— Крис, я не хочу делать это!
Она медленно повернулась к нему так, что ствол автомата уперся ему в живот.
— Вперед, Дэнни.
— Нет, подожди, Крис...
Она резко сказала:
— Я ждала этого от тебя. Мы пойдем туда. Все. Полковник Меннингер приказала, и я выполню приказ. Иди.
Остальные встали, глядя на них. Все молчали, они ждали пока Дэйлхауз рассматривал ствол автомата, направленный уже ему в переносицу.
Он сказал:
— Нет, Крис.
Выражение лица Крис изменилось, посуровело, и он понял: да, она собирается нажать курок.
— Убери автомат, лейтенант,— крикнула Ана.
Она была немного сзади и уже направила свой пистолет в спину лейтенанта.
— Я не хочу убивать,— сказала она.— Но я тоже не хочу нападать на этот лагерь.
Дэйлхауз не стал ждать. Он шагнул вперед и взял автомат из руки Кристианидис. Он швырнул его далеко в кусты, куда тут же забросил и свой. Через секунду то же самое сделала и Ана, а за нею и остальные.
— Идиоты!— крикнула Крис.— Они перестреляют вас, как кроликов!
Дэйлхауз не отвечал. Он смотрел на лагерь, где люди уже заметили их. У них было оружие, и они смотрели на драму, разыгрывающуюся на холме.
Дэйлхауз поднял руки вверх и пошел к лагерю. Краем глаза он заметил, что Ана сделала то же самое. Может, Крис права? Может, кто-нибудь из Гризи уже опустился на колено, прицеливается, приготовился стрелять?
Но он уже ничего не смог бы с этим поделать. Как велика не была их вина, она уже не была его виной, и впервые за несколько месяцев он ощутил в душе мир и покой.
Глава 24
И, наконец, что можно сказать о них? Что можно сказать о Марджори Меннингер, Дэнни Дэйлхаузе, Ане Димитровой, о Чарли, об Ахмеде Дулле, о Шарн-игоне, о Матери др-Ши? Они делали, что могли. И слишком часто делали то, что считали необходимым сделать. И обо всех них можно сказать то, что можно сказать о любом живом существе — человеке или представителе другой расы — все они умерли. Некоторые пережили войну. Некоторые пережили вспышку. Но в борьбе со временем выживших не оказалось.
И затем, что можно сказать о прекрасной и могущественной женщине по имени Мускрат Гринклоуд Ан-Гуен?
Каждый скажет, что в ней есть следы Мэгги и Нан и некоторых других. Некоторые следы обусловлены цепочками ДНК, другие тем, что эти люди были раньше. Она никогда не знала их, потому что с тех пор прошло уже шесть поколений.
Как все мы, она не была единой личностью. В ней заключалось три личности, или шесть, или сто, если учесть те отпечатки, которые наложили на ее личность множество людей, живших рядом. Для своего любовника она была желанным спутником для провождения уик-энда на озере Дьяволов. Для своих внуков она была строгим учителем, который водил их в целях образования по музеям и зоосаду. Для всех жителей, зарегистрированных в Бойн-Фен митрополитом Ареал, она была выборным судьей, контролирующим деятельность правительства. Или, вернее, неправительства.
Муски была твердым приверженцем Шести Принципов Джемианской Республики, из которых самым главным принципом было: Никакого Сильного Центрального Правительства. Понятие Правительство было давно забыто, сгорело в огне вспышки, умерло от голода в годы отчаяния. Оно исчезло с Джема полторы сотни лет назад. И никто не хотел возвращения этого ужаса, особенно Муски. Оно было таким же чудовищным, как армия, как голод. Муски была готова драться за свой принцип и готова была отдать за него каждую каплю крови, так же как и молодые добровольцы-милиционеры и приниматели Даров.
Но чтобы понять, что такое Муски, посмотрим на три главные ипостаси Муски и через это покажем сложный и своеобразный мир Джема.
Во-первых, Муски производила больше, чем десятую часть продовольствия для Бойн-Фен, и почти все оно приходило из-под земли. Конечно, она не создавала его сама. Она стояла у ворот галереи. Старые добрые времена частной собственности умерли вместе с правительством. Муски не была владельцем чего-либо, она была равной среди равных. Но она выполняла специальные обязанности.
Вы могли бы подумать, что она похожа на виргинского фермера, присматривающего за батраками. Но это ошибочный взгляд. Здесь не было собственности. Здесь не было эксплуатации. Кринпиты приносили ей дары с подземных ферм. Это были именно дары. Их давали добровольно. Если Муски не нравились дары, она не приказывала заменить. Она просто отказывалась. Тогда кринпит спокойно возвращался в свою деревню, где мог свободно голодать. В метре от Муски подземники опрыскивали кринпитов антиаллергеном. Здесь тоже не было применения силы. Если кринпит не давал даров, то они не опрыскивали его. И кринпит мог по своей воле болеть и даже умереть. Так что кринпит был абсолютно свободен и мог выбирать то, что хочет сам без всякого принуждения. В этом мире не было никакой эксплуатации, никого, никем и никогда. Это был один из шести Принципов.
