И в этот момент я наткнулся в углу на ящик. Открыв его, я обнаружил там веревку для альпинизма. Это меня озадачило: зачем такая вещь Джейси? Немного пораскинув мозгами, я подошел к окну и изучил кирпичи с внешней стороны дома. И действительно, там виднелись следы трения, к тому же я приложил веревку, и длина оказалась впору. Этот малец явно возвращался домой рано вечером, говорил, что идет спать, а после того как мама ложилась, выбирался через окно развлекаться.
Что же я предпринял на следующий день? Я позвал У Гана, каскадера из своей команды, к себе домой.
— Посмотри, это надежная веревка?
— Да, Джеки, вполне… А вообще, он попросил эту веревку у нас…
— Ты его научил делать страховочный строп? Он умеет? — уточнил я.
— Умеет, — заверил меня он.
Я немного успокоился, по крайней мере, это было безопасно, и вернул веревку на прежнее месте, не оставив никаких следов. Но я все же не удержался и украдкой поменял одно из креплений — естественно, оно ничем не отличалось по цвету от остальных, поэтому Джейси бы не заметил. Когда все было готово, я предупредил У Гана, чтобы он не рассказывал об этом моему сыну. Джейси до сих пор не знает об этом. Если он прочитает эту книгу, думаю, он немного занервничает, но потом все же понимающе улыбнется.
С сыном во время парада по случаю шестидесятилетия со дня образования КНР.
Джейси давно повзрослел, но я по-прежнему считаю его недостаточно усердным — мне все время кажется, что я тружусь упорнее него, и, если честно, я надеялся, что он будет в этом похож на меня. После целого дня работы я всегда совершал пробежку. Но по возвращении домой я не раз замечал, что Джейси уже давно спит, а время было всего девять с чем-то вечера. Я был очень недоволен: «В такое время ты уже спишь? Это для того, чтобы потом в полночь встать и идти развлекаться дальше!» Джоан защищала его: «Да нет, он только что вернулся после съемок и безумно устал». Конечно, я был очень недоволен. Поэтому иногда мне хотелось, чтобы он проводил со мной больше времени, посмотрел, чем я занимаюсь в течение дня. Я тоже отрабатывал целый день, проводил в среднем по восемь заседаний, которые нередко затягивались до одиннадцати-двенадцати вечера, а вернувшись домой после пробежки, я еще принимался читать сценарии.
Я всегда откладывал деньги на образование Джейси, ему не нужно было думать о том, на что купить еду, хватит ли ему, чтобы заплатить за свою учебу, будет ли его кто-нибудь провожать, — это все организовывал я. Но затем я стал жалеть об этом: не стоило его баловать, ведь он даже не знает, что значит бедность, у него нет привычки стараться ради своего завтрашнего дня. Я всегда восхищался тем, как Лан Лан и Ли Юньди великолепно играют на фортепьяно, и даже купил инструмент Джейси. Стоит ли говорить, что он ни разу не сыграл на нем? Я видел, как Ван Лихом прекрасно владеет скрипкой, и также приобрел ее для Джейси, но тот так и не притронулся к ней. Мне нравилось, как Коби Брайант играет в баскетбол, и сделал сыну баскетбольный щит. К счастью, Джейси это пришлось по вкусу, и он увлекся этим видом спорта. Затем я понял, что сам был не прав — я хотел, чтобы он стал, как Ван Лихом, Лан Лан, Коби Брайант, выдвинул свои требования, но даже не узнал, что нужно ему. Ему нравились баскетбол и музыка, ему хорошо удавались трехочковые броски, он писал неплохие песни — вот сферы его интересов, и я не должен был навязывать ему свои идеи. Особенно увидев, каким образом Уилл Смит помогает своим детям, я вновь осознал, что был чрезмерно категоричен.
Я не очень хороший отец, но я считаю себя ответственным. Я всегда буду строг с ним. Если же он окажется в неблагоприятном положении, он должен будет понести наказание, но если он осознает свою ошибку и исправится, я буду стоять за его спиной, поддерживать его как отец, и вместе мы преодолеем все трудности.
Жизненная философия
Я не особо образованный человек, но при этом я часто беру на вооружение некоторые примечательные афоризмы.
За последние годы я собрал несколько фраз, которые оказали на меня определенное влияние. Одну из них произнес священник во времена моей молодости: «Не благодари меня, когда у тебя будут силы — помоги другим». Другая принадлежит моему отцу: «Держись подальше от азартных игр, держись подальше от наркотиков, держись подальше от мафии». После, когда я уже начал сниматься, Билл Тун написал мне от руки ценное послание: «Если не все получается, как хотелось бы, хотя бы останься с чистой совестью». Мне очень нравится эта фраза. И вот еще одна: «Пусть уж лучше люди будут виноватыми передо мной, чем я перед людьми». Еще мне по душе одно высказывание Кеннеди: «Не спрашивай, что твоя страна сделала для тебя, спрашивай, что ты можешь сделать для своей страны».
За эти несколько десятилетий я выработал свою собственную жизненную философию. Она основывается на приведенных выше высказываниях, а также на моем опыте.
Если кто-то скажет, что если ты будешь стараться, то через десять лет ты точно станешь таким же известным, как и Майкл Джексон, то, конечно же, ты выложишься на все сто процентов. Но в жизни так не бывает. Ты можешь идти постепенно, шаг за шагом, и только затем узнать, к чему это привело.
