Он нуждался в этом. Когда он сказал Тоне, что пытался остановиться, он не врал. Одно время он делал это слишком часто, и понял, что становится неряшливым. Эрик был не настолько глуп, чтобы не признать, что у него есть проблема. Взгляд вниз на тугие желтые локоны, прикрывающие его колени, доказывал это. Он был зависим от этого, нуждался в этом. Иногда он чувствовал себя наркоманом, жаждущим дозы, если его член не был засунут глубоко между бедер дрянного горячего ангела из трейлерного парка.
Его рука потянулась к ее волосам, и он начал подталкивать большой холмик подрагивающего золота, даже не осознавая этого. Тоня застонала от чавкающих прикосновений ее губ к его члену. Эрику нужен был этот рецидив, это небольшое развлечение, чтобы прояснить свой разум. Дело, над которым он работал, так сильно напрягло его, что он нуждался в этой разрядке.
В городе обнаружили множество частей человеческих тел. Эрик и его команда смогли прийти к выводу, что фрагменты принадлежали пяти разным людям, но поскольку голов не было найдено, процесс идентификации был затруднен.
Пока что единственным достоверно опознанным был Малкольм Прайс, шестнадцатилетний парень, который исчез по дороге домой с баскетбольной тренировки. Единственная найденная рука, отпечатки с которой удалось привязать к ориентировкам, была именно его. Эрику пришлось звонить родителям парня и сообщать им новость. Неважно, сколько раз он такое делал, легче не становилось. Остальное, что они нашли, было просто кусками человеческих тел, разрубленных, скорее всего, топором, судя по тому, что кости были расколоты, как дерево. Руки и ноги, сиськи и гениталии, жирные куски живота и спины. В куче было только одно целое туловище со вскрытым животом и сочащимся из грудей молоком. Плацента все еще находилась внутри матки, пуповина свисала, как мертвый дождевой червь. Кто-то вырезал чертову цифру один на животе. Эрик все еще ждал, когда другие агентства свяжутся с ним с сообщениями о пропавших беременных женщинах по всему штату.
Его начальство, начиная от капитана и заканчивая мэром, хотело получить ответы.
А у Эрика не было никаких ответов, даже предположений. Что заставляло его чувствовать себя некомпетентным, глупым и паршиво справляющимся со своей работой. Он хотел получить звание лейтенанта и, знание того, что это дело может как помочь, так и навредить ему в этом, добавляло еще больше стресса.
Дорога закончилась тупиком перед большим полем. Эрик развернул машину и съехал задним ходом на траву, лицом к выезду, на случай, если придется уезжать в спешке.
Голова Тони все еще поднималась и опускалась, она сосала его член так, будто хотела съесть.
- Эй, - позвал он.
- Хммм? - ответила Тоня с полным ртом.
- Забирайся на меня сверху.
Ее губы освободились с влажным хлопком. - Сейчас. - Откинувшись на спинку сиденья, она подняла ноги, выбиваясь из обрезанных шорт. Затем стянула шелковые трусики. У нее почти не было волос между бедрами, только небольшая светлая щетина пробивалась после недавнего бритья. На гладкой полоске плоти была вытатуирована небольшая звезда. Она потерла его пальцем. - Вот одна из картинок.
Эрик застонал. - Мне нравится.
Ее глаза снова нацелились на его член. - Этот болт такой огромный. После него я враскорячку неделю ходить буду.
- Я уж постараюсь.
Тоня засмеялась. Эрик потянулся вниз, нащупал рычаг кресла и потянул его вверх. Спинка сиденья откинулась. Когда он улегся, Тоня забралась на него сверху, поставив колени по обе стороны от его бедер. Протянув руку между ног, она нащупала ствол его члена и удерживала его на месте, пока медленно опускалась вниз, насаживаясь на него.
Двигая бедрами, Тоня вытеснила зловещие воспоминания о мертвых телах на задворки разума Эрика. Когда стыд от встречи с Тоней будет преследовать его сегодня ночью, а он знал, что так и будет, ему не дадут уснуть образы того, что было сделано с несчастными жертвами. Они останутся с ним до тех пор, пока он не потеряет сознание в коме, вызванной пивом.
7.
Хамид закричал, когда плоскогубцы, зажатые на его соске, провернулись. Полоска плоти продолжала скручиваться, пока, наконец, не оторвалась. Маленькая струйка крови вытекла наружу, как из пакета молока, проткнутого булавкой. - Почему ты делаешь это со мной? - сумел выкрикнуть он между всхлипами, вздохами и рыданиями. Пот струился по его лицу, заливая порезы и рубцы на лице. Его левый глаз представлял собой распухший желтовато-коричневый шар, выпирающий вокруг заплывшей щели. - Я ничего тебе не сделал! Ничего!
Он дергался, примотанный веревкой к стулу. Раньше это был швейный стул Вайноны. Она просидела на деревянном сиденье тридцать лет, а может, и больше, пока шила каждую вещь, которую когда-либо носили ее дети. Теперь стул был ей уже не пригодится, потому что артрит превратил ее руки в неуклюжие плавники. Давным-давно стул сделал из цельного дуба ее покойный муж - упокой Господь его душу - и он был очень прочным.
