— Да, — сухо ответил Джекаби. — Именно так.
— Думаю, смогу устоять перед этим соблазном, детектив, — отозвалась Нелли. — Ваш начальник всегда такой чувствительный, когда работает?
— Да, он всегда все близко принимает к сердцу, — сказала я. — Просто не показывает свои… эмоции.
— Все равно их роль, как мы знаем, преувеличена. — Нелли с щелчком раздвинула ножки штатива и установила его на мшистую землю.
— Что такое, мистер Баркер? — спросил Джекаби.
Я повернулась, чтобы посмотреть. Чарли держал в руках нечто, похожее на волосы медового цвета.
— Точно не уверен, — ответил он. — А вы что скажете?
— Мех. Не козий. Не медвежий и не волчий. Может, дикой кошки?
Джекаби потер волоски пальцами и, прищурившись, внимательно посмотрел на них.
— Погодите, — сказал он. — Тут два разных материала. Я бы поклялся, что один вид прядей принадлежит тому, кто расправился с козленком Брисби, а второй — совсем не мех. Какое-то волокно.
Я осмотрела то место, где Чарли подобрал образец. У основания дерева виднелась небольшая бороздка.
— От бечевки или веревки? — предположила я.
Чарли проследил за моим взглядом и наклонился ниже, чтобы обследовать находку.
— В кору врезалось много волокон. Она права. Думаете, козленок был здесь привязан?
— Жертвоприношение? — предположил Джекаби.
Чарли пожал плечами.
— В высшей степени традиционный выбор — козел, — продолжал размышлять вслух мой начальник. — Прямо-таки библейский. Правда, не то время года. Исторически козлов в жертву приносили осенью.
— Вполне возможно, что козленок служил не ритуальной жертвой, а более прозаичной приманкой, — сказала я.
Чарли с Джекаби уставились на меня.
— Потому что я знаю одного человека, который прекрасно разбирается в ловушках и который совершенно точно ходил поблизости прошедшей ночью.
Я могла поклясться, что моя теория показалась им не такой уж дикой.
— Улыбочку на камеру! — воскликнула Нелли.
Чарли отвернулся, когда мрачную рощицу озарила вспышка белого света.
— Минуточку, сейчас сделаю еще для верности.
Лучезарно улыбаясь, Нелли вынула из камеры пластину, положила ее в тонкий жестяной ящик и щелкнула замком. Аккуратно вынимая пробку из серебряной трубки и засыпая в лампу порошок для вспышки, она что-то напевала себе под нос.
Хэнк Хадсон нисколько не смутился, выслушав мое предположение о том, что козленок был частью его ловушки. Мы перехватили его дилижанс на дороге несколько минут спустя.
— А мне нравится ход ваших мыслей, барышня! — воскликнул он. — Дерево хоть было здоровое? Его можно согнуть?
— Не знаю… наверное. — Я не знала, чего именно ожидать от зверолова, но он как-то странно оживился, слезая с экипажа, чтобы вместе с нами осмотреть место трагедии.
— Как высоко была привязана веревка?
— Совсем не высоко, — ответила я. — Почти у самой земли.
— Хм, тогда это не силки.
Мы дошли до места, и Хадсон поморщился, увидев останки.
— Ну и неряха этот ваш зверь. Я вам говорил приглядывать друг за другом.
Он замолчал и какое-то мгновение задумчиво разглядывал Чарли, но тут же повернулся и обратил взгляд на следы когтей.
— Так, посмотрим. Может, молодой медведь помечал территорию. Они так делают — сдирают кору с деревьев.
Он привстал на колени, чтобы рассмотреть царапины.
— Только уж слишком низко для медведя.
— А что вон там? — указал Чарли.
Хэнк посмотрел на ствол вверх.
— Похоже на дупло или отверстие от сучка. Может, птичье гнездо. А может, и ничего. Могу подсобить, если хочешь залезть и посмотреть.
Полицейский посмотрел на него с опаской, но принял предложение помощи и залез на первую ветвь, после чего уже сам подтянулся и нашел опору для ног, чтобы лучше рассмотреть дупло.
Хэнк между тем снова нагнулся и потер пальцем отметины на коре.
— Что скажете? — спросил Джекаби. — Вам доводилось видеть нечто подобное?
— Три когтя. Похоже на следы, которые оставляет Роузи… — Зверолов замолчал.
— И на следы, которые мы видели у фермы, — закончила за него я, поняв, что ему в голову пришла та же мысль. — Меньше, но похожи.
— Те следы у Брисби точно были подделкой. — Хадсон повернулся к Джекаби. — Если только ты не знаешь то, что неизвестно мне.
— Да, те следы были фальшивые, — сказал Джекаби с блеском в глазах. — А эти… — Он покачал головой. — Нет, они не могут быть драконьими. Драконы давным-давно вымерли. Даже в библейские времена они были под угрозой исчезновения, потому так редко и упоминаются в Священном писании. Эти же следы оставило живое существо.
— Драконы упоминаются в Библии?
— Помилуйте, Хадсон! Им как раз посвящены одни из лучших отрывков. У Исайи есть несколько особенно ярких пассажей о божественной ярости, и там говорится не только о драконах, но и о единорогах, сатирах и кое о чем другом… о совах, по-моему.
— Надо было чаще ходить в воскресную школу в детстве, — пробормотал Хадсон.
— Вы говорили, что какие-то небольшие драконы дожили до настоящего времени, — сказала я.
