Финстерн огляделся по сторонам.
— Как вы можете предлагать, чтобы я… — прошептал Чарли Джекаби.
— Но вы же не можете расхаживать по улицам при свете дня? Понимаю, путешествовать по Нью-Фидлему, передвигаясь исключительно по переулкам и задним дворам, чрезвычайно увлекательно, но сейчас у нас мало времени. Хотя мы можем отправиться и без вас, если угодно.
Чарли нехотя взял поводок.
— Сейчас вернусь.
— Нет, — ответил Джекаби достаточно громко, чтобы его услышал изобретатель. — Не нужно возвращаться. Лучше оставьте нам вашего большого пса. Мы возьмем его с собой на всякий случай.
Глава двадцать вторая
В своем собачьем облике Чарли был просто великолепен. Его предки, ом-кайни, на протяжении многих поколений кочевали по разным странам, согласно своему обычаю нигде не задерживаясь надолго. Подобно вервольфам, представители рода кайни — наполовину люди и наполовину животные, но, в отличие от своих чудовищных дальних родственников, они способны сдерживать животные инстинкты и не зависят от лунного цикла. Они преображаются по своей воле, хотя фазы Луны до сих пор влияют на их чутье и восприятие. В своей животной форме эти перевертыши выглядят как большие псы; не такие мощные, как волки, но гордые, благородные и преданные. И совершенно восхитительные, хотя я еще не осмелилась сказать об этом Чарли.
Его густую мягкую шесть испещряли узоры светло-карамельных и шоколадно-коричневых оттенков, переходящие в полосы насыщенного шелковисто-черного цвета. Крупные лапы покрывала не менее густая шерсть, а бархатные уши стояли торчком. Я опустилась на колени, чтобы застегнуть свободно наброшенный на шею Чарли поводок. Он следил за моими действиями с явным смущением во взоре.
— Это всего лишь для видимости, — прошептала я, и он прижался своим лбом к моему, а я потрепала его по загривку и добавила, не подумав: — Какой же ты мягкий. Когда все закончится, мы можем посидеть вместе в библиотеке и почитать какую-нибудь книгу. Я бы могла часами сидеть, прислонившись к тебе.
Тут, поняв, что сказала, я прикусила язык и покраснела. Я бы ни за что не произнесла ничего подобного, будь Чарли в своем человеческом обличье. Он же просто бодро завилял хвостом.
— Готовы? — спросил Джекаби.
Прохожие на улицах Нью-Фидлема время от времени бросали на нас любопытные взгляды. Мы действительно являли собой примечательное зрелище. Чарли был большим псом с крупной мордой, да и ростом мне по пояс. Несмотря на то что он мирно шагал рядом со мной по тротуару, изображая совершенно безобидного домашнего питомца, некоторые встречные решили не рисковать и перешли на другую сторону улицы.
Финстерн согласился пойти вместе с нами. Джекаби не хотелось надолго упускать его из виду, да и самому изобретателю, похоже, не терпелось узнать, какие плоды принесет наше расследование. Но мне не нравилось, с каким любопытством он рассматривал пса.
— Мощный зверь, — сказал он. — Чарли? А разве не так же зовут вашего молодого человека?..
— Его назвали в честь него, — сухо ответил Джекаби.
— Кого в честь кого?
— Прекрасный вопрос. Кстати, вот и первый пункт нашего маршрута, прямо впереди.
В окне дома, где проживала одна из гадалок, была выставлена вывеска в виде руки с нарисованным в центре глазом:
Джекаби вошел первым, мы последовали за ним. Прозвенел колокольчик, и откуда-то из глубины помещения донесся скрип стула. В захламленной приемной пахло розовой водой и шалфеем. Занавеска позади стойки отдернулась, и вошла женщина в пышном лиловом платье, с шелковым платком на голове, кружевной шалью на плечах и толстым слоем косметики на лице. Ее веки покрывали тени дымчато-голубого оттенка, глаза были подведены черной тушью. Осмотрев нас, она поправила бронзовую тиару на лбу. С тиары свисали гипнотически позвякивающие цепочки.
— Приветствую вас, усталые путники, — сказала она. — Я чувствую, что вы…
— Нет, — отрезал Джекаби, развернулся и вышел из «салона».
Финстерн догнал его уже на улице.
— Что такое? — спросил он, запыхавшись.
— Шарлатанка, — объяснил Джекаби без обиняков. — Как и следовало ожидать. Ну что ж, попытаем удачи в следующем заведении.
— Откуда вы узнали?
— Поверьте, уж я-то знаю. Нам сюда. Через два квартала, на Проспект-лейн, находится целая лавка, посвященная оккультным занятиям. В основном там продаются поддельные реликвии и безобидные безделушки, но иногда по субботам являются и некоторые духи-лоа из пантеона вуду.
Прищурившись, Финстерн с недоверием посмотрел на Джекаби, но в его взоре проглядывало что-то более тревожное — нечто вроде глубокого и неутолимого голода.
— Идемте же, — позвал Джекаби. — Отсюда прямо, а потом направо.
Чарли тихо рыкнул.
— Хм? Ах да, то есть налево. Прямо и налево.
