Тогда я еще не умел прыгать с парашютом и не знал никаких тонкостей, но, рассудив, что этот навык может пригодиться мне в дальнейшем, я решил использовать эту возможность, чтобы поучиться. Когда мы стояли в очереди, мои друзья немножко боялись и отправляли меня вперед. В принципе, я был не против и быстро согласился.
Меня крепко прицепили и я стоял на пляже — ждал, пока приедет катер. Когда он приехал, то он сразу же набрал большую скорость и быстро поднял меня в воздух, а затем стал поднимать меня все выше и выше.
Когда я только достиг наивысшей точки, я вдруг услышал какой-то странный звук, как будто что-то лопнуло, и в следующую секунду это «что-то» больно ударило меня по голове.
На мгновение купол обернулся вокруг меня, и я рухнул вниз с огромной высоты, словно мешок с картошкой.
Возможно, оттого, что я был завернут, при падании я вовсе не почувствовал боли, к тому же я упал в воду.
Но сложность заключалась в том, что я не умел плавать!
Сначала я очень сильно перепугался: ведь меня с ног до головы опутали стропы, кожа вокруг глаз и на лбу была содрана до крови, из-за чего раны сильно саднили в воде.
Затем я собрался с духом: «Не нужно паниковать, я только что упал, на берегу это видели, и все знают, что я не умею плавать, меня обязательно спасут».
Я набрал полную грудь воздуха, затем задержал дыхание, но все же я продолжал тонуть. Не знаю, сколько времени прошло, но вдруг меня подхватили чьи-то руки и потянули к берегу.
Только оказавшись на поверхности, я понял, насколько все было серьезно!
Мне рассказали, что я упал как раз в маленький зазор между двумя лодками. В тот момент на море было очень шумно: прибыло немало больших и малых судов, водных скутеров… А я возьми да упади именно в тот зазор! Вот уж повезло так повезло!
Все друзья сбежались, чтобы посмотреть на меня. Первым, кто прыгнул меня спасать, был Чарли Чин, и после этого случая мы стали настоящими друзьями. И тут я увидел стоящую в стороне Бриджит Лин.
— Все прибежали спасать меня, а ты одна не стала помогать… Почему?
— Я тоже хотела, но у меня под одеждой только бикини, и когда я начала раздеваться, то заметила репортера… Да и к тому же я увидела, что к тебе побежало уже много людей, они бы и без меня справились, — не растерялась она.
Две богини со странными характерами.
Раньше я часто рассказывал эту историю, но всякий раз меня осуждали: «Джеки, сочиняешь поди?» Меня это, конечно, очень злило. А вообще я и до сих пор плохо плаваю, я только умею нырять.
Легенды навеки: Лесли Чун, Анита Муи
Я поставил этих людей рядом, потому что, во-первых, они — мои хорошие друзья, во-вторых, они покинули этот мир в один и тот же год, но в разное время.
С очень давних пор я был дружен с Лесли Чуном. Тогда еще был жив Дэнни Чан, и они вдвоем любили меня разыгрывать. В то время при каждой встрече Лесли Чун вплотную подходил ко мне, шептал что-то мне в ухо и одновременно дул в него. Я весь цепенел, покрывался мурашками, однако на него невозможно было злиться. Как-то раз я увидел в Интернете одну нашу давнишнюю совместную фотографию, на которой он сжимает рукой мое лицо — на самом деле это лишь один из множества таких маленьких эпизодов, он часто подшучивал надо мной.
Если мы с Лесли оба были в Гонконге, мы часто встречались, ходили вместе в рестораны, на вечеринки, мне нравилось развлекаться с ним.
Затем внезапно заболел Роман Там, и как-то раз я навестил его в больнице. Тогда он уже был близок к смерти, при виде его мучений у меня болело сердце. Я решил немного приободрить своего друга: «Выздоравливай скорее, мы тебя ждем, чтобы выпить», — до его болезни мы любили пропустить по стаканчику виски. Поболтав с ним еще немного, я пообещал ему, что обязательно зайду к нему еще раз, и затем отправился на съемки. Когда же они закончились и я вновь вернулся в Гонконг, он уже ушел в мир иной. И тогда я подумал: «Эх, надо чаще видеться со своими близкими».
Легенды навеки, друзья навечно.
Однажды я пригласил Мэгги Чун, Аниту Муи, Лесли Чуна, Карен Мок и еще нескольких человек в ресторан. Мы заняли прямоугольный стол: по правую руку от меня сидела Мэгги Чун, напротив нее — Анита Муи, дальше — Карен Мок, рядом с ней расположилось еще двое друзей. Лесли Чун же сел с краю. Всем известно, что прямоугольный стол вовсе не способствует беседе: ты можешь общаться только с рядом сидящими людьми и людьми напротив, поэтому я считаю, что величайшим изобретением китайского народа является круглый обеденный стол, за которым видно всех, и все могут разговаривать между собой.
