой взгляд, но не отвел взор. Уголки его губ скривились в ухмылке, от которой у меня по спине побежали мурашки. Тут между нами прошла семья с шестью-семью шумными детьми, помешавшими мне разглядывать бледного мужчину, а потом его и след простыл.
Меня охватило любопытство, я вскочила с лавки и побежала к дверям, чтобы догнать его, прежде чем он успеет скрыться. Платформа шла вдоль всего здания, и, выглянув из дверей, я заметила скрывающееся за ее дальним углом пальто. Я оглянулась, но Джекаби все еще стоял в очереди перед кассой, спиной ко мне. В замешательстве я пару секунд раскачивалась на месте, а потом вышла из дверей и побежала по платформе.
Прохожие, между которыми я сновала и с которыми едва не сталкивалась по пути, окидывали меня укоризненными взглядами. Добежав до конца вокзала и завернув за угол, я затормозила, скользя подошвами, — как раз вовремя, чтобы не налететь на пожилую женщину в лохмотьях, рывшуюся в мусорных баках. Я замерла, стараясь отдышаться и оглядывая окрестные здания, но бледного мужчины нигде не было. Только что вышедшее из-за горизонта солнце отражалось в ближайших окнах.
— Эбигейл Рук! — Женщина улыбнулась мне, словно радостная тетушка.
Я отдышалась.
— Ах, это вы, Хатун! Приятно снова с вами встретиться.
Хатун была из числа тех знакомых Джекаби, что знали улицы Нью-Фидлема вдоль и поперек как свои пять пальцев.
— Вы случаем не видели тут пробегавшего мужчину?
Хатун на пару секунд задумалась, сморщившись от сосредоточенности.
— Только что? — добавила я. — Никто здесь не пробегал совсем недавно?
Лицо Хатун прояснилось.
— Вот оно что! — довольно хлопнула она в ладоши. — Ты жива! Вот что с тобой не так!
Я заморгала в недоумении.
— Ну да… Я была жива и в прошлый раз, когда мы виделись.
Хатун небрежно махнула рукой.
— Да-да, просто иногда я вижу все немного по-другому. Все равно я рада, что ты еще не умерла.
— Ну что ж… э… спасибо и на этом.
— Покидаешь город? — спросила она.
— Да. Еду в Гэдстон на следующем поезде. А вы точно никого не видели?
— Ну и слава богу. Жаль, конечно, но тебе будет лучше уехать. Мистер Джекаби мне нравится, но ты помнишь, что я говорила тебе в прошлый раз о том, что тебя ждет, если ты и дальше будешь следовать за ним? Я видела это собственными глазами, — она приблизилась ко мне и громко прошептала: — Смерть.
На самом деле Хатун обладала не таким уж большим даром предвидения, но была необычна по-своему. Если Джекаби отличался уникальным взглядом на мир, то Хатун смотрела на окружающее словно через калейдоскоп, изображение которого порой, но далеко не всегда складывалось в полезные картинки. Нельзя было полностью доверять ее предсказаниям: то у нее начинали разговаривать чайники, то устраивали битву со злом овощи — но по меньшей мере прислушиваться к ним стоило. Как-то она сказала, что если я буду следовать за Джекаби, то погибну, — это предсказание, к счастью, оказалось слегка преувеличенным. Я лишь едва не погибла, о чем свидетельствовал шрам на моей груди чуть выше сердца.
— Ах, вы об этом… Нет, я не покидаю город насовсем. И я до сих пор работаю с Джекаби. А тот случай, о котором вы беспокоились, — да, мне немного не повезло, потрепало больше, чем хотелось бы. Но все уже в прошлом.
— Так ли? — Хатун смотрела на меня словно насквозь, вглядываясь куда-то вдаль, и от этого взгляда мне становилось настолько неловко, что я не осмеливалась признаться в этом даже себе.
— Рук! — окликнул меня Джекаби из дверного проема. На вокзал с грохотом и шипением прибывал поезд, и ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать пыхтящий паровоз. — Рук! Что вы там делаете, ради всего святого?
Я помахала ему в ответ.
— Здороваюсь со старой подругой.
Он зашагал к нам, сжимая в руке пару билетов. По пути его взгляд дернулся, словно его внимание привлекло нечто разлитое в воздухе. Он замедлил шаг, вытянул руку и осторожно помахал ею перед собой, словно взбалтывая водную гладь. Тут его окутало облако пара, он разогнал его и продолжил свой путь к концу платформы.
— Джекаби. Выглядишь неплохо, — сказала Хатун.
— Добрый день, Хатун. Я полагаю, никто из вас не заметил нечто странное, висящее в воздухе? Нечто пепельного цвета с лиловым оттенком? Наводящее на мысли о похоронах? Нет?
— Ага! — воскликнула я. — То есть нет. Я видела мужчину жутковатой внешности. Я видела его и раньше, мистер Джекаби. Он стоял сегодня утром возле нашего дома.
— Хм. — Лицо Джекаби помрачнело. — Я тоже видел эту ауру где-то раньше.
— На Кэмпбелл-стрит, — предположила я, сглатывая комок в горле.
