— Нет. По всей видимости, нет. Хотя… Кто-нибудь из вас замечает слабое метафизическое мерцание вон за тем кленом?
— Конечно, нет, мистер Джекаби, — ответила я. — Не могли бы вы описать его?
— Ну, я бы сказал, что он высотой футов пятьдесят-шестьдесят, с прочным стволом. Пока еще почти весь голый, но, полагаю, почки вскоре начнут…
— Не клен, сэр.
— А, ну да. Аура слабая — скрытая или, возможно, остаточная. Ужасно знакомая. Из тех, что… как бы описать цвет… комковато-голубая с оттенком опасности. Нет, не совсем так. На самом деле она совсем не голубая, не так ли?
На детектива недоуменно уставились три пары глаз.
— А, неважно.
— Там стоит мой дилижанс, — сказал Хэнк. — Может, ты увидел опавшие с Роузи перья?
Джекаби перевел взгляд с темноты на своего друга, подобрал что-то с рукава меховой куртки зверолова и кивнул.
— Возможно, вы правы. Возле вас тоже ощущается тот же цвет.
— Ха! Если кто другой назвал бы меня «комковатым с оттенком опасности», я, пожалуй, подумал бы, что это ругательство, — сказал Хадсон. — Ну ладно, спокойной ночи. Извините, что разбудил, но вы тут приглядывайте друг за другом.
Мы тоже пожелали ему спокойной ночи, после чего зверолов ушел. Как только мы вернулись домой, я немедленно обратилась к Чарли:
— Вот видите? Я так и знала, что он вас выследит. Вы должны быть крайне осторожны!
— Я был осторожен, мисс Рук. Если он и в самом деле обнаружил мои следы, то старые. Кроме того, я уверен, что вам не о чем беспокоиться. Мистер Хадсон — друг мистера Джекаби, ведь так? Если он каким-то образом и раскроет тайну моей… моей семейной истории, то, как мне кажется, он из тех, кто умеет хранить тайны. Что скажете, детектив?
— Что? Ах, да. Хадсон бывает крайне скрытным.
Чарли перевел взгляд на меня.
— Я ценю вашу заботу и, конечно, предпочел бы, чтобы мой маленький секрет так и остался секретом, но не думаю, что мне стоит опасаться мистера Хадсона.
— Я бы на вашем месте не был так уверен, — сказал Джекаби, вешая пальто и шапочку у двери. — Хадсон — замечательный человек и ценный помощник, но он не разделяет моих взглядов относительно свободы разумных существ.
— Прошу прощения? — не поняла я.
— Много лет у него жила чудесная золотая рыбка по имени Джинни. Она могла даже говорить, поднимая голову над поверхностью воды, обладала удивительно низким голосом для такого маленького создания и говорила только на китайском мандаринском. Хадсон записал несколько слов на слух и показал записи кое-каким владельцам лавочек в Китайском квартале, утверждая, что увидел эти слова в какой-то старой книге или вроде того. Выяснилось, что рыбку зовут Цзинь Ю — отсюда и имя Джинни — и что она может выполнить любое желание. Например, превратить лачугу в дворец или кирпичи в чистое золото.
— В Румынии тоже рассказывают про такую рыбку, — сказал Чарли. — Только в сказке она предлагает выполнить старику три желания.
— Да, сказка о золотой рыбке есть у многих народов. И во всех них рыбак рано или поздно требует слишком много и ему преподается банальный урок о жадности или сострадании.
— И что же пожелал мистер Хадсон?
— Ничего. Просто держал в очень большом аквариуме до самой ее смерти.
— Ох.
— Вот именно. Нет, не поймите меня неправильно, не то чтобы он плохо с ней обращался. Вряд ли какая-нибудь другая рыбка во всем мире могла бы похвастаться хозяином получше — хотя, полагаю, вряд ли другие рыбы вообще могли бы что-то сказать. Потому-то он и держал ее. Я не говорю по-китайски, но всякий раз, когда я ее видел, она выглядела вполне довольной. Правда, позже, когда она умерла, он сделал из нее чучело, что я нашел несколько неприятным, но, в конце концов, рыбе ее тело было уже без надобности, а все мы так или иначе смертны.
— Сделал из нее чучело? — слегка побледнев, спросил Чарли.
— Он обожает редкие породы, — сказал Джекаби.
— Наверное, немного осторожности и в самом деле не повредит, — согласился наконец Чарли.
Я кивнула в знак согласия.
— Кстати, о секретах, — продолжил он. — Вам что-нибудь удалось выяснить в ходе нашего главного расследования?
Джекаби покачал головой.
— Похоже, убийца миссис Брисби оставил нам очень мало улик. А другое тело пролежало в морге несколько дней, и след угас.
— Тело в морге?
— Денсон, — пояснил Джекаби. — У меня есть его зуб.
— Ах вот как, — кивнул Чарли. — И что… помогло?
— Не слишком. Я устал гоняться за тенями. Мне бы сейчас вернуться в Нью-Фидлем, чтобы заняться более перспективными зацепками, но мы явно что-то упускаем здесь… и это сводит меня с ума. Прежде всего я хочу точно узнать, что именно бродит по здешним лесам и чащобам.
В воздухе ненадолго повисло неловкое напряжение, после чего Джекаби пожелал нам спокойной ночи и скрылся в своей комнате.