Когда я был начинающим актером, я сказал себе, что нужно делать хорошо любую работу. В то время в обед я не знал, будет ли у меня ужин, а у меня дома не было никакой мебели, кроме старого разваливающегося дивана и низкой табуретки. Каждый день я ждал звонка. Я смотрел телевизор и периодически тренировал свои удары. Я ходил по дому в одних трусах, и мне постоянно не хватало места для моих маневров. У меня была работа, только если звонил телефон.
Как я уже рассказывал, мы собирались в оговоренном месте, куда за нами приезжал автобус. Автобус парковался у маленького магазинчика с телефоном на входе, и мы ждали вестей от младшего продюсера — если ему звонили, это означало, что на съемочной площадке есть работа, и автобус трогался. Нам делали грим, и мы вновь мучительно ждали. Нередко нам сообщали, что мы можем уходить, поскольку ведущие актеры не явились, и мы возвращались ни с чем. Потом мы начали бороться за свои права и в итоге стали получать определенную сумму, как только трогался автобус. В то время мы зарабатывали лишь пять гонконгских долларов в день. Мы с нетерпением ждали, когда автобус заведется, а если он отъезжал, это означало, что мы получим свои гроши. Вот так я жил в то время — не зная, наступит ли завтра, но понимая, что нужно все сделать хорошо, чтобы понравиться режиссеру. Только в этом случае на следующий день я смог бы поработать вновь.
Не имея никакого статуса на площадке, я часто попадал под раздачу. Как-то раз я сделал что-то не так, и режиссер немедленно начал ругаться. В своей брани он дошел до моих самых дальних предков. Это настолько меня задело, что в сердцах я выбежал и заплакал. Я рыдал, глотая слезы, а стоящие рядом каскадеры еще и потешались надо мной, от чего мне стало совсем невыносимо. Я ужасно разозлился и, схватив деревянный реквизитный меч, собрался побить им режиссера и высказать ему все: «Тебе было бы достаточно ругать меня одного, зачем ты трогал мою маму?» Саммо Хунг, который был постановщиком боевых сцен для того фильма, схватил меня: «Ты больной? Даже не думай!» На следующий день я ушел из проекта. Этот опыт научил меня не ругаться на съемочной площадке, чего и вам советую.
Тогда все было далеко не радужно, но я упорствовал. В этой жизни нужно найти себе мечту, и тогда я хотел стать постановщиком боев. На съемочной площадке я следил за тем, как мои коллеги используют аппаратуру, иногда даже делал записи и хранил их в кармане. Ежедневно я просматривал свои заметки и размышлял. Я надеялся пустить их в дело при удобном случае. Если же удобного случая так и не выдавалось, я все равно был настроен продолжать и никогда не сдаваться.
В то время профессия постановщика боев казалась мне весьма авторитетной: можно с помпой и шумом разъезжать на красивом спорткаре, и я то и дело бросал жадные взгляды на чужие машины. Однажды один постановщик боев проехал мимо меня, затем вдруг резко сдал назад и, взглянув на меня, спросил: «Ты же из нашей съемочной группы?» Я ответил, что да. Он предложил меня подвезти, и я немедленно уселся внутрь. До конца поездки я просидел в одной и той же позе, а выйдя из машины, поклонился ему и вежливо сказал: Благодарю вас, господин постановщик». После того случая он каждый день подвозил меня, по пути я болтал с ним и многому научился. На съемочной площадке я неотступно следовал за ним, а вскоре даже стал его ассистентом. Один маленький жест — и тебя оценили.
В молодости я также иногда шалил, любил устраивать розыгрыши.
Я замечал, что многие актрисы при встрече с режиссером сразу же начинали кокетничать, а на нас, остальную съемочную группу, не обращали ни малейшего внимания. Поэтому мы придумывали способы, как бы отыграться. Выбрав «жертву», мы специально очень туго затягивали ей страховку, и актрисе было больно. Когда актрису нужно было опускать, мы могли это сделать медленно и плавно, но мы специально резко дергали, чтобы она почти доставала до земли. Некоторым актрисам, которые участвовали в экшн-сценах, нужно было заучивать приемы и сниматься вместе с нами: если мы хотели защитить их, то действовали осторожно, а если они нас чем-то обижали, то уж извините, с одной стороны мы ее закрывали, но с другой — несчастная получала удар кулаком, и ей приходилось молча терпеть свою боль. А иногда мы и просто разыгрывали их. Конечно, мы могли аккуратно надавить на пакетики с бутафорской кровью, но чтобы подшутить над девушками, мы специально делали так, чтобы они сильно пачкались и уходили переодеваться, а мы в это время спокойно отдыхали. Это действительно было довольно подло, но, с другой стороны, мы получили неплохой урок: если однажды ты станешь знаменитым, ни в коем случае нельзя презирать тех, кто по статусу ниже тебя. Но в то время были такие актрисы, как Чжэн Пэйпэй, которые всегда приходили на съемочную площадку со всякими сладостями и домашними супами, чтобы угостить режиссера и каскадеров. Подобные девушки относились к нам очень вежливо, поэтому и мы уделяли им особое внимание в процессе работы.