— Да, — согласился Джекаби. — Существует несколько восточных видов, но они настолько малы, что вряд ли представляют угрозу даже для крыс. По крайней мере, ничего подобного они сотворить не могли бы, — добавил он уже не слишком уверенно и снова посмотрел на следы когтей.
— Вы ведь что-то видите, сэр, не так ли? — спросила я.
Мой шеф только нахмурился. Если он и хотел ответить, то его прервали яростное трепыханье крыльев и треск ломаемых ветвей у нас над головами. Чарли полетел вниз, царапая пальцами ствол в поисках, за что бы ухватиться. Наконец он зацепился ногами за нижнюю ветку и повис вниз головой, словно летучая мышь. Его мундир накрыл ему голову. Над ним пронзительно крикнула бело-коричневая сова и полетела в чащу леса.
Чарли висел, слегка раскачиваясь и пыхтя под своим мундиром, стараясь отдышаться.
— Вроде бы тут что-то говорили о совах? — усмехнулся Хадсон.
Джекаби не разделял его веселья. Он продолжал внимательно рассматривать рваные отметины, и на его лице все сильнее сгущались тучи мрачного предчувствия. При виде его выражения по моей спине пробежал холодок.
Поляну вновь озарила вспышка белого света.
— Получилось! — воскликнула Нелли. — Это точно пойдет в печать.
Глава двадцать пятая
Нелли Фуллер привезла с собой десяток запасных фотографических пластин и намеревалась сделать как можно больше снимков для своей статьи. Когда мы вернулись на ферму, Брисби немного попозировал, но без особого энтузиазма: было заметно, что его очень расстроила ужасная гибель козленка.
Льюис Лэм поначалу даже и слышать не хотел о фотографиях и приказал своему помощнику Мерфи отогнать репортершу, если та подойдет слишком близко к ограде. Но она, нисколько не смутившись, сделала вид, что хочет снять Оуэна Хорнера на фоне брезентовой стены с лопаткой в руках и обаятельной улыбкой на лице. Уловка сработала. Лэм тут же переменил свое решение и потребовал, чтобы сделали хотя бы одну фотографию с ним и с его с командой на участке, чтобы публика ошибочно не приписала его находку сопернику-проходимцу.
Всякий раз при установке штатива Чарли старался держаться подальше, чтобы никто из возможных читателей «Кроникл» из Нью-Фидлема не узнал его на фотографии. К полудню Нелли уже потратила почти все свои пластины и взяла интервью у всех желающих. Наблюдая за ее бурной деятельностью, Оуэн Хорнер еще более укрепился в мысли оставаться рядом с находкой, отчего Льюис Лэм сильнее нервничал. Все происходящее начинало напоминать балаган.
Что касается раскрытия тайны обескровленных тел, находки пропавшего зуба и обнаружения таинственного зверя из чащи, то здесь мы ничем не могли похвастаться. Следующие полтора дня я почти не отходила от Джекаби и вносила различные подробности в записную книжку, пока он исследовал лес. Ближе к вечеру, после особо тщательных поисков, продравшись через колючие кустарники и перепрыгнув пару ручьев, он наконец-то напал на след.
На оставленных в мягкой почве следах были отчетливо заметны три острых когтя, но сами следы были по размеру вдвое больше тех, что мы видели на обагренной кровью поляне. Стараясь успеть за шефом, я потеряла их из виду, но Джекаби шел по следу в ином смысле. Он нежно прощупывал воздух вокруг себя пальцами, словно играя на воображаемой арфе. Поймав какую-то невидимую нить, которую, казалось, и искал, он бросался вперед без промедления.
След около полумили петлял по лесу и в конечном итоге вывел нас к другой ферме. Мы вышли из чащобы с другой стороны, но я сразу же узнала постройку тускло-бежевого цвета — это был дом миссис Пендлтон. Ни в лесу, ни на лужайке никаких следов я не увидела, но кусты были помяты, а ветви выше моего плеча — обломаны.
Пока Джекаби обходил территорию, я постучала в дверь. Никто не ответил. Я постучала снова, но в доме царила тишина. Потеряв терпение, Джекаби махнул мне рукой, призывая следовать за ним. Мы обошли дом и вышли на поле, где возле сарая жались друг к дружке с полудюжины овец. Они не бродили, не щипали травку и не блеяли, а держались вместе и казались чрезвычайно робкими даже для овец.
— Как, по-вашему… — начала было я, но Джекаби указал на что-то посреди пастбища.
Это была ровная лужайка с одиноким вязом в центре и какой-то кучкой ближе к нам. Отсюда эта кучка казалась грудой белья, упавшего с веревки для просушки, только никаких веревок поблизости не было. Я проглотила вставший в горле комок, вены мои будто налились свинцом.
— Это миссис Пендлтон?
Мы с опаской пошли по пастбищу. Когда мы приблизились, лежавший рядом с телом Тоби встал и, отчаянно скуля, принялся метаться между нами и хозяйкой.
— Она?.. — Я не могла заставить себя закончить вопрос, уже зная ответ.
— Она мертва, — подтвердил Джекаби с мрачной уверенностью. — Уже несколько часов по меньшей мере.
Тоби продолжал нарезать круги, умоляюще поглядывая на нас. Я встала над телом. Волосы миссис Пендлтон были убраны в практичную косу, кожа выглядела неестественно бледной. Простое белое платье пересекали три широких влажных полосы алого цвета, протянувшихся по диагонали от шеи вниз по груди, словно жуткие ленты. Она все еще сжимала в руках винтовку с широким стволом. Джекаби наклонился и бережно закрыл женщине глаза. Тоби жалобно заскулил, и я присела, чтобы приласкать его.