– Вы что, захотели забрать его с собой? В моем доме нет места для транспортного средства такого размера. Надеюсь, Надд пошлет за ним сразу, как только… Ох, – сбросив с себя ткань, он замолк. – Мисс Рук, что вы наделали?
Остров был маленьким и мог бы поместиться, пожалуй, в одном городском квартале. Каменистую почву покрывала скудная растительность. По периметру шла полоса жемчужно-белого песка, а в середине росло единственное дерево с пышной кроной. Я огляделась. Хотя остров и окружала со всех сторон вода, формально он не находился «в океане». Покрытые рябью волны плескались футах в тридцати под нами – кусок суши просто висел над ними, словно воздушный шар.
Джекаби подошел к краю острова и глянул вниз; песок под его ногами посыпался, уносимый ветром.
– Хм-м. Немного пафосно, но впечатляет, – признал он.
– Мы парим! – воскликнула я. – Это какая-то гоблинская магия?
– Похоже, некая двойная матрица измерений вплетена в саму структуру массива суши, – сделал вывод Джекаби, хмуро рассматривая почву под ногами. – Со стороны Аннуина она должна проявляться, как отклонение направленных потоков энергии, а с нашей стороны наблюдается ярко выраженная гравитационная аномалия.
– То есть да, – кивнула я. – Это чудесно!
Джекаби перевел взгляд на меня, и в его взоре промелькнул огонек любопытства.
– Ну так что же, мисс Рук?
– Что вы хотите сказать?
– Воспользовавшись нашим последним подспорьем, вы лишили нас надежды на благополучное возвращение ради этого последнего шага. Ну так вот, мы на месте.
Отыскать место клада не составило труда – у подножия единственного дерева даже предусмотрительно была оставлена лопата. Рукоять ее давно распалась, но самого штыка оказалось достаточно, чтобы раскапывать песчаную почву. Через несколько минут я наткнулась на что-то твердое. Откидывая землю в сторону, я обнажила металлический четырехугольник.
– Вот оно, – выдохнула я.
Когда мы наконец-то расчистили клад от песка и земли, то нашему взору предстал незатейливый сундучок из кованого олова или жести. После нехитрых манипуляций серебристый круг на его вершине открылся и обнажил замочную скважину.
– Несколько маловат для жалования целой армии, вам так не кажется? – спросила я, наклоняя сундучок и сдувая пыль из скважины. Внутри что-то прогрохотало.
По крайней мере, он не пустой.
– Что там? Золото? – предположила я.
– Должен же был Флеминг чем-то заплатить гоблинам, – пожал плечами Джекаби. – Все эти сооружения и чары, мимо которых мы проходили, обошлись недешево. Нельзя даже предположить, сколько в конечном итоге осталось от его добычи.
Джекаби достал ключ из гнезда сороки, и я с замиранием сердца взяла его. Он идеально подходил к скважине, и с легким щелчком замок отворился. Я откинула крышку, и мы оба с любопытством заглянули в сундук.
– Хм-м, – протянул Джекаби. – По крайней мере, оно золотого цвета.
Внутри сундука лежала большая стеклянная фляга, наполненная жидкостью, по цвету скорее янтарной, нежели золотистой, и запечатанная пробкой с воском. Под нею лежал один-единственный листок бумаги с выведенными от руки строчками. Я вытащила записку.
Почерк выглядел более аккуратным, чем на карте, но в нескольких местах буквы скрыли кляксы, и было заметно, что писавший торопился. На листке значилось следующее:
Без зрителя сей бренный мир и слеп и глух,
Лишь цель дарует мертвой плоти дух.
С рассветом сердце биться перестанет,
Но козни строить ум коварный не устанет.
Последним зрителем ты стал моим проделкам,
Теперь ты знаешь, что не стоит верить сделкам.
Тебе затмила взор награда, что казалась близкой,
Сокровищ нет, но есть тут фляга с виски.
Я дважды прочитала стихотворение, прежде чем молча передать его Джекаби.
Мы могли погибнуть. В этом сумасшедшем приключении мы едва не стали овощами и пищей для кролика. На голову нам упал замок, а сами мы упали с неба. А теперь мы застряли на далеком островке посреди океана, найти который не сможет ни один корабль, даже если бы его капитан очень этого захотел. И все ради того, чтобы коварный разбойник посмеялся над нами из своей могилы.
– Оу, – мрачно произнес Джекаби. – Понятно. Полагаю, я должен принести свои извинения.
– Все в порядке, сэр.
– Нет, вы вполне четко дали понять, что не хотите никакой суматохи в свой день рождения, но я настойчиво убедил вас ввязаться в приключение ради призрачной цели. Уверяю вас… вы смеетесь?
Я смахнула слезы с глаз и села на песок, улыбаясь.
– Благодарю вас, мистер Джекаби, за поиски сокровищ. Честно, я бы не могла придумать лучшего способа отметить свой день рождения.
Казалось, он не верит мне.
– Цель, сэр. Всегда приятно иметь какую-то цель, куда-то стремиться. Дело не в сокровище, а в стремлении его найти.
– Это, мисс Рук, безответственное и иррациональное чувство и одно из прекраснейших ваших качеств.