Остаток ночи я прислушивалась к каждому шороху, доносившемуся из леса через окно спальни. Я скучала по шуму города, случайному стуку копыт по мостовой или песням пьяниц, которых выгоняют из закрывающегося кабака. Здесь же при малейшем хрусте и шелесте мое воображение рисовало страшных чудовищ. Я убеждала себя, что ничего ужасного в тенях за занавесками не происходит — как выяснилось впоследствии, совершенно зря, — но эта мысль помогла мне хотя бы немного отдохнуть.
Глава двадцать четвертая
Стук в дверь вырвал меня из беспокойного сна про когти и клетки.
— Время не ждет, мисс Рук! — объявил Джекаби, когда я с трудом открыла глаза. Спальню заливал безжалостно яркий дневной свет. — В нашем деле наметился очередной, достаточно тревожный, поворот. Чарли уже ушел.
Я резко села в кровати и помотала головой, чтобы разогнать кровь.
— Новый поворот? Кости? Нашелся пропавший зуб?
— Лучше. Нашелся козленок Брисби.
Я потерла глаза.
— При всем уважении к вам, сэр, у вас довольно странные представления о приоритетах. Прошу вас, скажите, что Чарли Баркер умчался на ферму ни свет ни заря не только для того, чтобы вернуть Брисби его заблудившегося козленка.
— Не уверен, что он намерен вернуть животное. Ему, скорее, будет любопытно посмотреть на то, что осталось от козленка, и можно ли обнаружить какие-то полезные улики среди крови и грязи.
Я открыла рот и тут же захлопнула его.
— Мне и самому не терпится посмотреть, но я пообещал мистеру Баркеру не оставлять вас одну при таком развитии событий. Собирайтесь же. Впереди нас ждет новый ясный день и все такое.
Я торопливо оделась, и через десять-пятнадцать минут мы уже подходили к поляне в полумиле от дороги, недалеко от дома Брисби. Как по представшим перед нами останкам можно догадаться, что это был козленок, оказалось выше моего понимания. По всей поляне были разбросаны клочки кожи и шерсти, деревья забрызганы кровью. У самых крупных кусков уже начали собираться полчища мух. Перед моим мысленным взором до сих пор стояла картина прижимающихся друг к другу миленьких пушистых малышей, и от предположения, что когда-то вот эти ужасные останки были одним из них, начинала кружиться голова.
— О господи! — воскликнула я. — Что случилось с бедняжкой?
Чарли бродил вокруг луж запекшейся крови. При нашем приближении он поднял голову и посмотрел на меня слегка огорченно. Я ожидала, что он посоветует мне подождать у дороги, но он ничего такого не сказал. Вместо этого он просто перевел взгляд с одного конца бойни на другой и покачал головой.
— Мистер Брисби обнаружил это сегодня утром. Похоже, он очень расстроен.
Неудивительно. Вряд ли кто-то, видевший это зрелище, мог бы обвинить Брисби в малодушии. Мне и самой стало не по себе.
— Вполне объяснимо. Удалось найти что-то интересное? — спросил Джекаби.
Полицейский кивком указал на дерево в самом центре кровавой сцены.
— Какое бы существо это ни сотворило, оно сильное. Царапины всего лишь в нескольких футах от земли, но углубляются в кору на полдюйма. Возможно, зубы или когти. Трудно сказать.
Джекаби присел перед деревом и внимательно изучил царапины на стволе. Потом оторвал кусочек коры и спрятал его в глубинах своего пальто.
— Не могу сказать, что мне понравилось то, что вы сотворили с этим местом, друзья, — раздался звонкий голос Нелли Фуллер, которая вышла на поляну со штативом на плече. Сейчас на ней красовалось пальто в клеточку. — Слишком много красного на мой вкус — но следует отдать должное вашей смелости. О боже! Тут даже на ветках висят куски. Великолепно! Какая очаровательная мерзость!
Мы с Джекаби переглянулись. Чарли скептически смотрел на женщину, пока та устанавливала свой фотоаппарат.
— Доброе утро, мисс Фуллер, — поприветствовал он ее. — Какая вы… энергичная сегодня.
— Я бы даже сказал, жизнерадостная, — добавил Джекаби.
— Шутите? — Она вытянула руки и расставила пальцы прямоугольником. — Гигантские кости в холмах, ужасные чудовища в лесах, — она навела импровизированную рамку прямо на меня, — и красавица посреди всего этого.
Опустив руки, она посмотрела на меня серьезно.
— Все в порядке, милочка?
— Да, конечно, — постаралась ответить я как можно более убедительным тоном. — На пути к величию, помните?
— Вот и замечательно! С вашим самообладанием и моим умением писать мы покорим все газеты отсюда до Орегона!
— Не уверена, что люди захотят смотреть на это… — начала я.
— Эбби, дорогая, знаете, сколько за последние пять лет было продано газет, писавших про Джека Потрошителя? Массы обожают такие мрачные истории. Поймите меня правильно: несколько недель мне будут сниться кошмары, но ведь это же настоящий золотой самородок! Не будете возражать, если я сделаю парочку фотографий?
Я взглянула на Джекаби.
— Я не возражаю, — ответил он. — Только проследите за тем, чтобы она держалась подальше и не мешала нам. И, самое главное, чтобы не трогала никаких улик.
— Убедиться в том, что она не прикоснется к лужам крови и останкам бедного козленка? — спросила я.