Так мы часа два бродили по всему городу, заходя в различные экзотические лавки, «салоны» и «заведения». Некоторые представляли собой крохотные закутки, отгороженные на кухне простынями, другие — богато украшенные комнаты со свечами и густым ароматом благовоний.
Большинство из них Джекаби удостаивал лишь поверхностным мимолетным взглядом, хотя в некоторых попадались настоящие магические вещицы, а в других были заметны следы паранормальных явлений. Как с восторгом поведал Джекаби, один из шарлатанов, не имея никаких способностей к общению с духами умерших, обладал, тем не менее, скрытым даром телекинеза, о чем говорили дрожащий стол и позвякивающие стекла в окнах. Однако же ни один из медиумов не смог помочь нам приблизиться к желаемому.
Проходя мимо доски объявлений, Финстерн задержался.
— Посмотрите! Правда, похоже на вашего Чарли?
Я обернулась.
Естественно, он заметил один из плакатов, на которых был изображен Чарли в его человеческом облике. Чарли-пес опустил уши.
— Нет, — ответила я. — Не совсем похоже. Ну, то есть какие-то черты схожи, но… э-ммм… нос, например другой. И брови не те.
Джекаби тоже оглянулся, чтобы узнать, почему мы остановились. Проследив за нашим взглядом, он что-то раздраженно проворчал. Он уже устроил разнос Марлоу, когда объявления только появились, но инспектор, похоже, не мог запретить местным начальникам полиции заклеивать город этими проклятыми плакатами. Под лицом Чарли было напечатано:
— Хм, — снова проворчал Джекаби. — Я почти впечатлен тем, что один из этих остолопов удосужился найти термин «ликантропия», хотя, конечно, по всем трем обвинениям они ошибаются.
Сорвав плакат, он скомкал его и швырнул в мусорную корзину по дороге.
— Это другой Чарли, — бросил он через плечо на всякий случай, не сбавляя хода и ничего больше не объясняя.
Джекаби вспомнил, что на окраине Нью-Фидлема есть еще один медиум, и мы направились туда. Я лелеяла надежду, что путь наш не будет напрасен. Впереди вытянулись ряды кирпичных зданий с перекошенными навесами. В конце одного из них я увидела плакат с солнцами и лунами, вращающимися вокруг хрустального шара. Когда мы подошли поближе, надежды мои растаяли. Дверь в лавку была заколочена, и выцветшая записка говорила о том, что Великолепный Гальвани давно отошел от дел. Какие-то сорванцы выбили стекла в окнах. Я заглянула внутрь и тяжело вздохнула — в лавке царило запустение.
— Желаете узнать будущее? — послышался мягкий голос с другой стороны улицы.
— Вообще-то нас больше интересует прошлое, — ответил Джекаби. — Точнее, прошлое тех, кого уже нет с нами. Здравствуйте, мисс Ли. Разве вам не нужно сейчас отдыхать?
В дверях дома напротив лавки стояла Лидия Ли — та самая Лидия Ли, которую Джекаби спас в переулке. Из-за всех этих поворотов я немного запуталась, но была уверена, что мы находимся в паре кварталов от того тупичка, куда ее проводили. Густые черные кудри Лидии обвивала красная лента, белую блузку без рукавов, украшенную кружевной бахромой, охватывал черно-красный корсет. Накинутая на голые плечи черная шаль мало что скрывала.
— Все оказалось не так плохо, как выглядело, — пояснила она.
Ее покрасневшие губы до сих пор пересекала темная полоса с лиловым пятном.
— Все плохо именно настолько, насколько выглядело, — уверенно возразил Джекаби. — У вас сломано ребро, мисс Ли, и если вы не будете осторожнее с использованием этого корсета, станет еще хуже.
— В корсете мне легче.
— Он затрудняет приток воздуха. Вы заработаете себе пневмонию. Спасение вашей жизни стоило мне некоторых усилий. Вы же, по крайней мере, могли бы позаботиться о ее дальнейшей сохранности.
— Мистер Джекаби, — мисс Ли говорила тихо, но уверенно. — Я ценю вашу помощь и то, что вы попросили осмотреть меня ту милую даму О’Коннор, но одно дело спасти чью-то жизнь, а другое — распоряжаться этой жизнью. И никто не имеет на это права, кроме меня. Я не собираюсь сидеть в четырех стенах вечно.
Мой работодатель покачал головой, но не стал возражать.
— Однако я действительно у вас в долгу. И это мне не нравится. Вы ищете настоящего медиума? Что если я отведу вас к мисс Малышке?
— Мисс Малышке?
— Все девочки мамаши Тилли знают мисс Малышку. Она особенная.
Мы развернулись и двинулись в обратный путь по улицам. Шли мы небыстро. Мисс Ли двигалась с трудом, тяжело дыша, но всякий раз, когда Джекаби предлагал ей немного отдохнуть или идти медленнее, чтобы пощадить себя, она наперекор ему настаивала на том, чтобы не останавливаться и ускорить шаг. Наконец он перестал делать ей замечания.
Чуть отстав, Финстерн наклонился ко мне и спросил:
— Почему мы идем за мужчиной в платье?
— Она не… — начала я, поддавшись позыву защитить ее, но поняла, что не смогу все правильно объяснить. — Она просто отличается от других девушек. На самом деле она довольно мила.