Я догнала Джекаби, когда он миновал уже половину квартала. Он так погрузился в изучение одной из книг, что мне оставалось лишь гадать, как он сумел заметить мое появление и каким образом вообще умудрялся не споткнуться на ходу. Когда я поровнялась с ним, он сунул две другие книги мне в руки. Его губы беззвучно шевелились, а глаза скользили по страницам.
– Джекаби, что мы ищем? – снова спросила я.
Он медленно поднял глаза и поймал мой взгляд.
– Свинец.
– Свинец? Металл?
Он положил последнюю книгу поверх двух других, которые я держала перед собой.
– Это может помочь. И что-нибудь для растопки.
Снова ускорив шаг, он направился к центру города. Стараясь не уронить его книги и ненароком не сломать себе копчик, поскользнувшись на обледенелом тротуаре, я поспешила за ним.
Солнце скрылось за горизонтом и сменилось красноватым маревом над крышами домов и кронами деревьев. Мороз кусался, и я подняла воротник. В просветах между облаками на темном небе зажигались звезды, но луна лишь тускло сияла в сероватой пелене. Света она почти не давала, поэтому на улицах сгустились тени. Перед нами широкий, аккуратно мощенный брусчаткой тротуар утыкался в полукруглую площадь, в центре которой стояла статуя какого-то важного генерала на боевом коне. Чтобы добавить цвета, на площади поставили несколько больших цветочных клумб, но от холода все растения давным-давно погибли. На другой стороне площади стояла ратуша, фасад которой украшали величественные белые колонны, из-за чего расположенный за ними вход лежал в глубокой тьме.
Вокруг конной статуи уже собралось около дюжины офицеров. Одни бродили по площади, стараясь не терять бдительности, а другие без тени смущения сидели на краешках клумб, покуривая сигареты.
Некоторые жители соседних домов раздвинули шторы, с любопытством наблюдая за происходящим. Проходившие мимо рабочие остановилось у забора, надеясь увидеть что-нибудь интересное, и теперь передавали друг другу серебристую фляжку. Забегая вперед, могу сообщить, что разочарованными они не остались. Я заметила двух дам, которые перешептывались, бросая на меня суровые и снисходительные взгляды. На одной была шляпка, перегруженная цветами, а на другой – канареечно-желтое платье.
– Именно, – донесся до меня гнусавый голос дамы в цветочной шляпке, – она из таких.
– Стыдоба, – вторила ей дама в желтом платье.
Я не собиралась строить из себя заблудшую овечку и каяться под их укоризненными взглядами. Вместо этого я дерзко подмигнула им, поднимаясь по ступеням на площадь. Ужаснувшись, они надменно задрали носы и демонстративно пошли прочь. Когда Джекаби наконец остановился, я поровнялась с ним, выдыхая белые облачка густого пара. Он рассматривал полицейских, которые уже стояли на площади и продолжали прибывать со стороны Мейсон-стрит, когда его глаза вдруг сузились, а осанка выпрямилась.
Стараясь отдышаться, я попыталась найти объект его интереса.
– Что случилось? – шепнула я.
Джекаби кивнул в направлении узкого переулка, по которому шел человек в темном пальто и цилиндре. Из сточных канав поднимался пар, поэтому сначала мы увидели лишь бледный силуэт незнакомца. Чем ближе он подходил, тем более различимы становились черты его лица. Когда он вышел из тумана и тени, мы увидели его кустистую бороду и румяные щеки. Джекаби расслабился.
– Ничего. Не обращайте внимания.
– Погодите-ка, я с ним уже встречалась, – осознала я. – Дайте припомнить… Кажется, это мистер Стэплтон. Он пытался купить у меня жестянку «Старины Барта».
Заметив меня, мужчина вежливо кивнул, и я кивнула ему в ответ, после чего он пошел дальше.
Джекаби взглянул на меня.
– Разве вы продаете жестянки… Погодите, Стэплтон?
– Кажется, да.
– Хозяин плавильни и металлопрокатного завода?
– Может быть. Я не знаю. Он был ко мне добр. Сказал, чтобы я не вешала нос.
Детектив уже бросился за ним вдогонку.
– Ждите здесь! – крикнул он через плечо. – Я попрошу у него свинца!
Я осталась стоять, прижимая к груди старые книги и переминаясь с ноги на ногу, чтобы окончательно не замерзнуть. Полицейских становилось все больше.
– И снова здравствуйте, Эбигейл Рук, – раздался у меня за спиной знакомый женский голос.
Я обернулась. Вокруг были лишь мужчины в форме, которые не обращали на меня ровным счетом никакого внимания.
– В вас что-то изменилось, – продолжила женщина.
Когда я наконец заметила ее, оказалось, что она стояла всего в нескольких футах.
– Здравствуйте, Хатун! Простите, я не сразу вас заметила.
Старушка понимающе улыбнулась.
– Я вижу, вы нашли себе приют, – сказала она и поправила шаль, не снимая варежки. – Как вам новое жилье? Уютно устроились?