Кринпит знал это и наслаждался своей свободой, так же как радио, барабанами, металлическими предметами, которые давала ему Муски сама в обмен на то, что давал ей кринпит. Подземники тоже знали это и тоже были благодарны, особенно за то, что Двуногие улучшили их туннели. И подземники помогали сильным рабочим кринпитам возделывать урожаи на подземных фермах. Они также получали много такого, чего не знали их дикие предки, вечно жившие под землей. Шаристы тоже знали это, в воздухе постоянно звучали их песни. И, конечно, Муски Гринклоуд Ан-Гуен прекрасно знала это. У нее было все, что она хотела. И больше всего ее удовлетворяло то, что она всегда была уверена, что Шесть Принципов неукоснительно соблюдаются, справедливость всегда торжествует, и каждый на Джеме — человек, кринпит, шарист, подземник — имеет все. Хотя, может, и не всегда столько, сколько она.
Во-вторых, Муски была добровольным служащим. Она была выборным судьей, которая добровольно отдает свое время служению Обществу, даже по праздникам.
Она вышла из сельскохозяйственной галереи на поверхность, под купол города Жирных. Муски была довольно красивая женщина. Она загорела под искусственным солнцем плавательного грота. Она была высокая и весила шестьдесят килограммов, хотя талия у нее была пятьдесят сантиметров. Ее любовник предпочитал иметь дело с нею, а не с девицами более молодыми. Когда Муски шла по Холлу Воспоминаний, приветствуя всех, мужчины не отводили от нее глаз. Она скинула обувь для удобства и села на Диван из пенорезины.
— Я хотела бы начать,— сказала она с солнечной улыбкой.
Остальные шесть выборных судей согласились с нею и сказали, что они тоже готовы начать обсуждать дела. Большинство дел были самыми ординарными, и согласие судей достигалось сразу. Все берегли силы для действительно настоящего дела. Со своего места под бюстом Матери Кристианидис Роанок т-Шрайбер рассказала о том, как идут дела по очистке озера Дьявола. Вся животная жизнь в озере была почти уничтожена с тех пор, как был изобретен Эшеречил Соли, служащий антибиотиком против всех форм жизни на Джеме.
— Осталось еще несколько грузовиков вывезти в озеро, и оно будет абсолютно чистым,— сказала т-Шрайбер.
Оторвавшись от любования своими десятисантиметровыми ногтями, Сод Хауз Флареборы предложила давать дополнительные дары милиционерам, так как многие из них пострадали при исследовании старых туннелей подземников и освобождении дальних лагерей кринпитов. Все согласились, что это надо сделать. Женщина в милицейской форме возле двери удовлетворенно улыбнулась.
Затем лицо Муски затуманилось. Она осмотрела всех сидящих.
— Я слышала, что пришло сообщение с Альфабазы.
Наступила тишина. Это дело было связано с грядущими изменениями, и никто не хотел бы рассматривать это. Все судьи заерзали на своих креслах под бюстами предков. Каждый ждал, чтобы заговорил кто-то другой.
Наконец, т-Шрайбер высказала свое мнение:
— Лично я считаю, что наши предки поступили неразумно, возобновив исследования космоса. Они добровольно влили большие средства, чтобы вывести на орбиту тактрановые спутники. И что мы получили взамен? Горе и смятение.— Т-Шрайбер перечислила все предыдущие контакты: угрозы со стороны марсианской колонии, мольбы о помощи с самой Земли, дюжина предложений с Альфаколонии наладить регулярное сообщение между Альфой и Джемом. Из остальной Вселенной — ничего.
Муски ждала мнения остальных с нетерпением. Затем она сказала:
— Интересно, стоит ли нам дальше отвечать на послания с Альфабазы?
Никто не ответил.
Следовательно, все согласны. И судьи перешли к разговору о том, как растет население планеты: от ста восьмидесяти выживших к тысяче восьмистам в третьем поколении и к почти четверти миллиона в шестом поколении. Теперь можно не бояться, что человечество не выживет. Человек на Джеме будет процветать.
Это напомнило Муски, что ее последний ребенок готов уже родиться. Она позвонила в госпиталь по телефону. Сиделка даже в этот час была на месте. Но новости были плохие. Ребенок родился мертвым.
— Я ругаю себя за то,— сказала Муски доктору,— что выбрала... как ее имя, доктор?
— Мери Глоубаг.
— Да, Мери. Ей почти шестьдесят лет, и мне нужно было пригласить кого-нибудь помоложе, чтобы родить мое дитя.
— О, не порти себе такой день,— сказал доктор.— Всякое может случиться. Помни, что почти все твои дети живы, и еще троих вынашивают другие сиделки.
— Ты очень добр,— Муски повесила трубку с улыбкой. Но новость поразила ее.— Мне бы хотелось уйти,—сказала она судьям.
И все были рады этому предложению, так как всем хотелось по домам, к своим семьям.
И третья ипостась Мускрат — это мать, уважаемая глава семьи.
И это была не самая маленькая часть ее. Ее семья была огромна. Сорок четыре живых ребенка, из которых десяток старших уже многократно сделали ее бабушкой, а три самых младших еще находятся внутри трех женщин, добровольно согласившихся выносить и родить их. Она напомнила себе, что нужно сделать подарок Мери Глоубаг за ее добровольное согласие оплодотвориться ее яйцеклеткой. Не такой большой подарок, как обычно, ведь ребенок родился мертвым. Скоро Рождество, и все эти женщины придут ее поздравить. Муски удовлетворенно ждала этого дня.