Он мрачно кивнул.
— Огонь, — грозно прошептала Хатун.
— Что вы сказали? — спросил Джекаби.
Пожилая женщина шагнула к Джекаби, сощурив глаза до щелочек и втягивая воздух носом.
— Много огня.
Мы с Джекаби обменялись озабоченными взглядами.
— Или это огоньки светлячков, — добавила Хатун, задумчиво моргая. — Или огниво. Или оперение. Что-то начинающееся на букву «О». О чем мы там говорили?
— Нам нужно ехать. В любом случае всегда рад встрече, Хатун.
Джекаби протянул мне билет. Попрощавшись с Джекаби, Хатун с озабоченным взглядом повернулась ко мне.
— Не беспокойтесь. В каком-то смысле это он следует за мной, — уверила я ее. — На этот раз никаких смертей, я обещаю.
Она кивнула и как-то не очень уверенно улыбнулась. Сейчас я понимаю, что винить ее в этом нельзя, ведь я давала обещание, сдержать которое была не в силах. На самом деле смерть нас ожидала, и даже не одна.
Глава тринадцатая
По просьбе моего работодателя эта глава не только была пропущена; она была вытянута из пишущей машинки, порвана на куски и использована в качестве подстилки в террариуме для одной очень зловонной лягушки.
Глава четырнадцатая
Глядя в окно поезда, я наблюдала за тем, как фонари и кирпичные здания сменяются деревьями и уходящими к горизонту холмами.
— Далеко ли до Гэдстона? — спросила я.
— До самого города часа три, — ответил Джекаби.
Как только мы вошли в купе, Джекаби принялся заполнять кожаный мешочек бусинами от четок, пригоршней сушеных трав, а последним положил какой-то синий шарик, похожий на глаз. Потом он встал прямо на сиденье, повесил пухлый мешочек над дверью, прикрепив его булавкой, и с шумом плюхнулся на подушку.
— Гэдстон расположен у самого входа в долину, так что нам придется ехать еще час-другой в экипаже, прежде чем доберемся до места назначения.
Большой город и вправду остался позади, и теперь мы мчались под перестук колес по холмистому ландшафту Новой Англии. Весна вступала в свои права, поля зеленели и покрывались яркими цветами. Вдали от серых зданий и мрачноватых улиц Нью-Фидлема преследующее меня беспокойство сменилось волнующим возбуждением. Впереди нас ожидало не только новое дело, расследование которого обещало стать весьма увлекательным; меня ждала доисторическая находка, о которой я мечтала с тех пор, как покинула Англию.
Гэдстон оказался небольшим городком. По пути к нему нас встречали редкие дома, расположенные посреди широких, по большей части нетронутых природных просторов. Ближе к самому городку здания стояли теснее, все больше напоминая жилые районы, но даже самый маленький участок занимал не менее полуакра. Постепенно дома сближались и сближались, и когда поезд уже с шипением замедлился, чтобы остановиться у скромного вокзала, нашему взору предстало нечто вроде городского центра. Проехав мимо жизнерадостной ярко-красной школы и потрепанного зернохранилища, поезд наконец-то замер. Из-за крыш ближайших домов выглядывал белый шпиль церкви.
Собрав вещи, мы вышли из вагона. Не успели мы покинуть вокзал, как нас встретил запах пыли и лошадей, смешанный с более приятным ароматом, доносившимся из пекарни напротив. Гэдстон оказался уютным, приятным городком. Не знаю даже, чего я ожидала: тускло освещенные салуны и перестрелку дерзких ковбоев под палящим полуденным солнцем? Мимо нас прошла местная парочка, поприветствовавшая нас и отвлекшая меня от посторонних мыслей. Я улыбнулась и приветливо кивнула в ответ. Их искренняя доброжелательность заставила меня еще острее ощутить, что я покинула большой город, вежливость в котором по большей части сводилась к тому, чтобы избегать взгляда прохожих и стараться не столкнуть их с тротуара.
— Похоже, мы не одни решили сегодня совершить путешествие в долину. — Джекаби взмахом руки показал на стоявший чуть далее по дороге дилижанс зверолова. Обветшалые доски и грубый брезент казались в небольшом городке более уместными, хотя повозка заметно выделялась и здесь. Хадсон поставил ее прямо у дверей лавки с деревянной вывеской, на которой красовалась простая надпись «Койот Билли». Мускулистые кони неторопливо перебирали копытами в ожидании хозяина.
У дверей Джекаби замедлил шаг, поднял руку и словно ощупал воздух перед собой, как это он делал на вокзале.
— Сэр, — осторожно сказала я.
Джекаби не обратил на меня внимания и, сведя брови, шагнул к входу в «Койот Билли». Взгляд моего начальника слегка блуждал: видимо, от задумчивости. Опустившись на колено, он принялся ощупывать пальцами дверную раму. В это мгновение дверь распахнулась, и на пороге вырос Хэнк Хадсон, едва не сбив Джекаби с ног. Одной рукой он прижимал к себе какие-то коробки, а другой держал небольшой сверток в коричневой бумаге.