Он вынул из карманов пару стаканов и надежно установил их в песке.
– Итак, выпьем за Дерзкого Плута?
Взяв бутылку из сундучка, он принялся расшатывать и вытаскивать пробку.
– А что, если вместо этого выпить за приключение?
– Не стану возражать, – наградил меня гордой улыбкой Джекаби.
Мой отец пил виски. Он говорил, что этот напиток пахнет дымом, как изысканная сигара. Виски Флеминга на вкус походил на смесь скипидара с прогнившими кожаными башмаками, и зелье тут же высушило всю влагу у меня рту, словно я проглотила губку. Джекаби удалось прокашляться раньше меня, но и он продолжал облизывать губы и протирать зубы языком.
– Я, конечно, не знаток, – прохрипела я, когда ко мне вернулся дар речи, – но по-моему, этот алкоголь перебродил еще в первую сотню лет. О боже, я до сих пор чувствую во рту этот вкус!
Утром гоблины – столь же дотошно взимающие долги, как и расплачивающиеся по ним, – явились забрать свой отданный во временное пользование дирижабль, и никогда в жизни я не была настолько рада расплатиться по долгам. Вождь Надд пригласил нас на борт своего корабля и быстро расправился с остатками бутылки, пока мы делились с ним своей историей. В Нью-Фидлем мы вернулись к вечернему чаю. Но предыдущую ночь – ночь моего дня рождения – мы провели у костра на волшебном парящем острове, наблюдая за садящимся солнцем, окрашивающим в янтарный цвет волны бескрайней Атлантики.
Мой день рождения не остался неотмеченным, как я надеялась. Случилось нечто гораздо более восхитительное – он оказался отмеченным жирным красным крестом.
Книга 2Кости зверя
Рассу,
научившему меня, что дерево лучше знает, какую форму ему принять,
и Элинор,
которая всегда шла по своему пути, вымощенному словами.
Глава первая
– Следуйте моему примеру, мисс Рук, – сказал Джекаби, стуча в богато украшенную дверь дома 1206 по Кэмпбелл-стрит.
Будь мой работодатель обычным частным детективом, его приказание показалось бы вполне обыденным, даже банальным, но за то время, что успела поработать его ассистентом, я поняла, что назвать Джекаби обыкновенным уж никак нельзя. «Следовать его примеру» означало отказаться от привычных взглядов и согласиться с тем, что имеет довольно расплывчатое отношение к реальности.
Передо мной стоял высокий худощавый мужчина в длинном коричневом пальто, некогда дорогом и роскошном, но ныне изрядно поношенном, с бесчисленными карманами внутри и снаружи, в которых постоянно что-то звенело, бряцало и шуршало – по его собственным уверениям, все это были инструменты и вещицы, необходимые ему в работе. На шее у него красовался длинный шарф, концы которого подметали камни мостовой при ходьбе.
Но самый вызывающий предмет одежды возвышался поверх копны непослушных волос – шапочка Джекаби, это вязаное чудище, представлявшее собой хаотичное переплетение нитей самых неожиданных цветов. Эти оттенки совершенно не сочетались с цветом его шарфа, да и с пальто – тоже. Они даже не сочетались друг с другом. Эта шапочка казалась не подходящей ни к чему, даже когда висела на вешалке одна, сама по себе.
Впрочем, я бы не назвала Джекаби непривлекательным. Он старался регулярно бриться, и от него всегда пахло чем-то вроде клевера и корицы. В аккуратном костюме и при галстуке некоторым девушкам он, пожалуй, даже понравился бы, но в своей повседневной любимой одежде выглядел совершенно ненормальным. Как он не забывал мне напоминать, «внешность – это еще не все», но, на мой взгляд, она тоже играет немалую роль. Однако такой уж он был человек. Если мой шеф увлекался какой-то одной мыслью или идеей, все остальное переставало для него существовать.
В любом случае открывшая нам дверь женщина, казалось, была сильно поглощена своими собственными мыслями и заботами, чтобы обращать внимание на нелепые головные уборы. Мы переступили порог и оказались в элегантно обставленной гостиной, походившей на комнаты в величественных английских особняках, по которым меня в детстве водила мать. Отец мой был исследователем и естествоиспытателем – возможно, вам даже знакомо имя Дэниела Рука, – но мать превыше всего ставила традиции и приличные манеры. Не стесняясь пользоваться репутацией отца, она добывала себе приглашения на бесчисленные лондонские званые вечера, на которые брала меня с собой в надежде, что я проникнусь их атмосферой и захочу стать истинной леди. Но мне же от этого, напротив, еще сильнее хотелось сбежать из города, чтобы копаться в грязи, как отец.
В каком-то смысле в Новой Англии не было ничего нового. Пригласившая нас войти женщина прекрасно вписалась бы в социальный круг моей матери. Представившись как Флоренс Бомон, она предложила нам раздеться. Джекаби любезно отказался за нас обоих, что мне слегка не понравилось, поскольку царившая в доме жара представляла собой разительный контраст с холодным воздухом снаружи. Пришедшая в Нью-Фидлем весна 1892 года еще не успела прогнать из города зимние ветра.