Вайнона Роллинс сидела в складном шезлонге на задней веранде, наблюдая, как Арни, ее старший внук, открывает плоскогубцы и вытаскивает раздавленный сосок. Его улыбка сияла в густой бороде.
- Ты видела это, бабуль? Проклятая штуковина просто оторвалась, как болячка!
Вайнона взяла еще одну ложку "Роки Роуд" из коробки, лежащей у нее на коленях, и вылизала гладкую дорожку на шоколадном куске, прежде чем отправить его в рот. Ее зубные протезы размололи мороженое в кашицу, чтобы было легче глотать. Иногда острые кусочков шоколада царапали ей горло, заставляя ее задыхаться. Но она слишком любила этот вкус, чтобы не есть его. Каждый вечер на протяжении последних десяти лет она отправлялась в магазин "Quik Stop", чтобы купить упаковку. Некоторые ходили сюда за пивом, сигаретами, но ее пристрастием было мороженое. И у Хамида оно всегда было в наличии. Она довольно хорошо узнала его за пять лет, прошедших с тех пор, как он купил "Quik Stop" у Эрла Саммерсета. Осмелилась бы она сказать, что он ей даже нравился, несмотря на то, что был индийцем, или иракцем, или хрен-его-знает кем там еще?
Вайнона воткнула ложку в горку мороженого, оставив ее торчать, как лопату в куче грязи. Она поправила одеяло, расстеленное на коленях, поместив коробку в углубление, которое образовали ее бедра, когда прижались друг к другу. Не хотела, чтобы ее ноги онемели от холода. - Я видела это, - сказала она. - То, как ты дергаешь эту чертову штуку плоскогубцами. Чего же ты ожидал?
Арни не ответил, слишком увлеченный видом кровавого ошметка, зажатого между металлическими зубьями плоскогубцев, чтобы заметить, что с ним заговорили.
Бенни, младший из двух ее внуков, рылся в сарае. Вещи лязгали и гремели, пока он копался в сваленном там хламе. Когда он вышел, в правой руке он сжимал металлическую трубку с изогнутым змееподобным носиком. Сначала Вайнона подумала, что он, возможно, держит огнетушитель. Но единственный, который у них был, находился в шкафчике под кухонной раковиной. Тогда что же это было?
Когда он вышел во двор, ступив в пятно света, которое образовало кольцо факелов Тики[21], она смогла ясно разглядеть предмет. Паяльная лампа. В другой руке у него болталась сварочная маска. Бенни надел ее на голову, оставив щиток откинутым вверх, так что его лицо было открыто. - Моя очередь!
Арни покачал головой. - Нет! Я еще не закончил!
- Ба!
Бенни развернулся, недовольно надув губы, на его лбу появились морщины, а глаза увлажнились. - Арни не дает мне порезвиться!
Вайнона чувствовала знакомое напряжение в груди всякий раз, когда Бенни делал такое лицо. Ему было за тридцать, но, поскольку он безуспешно пытался отрастить хотя бы персиковый пушок волос на лице, то все еще выглядел как тот же невинный ребенок, которого она взяла под опеку, когда ее никчемная дочь погибла от передозировки героина.
К Арни у нее не было такой же привязанности. Она пыталась, о Господи, она действительно пыталась, но не смогла сформировать какую-либо связь с волосатым огром. Он был слишком похож на своего тупого папашу, ее старшего сына. Тот попал в тюрьму за изнасилование пастора и был зарезан в душе в первый же месяц своего пребывания в тюрьме. Вайнона видела в Арни ту же непреодолимую тягу, которую она замечала в его отце, когда он был моложе. Она даже обнаружила журналы с гей-порно, засунутые под матрас Арни, хотя она еще не сказала ему об этом. Этот разговор должен был состояться достаточно скоро. Только не сегодня.
А сестра Бенни, Тоня? Ее внучка? Ее сейчас не было дома, и кто знает, где она могла быть. Три часа назад она ушла в "Уол-Март" за собачьим кормом и пивом и до сих пор не вернулась. Наверное, где-то проворачивала свои грязные фокусы с кем-нибудь.
За такие "фокусы" мужики обычно платили. В последний раз, когда Вайнона заглядывала в кошелек Тони, там не было ничего, кроме кучки дохлых мотыльков.
Просто шлюха. Прямо как ее мать, сдохшая от героина.
Руфус залаял, его сто сорокафунтовое здоровенное как у лошади тело дернулось от цепи на шее. Она была прикреплена к металлическому шипу, вбитому в землю, и, похоже, пока держала его. Но если он слишком возбудится, слишком захочет человеческого мяса, то даже бетонная стена не сможет помешать ему получить его. И он с удовольствием облизывал свои отвислые щеки с тех пор, как у Хамида впервые пошла кровь.
Руфус залаял, его сто сорокафунтовое лошадиное тело дернулось, удерживаемое ошейником. Тот был прикреплен цепью к металлическому штырю, вбитому в землю, и, вроде, пока что удерживал его. Но, если он был слишком возбужден, слишком жаждал человеческого мяса, даже бетонная стена не смогла бы помешать ему получить его. И он возбужденно облизывал свои отвисшие щеки с тех пор, как у Хамида впервые пошла кровь.
- Ба-а-а! – еще жалобнее заныл Бенни.
- Придержи коней, Бенни Бу. Позвольте сначала мне поговорить с ним.