И в тот раз прямоугольный стол оказался очень неудобным. Когда я пошел в туалет, то заметил, что Лесли Чун исчез. Друзья пояснили: из-за того, что мы ужинали в ресторане под землей, Лесли почувствовал себя неважно, от этого ему стало не по себе, и он решил уйти. Тогда я решил, что это немного странно, но не стал переживать по этому поводу: я сам вовсе не суеверен в подобных вопросах и поэтому лишь подумал, что в тот день у него просто не было настроения. Вскоре после той встречи я отправился на съемки в Германию, а прибыв туда, сразу услышал новость о том, что Лесли выпрыгнул из окна. Как же мне было тяжело… Я постоянно корил себя за то, что проглядел, что у него были душевные проблемы. Он был таким славным человеком…
Затем почти сразу же заболела Анита Муи. Когда я вернулся в Гонконг, я немедленно отправился к ней домой, чтобы навестить ее. Ее родные открыли мне дверь и сказали, что она у себя. Войдя в ее комнату и увидев Аниту, я не смог сдержать слез. Из-за химиотерапии у нее выпали все волосы, она очень сильно осунулась.
Я никак не мог избавиться от тянущего чувства на душе: когда я уезжал, с ними обоими все было хорошо, а когда я вернулся, одного уже не было, а другая оказалась в таком ужасном состоянии…
Анита дала несколько последних концертов, куда пригласила всех своих друзей — таким способом она хотела попрощаться со всеми. На выступлении она была одета в платье, чем-то напоминающее свадебное, что было особенно пронзительно. Тогда я был на съемках в Германии и не смог там присутствовать. Но, к счастью, в ее последние дни я все время сидел с ней в больнице, я был с ней вплоть до самого последнего момента и проводил ее…
Они вдвоем уже стали легендами гонконгской киноиндустрии. Мне повезло, что у меня были такие выдающиеся друзья.
Мои отец и мать
Раньше я никогда не задумывался над тем, что у меня могли быть братья или сестры, и тем более я даже не представлял, что выпало на долю моих родителей.
После того как папа вернулся из Австралии в Гонконг, я заметил, что иногда он отправляет деньги в материковый Китай, а однажды он даже съездил. Но он не сказал мне зачем, да и мне было лень спрашивать. Я не люблю лезть не в свое дело.
Как-то раз я увидел в офисе письмо, адресованное «Дорогому папе». Я удивился — ведь я не писал никакого письма. Взяв конверт в руки, я подошел к своему отцу.
— Что это значит? Внутри еще есть фотографии, кто все эти люди на них?
Папа мне не ответил, а лишь очень небрежно сказал:
— Что это ты? Столько вопросов!
Я рассудил, что раз он не хочет об этом говорить, ну и ладно, мне все равно.
Затем до меня дошли слухи, что настоящая фамилия моего отца — Фан, и я немало удивился. Я много раз пытался расспросить об этом папу, но он все время отмахивался:
— Да если рассказывать про это, дня не хватит, давай как-нибудь потом.
Мне еще больше стало любопытно.
И вот как-то раз мы с папой ехали вместе в машине, и он начал:
— Сын, мне надо сообщить тебе некоторые вещи. Я уже в возрасте, боюсь, что однажды я засну и уже не проснусь, а я хочу, чтобы ты знал о своем происхождении.
Услышав это, я понял, что история будет явно не из простых. И я решил, что этот рассказ нужно заснять, чтобы он сохранился навсегда.
В тот день я пригласил в ресторан всех членов общества гонконгских режиссеров и в ходе трапезы размышлял, кому бы я мог поручить это дело. После долгих раздумий я рассудил, что все же самым подходящим человеком для этого была Мэйбл Чеунг. Я рассказал ей обо всем и спросил, заинтересована ли она в том, чтобы снять такой документальный фильм. Выслушав меня, она сразу же оживилась и моментально согласилась. На том мы и порешили.
Процесс съемки оказался не таким гладким, как я рассчитывал. Ежедневно съемочная группа расставляла камеры и настраивала освещение, но все зависело от того, в духе ли мой папа или нет. Частенько он психовал, разворачивался и уходил, а всем только и оставалось его ждать. А иногда он вдруг начинал говорить: «Эх, хочешь, я тебе что-то расскажу…» И тогда на него сразу же наводили камеру. Иногда он резко останавливался в процессе рассказа, и я спрашивал: «Пап, а что дальше?» И он вновь терял терпение и говорил: «Все! Не мешай мне отдыхать!» Плюс ко всему я постоянно разъезжал по всему свету, и в итоге этот документальный фильм смогли доснять только спустя три года. Зато весь папин рассказ запечатлен на пленку — можете представить себе, чего это стоило!
Я с отцом и матерью.
Папа родился в 1915 году в провинции Шаньдун, жил в разное время в провинциях Аньхой и Цзянсу, с шестнадцати до девятнадцати лет он изучал стиль ушу хунгар. В двадцать лет он присоединился к партии Гоминьдан в городе Нанкин, впоследствии поступил на службу в информационный отдел.
По мере того как японские войска вторгались на территорию Китая, папа вернулся окольными путями в Аньхой, где в первый раз женился. Позже у него родились два сына — Фан Шидэ и Фан Шишэн. Через некоторое время его жена умерла от рака. После начала Национально-освободительной войны жизнь отца оказалась под угрозой, и ему пришлось оставить двоих маленьких сыновей и пуститься в бега. Таким образом, мои старшие братья лишились материнской и отцовской заботы уже в восемь лет и долгое время никак не могли найти папу. Что касается меня, то только в августе 2013 года