– Что-что? О, да, весьма. Джекаби позволил мне занять одну из комнат в его доме. Кстати, вы не видели, куда…
– Но дело не в этом, – перебила Хатун, прищурившись и изучая меня ничуть не менее придирчиво, чем при первой встрече. – Есть еще что-то…
– Знаете, я бы с радостью поболтала, – сказала я, – но мне очень нужно…
– Батюшки… – Хатун встряхнула головой и несколько раз моргнула, словно пытаясь избавиться от черных точек, которые возникают перед глазами, когда слишком долго смотришь на яркий свет. – Батюшки светы… Вам не стоит его искать. Это плохая идея. Лучше вам сегодня держаться от него подальше. Не приближайтесь к Джекаби. – Она заглянула мне в глаза. – Видимо, это в вас и изменилось.
– Во мне что-то изменилось, и это как-то связано с Джекаби? – усомнилась я.
– Боюсь, что так, дорогая. Не ходите за ним. Это опасно.
– Что именно?
Она снова тряхнула головой и поморщилась, словно прожевав лимон. Вдруг она подняла голову и на удивление ласково, прямо как бабушка, погладила меня по щеке.
– Как же это называется? Безбрежность, безмятежность… Неизбежность. Точно. Ваша гибель неизбежна.
– Моя гибель неизбежна? – С изумлением глядя на старушку с ласковыми глазами и испещренным морщинами лицом, я пыталась осознать ее слова.
Как ни странно, я поверила ей, но за этот день я уже столько раз смирилась со своей смертью, что заявление Хатун меня не испугало. Я уже все это проходила и знала, что бояться не стоит.
– Сердечное вам спасибо, – тем не менее сказала я. – Я ценю вашу заботу.
Огласив свое пророчество, Хатун мгновенно вернулась в нормальное состояние. Кивнув, она пожелала мне всего хорошего, словно мы просто встретились за обедом, и пошла прочь, сливаясь с растущей толпой.
Вскоре на площади собралась почти сотня полицейских. По прилегающим улицам и переулкам к конной статуе шагали все новые и новые стражи порядка. Одни были в форме, другие наспех натянули синие мундиры поверх домашней одежды, явно вызванные из дома не в свое дежурство. Один продрогший парень и вовсе пришел в перепачканной пижаме – лишь синяя фуражка да черная дубинка выдавали в нем стража закона. Я удивилась, что Марлоу вообще согласился исполнить безумную просьбу Джекаби, не говоря уже о том, чтобы собрать так быстро столько людей, несмотря на поздний час.
Сам старший инспектор показался в толпе с противоположной от меня стороны полукруглой площади. Лучше других знавшие его офицеры оборачивались, услышав звяканье наручников, болтавшихся у него на ремне, и вытягивались по стойке смирно при одном лишь взгляде на его внушительную фигуру. Даже те полицейские, которые, очевидно, несли службу в других отделах, старались распрямить спины и ровнее сесть на каменных клумбах. Инспектор подошел прямо ко мне и оглядел своих подчиненных.
– Где он?
– Он сейчас вернется, – заверила я инспектора, жалея, что упустила своего начальника из виду.
Плотнее прижав к груди его книги, рядом с инспектором я почувствовала себя маленькой и несуразной. Когда мы в прошлый раз остались один на один, он обвинял меня в убийстве. На этот раз он хотя бы был на нашей стороне.
– Вы собрали немало людей, сэр. Это все полицейские Нью-Фидлема?
– Конечно же, нет, – проворчал Марлоу. – Большинство из тех, кто при исполнении, останется на своих постах. Было бы верхом безответственности оставить Нью-Фидлем без защиты. Однако гонцы собирают людей со всех округов города. Надеюсь, вы понимаете, мисс Рук, – старший инспектор повернулся и взглянул на меня сверху вниз, – что мне пришлось надавить на комиссара Свифта, чтобы собрать такой огромный отряд. Я взял на себя ответственность за операцию, которая разворачивается у всех на глазах. Мне чрезвычайно важно, чтобы она не привела к колоссальной потере времени и ресурсов. Поэтому я спрошу вас еще раз: где сейчас Джекаби?
– Он… уже близко, – пробормотала я, лихорадочно разыскивая в толпе нелепую вязаную шапку.
Я узнала некоторых полицейских: здесь были широкоплечий О’Дойл, с которым я впервые встретилась в «Изумрудной арке», и два офицера, которым выпала невеселая участь обыскивать дом Джекаби. К счастью, они хотя бы успели сменить свою испачканную форму. Грузный офицер с моржовыми усами болтал с коллегами, потирая замерзшие руки.
В дальней части толпы, к своему удивлению, я разглядела Чарли Кейна. Усталый детектив снова натянул свою униформу – если вообще успел ее снять, – но выглядел совсем плохо. Его начищенные пуговицы и остроносые туфли все так же сияли, но форма помялась, а сам он ссутулился. Он стоял в стороне, не говорил с товарищами и все оглядывался назад, откуда пришел, словно мечтая вернуться в постель. Я попыталась перехватить его взгляд, чтобы послать ему сочувственную улыбку, но детектив смотрел себе под ноги, не поднимая головы.
Когда я наконец заметила Джекаби, который как раз огибал конную статую, слева от меня началось какое-то шевеление. Я обернулась и заметила, что все разговоры стихли, а стена синих мундиров расступилась, чтобы пропустить вперед самого комиссара. Реакция офицеров на появление Марлоу теперь казалась довольно вялой в сравнении с их мгновенным преображением в присутствии Свифта. Все животы были втянуты, сигареты потушены, из хаоса вдруг возник порядок. Как ни странно, Чарли не поддался всеобщему воодушевлени