Мама тихо опускается на пол рядом со мной:
– Хорошая пицца, правда?
Я киваю, наблюдая, как она вытягивает ноги, прижавшись спиной к дивану.
– Знаю, тратить деньги на какую-то пиццу – очень плохая идея. Но мне так хотелось. Знаешь, это тот самый момент, когда тебе это просто необходимо. Понимаешь?
Да, мам. Прекрасно понимаю.
– Приглядывай за ней, Джем.
Как будто мне нужно напоминать об этом.
– В школе она притворяется, что мы вообще не знакомы.
Мама жмурится, потирая виски, так, словно от нашего разговора у нее разболелась голова:
– Все равно присматривай, Джем. Как только можешь.
6
Всю следующую неделю Дикси практически не разговаривает со мной. В школе это всегда было обычным делом, но теперь пытка молчанием продолжается даже дома. Странно было и то, что мама проводит эту неделю с нами, уходя только на работу, и будучи абсолютно трезвой. Складывается ощущение, что она почти сторожит наш дом, напряженно ожидая дня, когда на пороге появится отец. Она покупает нам немного продуктов – жареного цыпленка, соус для спагетти, рис в пакетиках для быстрого приготовления. Спрашивает меня, как прошел мой день в школе. А в выходные даже готовит нам завтрак – далеко за полдень, но все же.
Я понимала, что это долго не продлится.
Все, чего мне хочется, как можно скорее увидеть мистера Бергстрома и поговорить. Но на нашей встрече в понедельник я не могу выдавить ни звука. Слова застревают в горле, мысли путаются в моей голове. Он просит меня нарисовать свои переживания на доске, но я отказываюсь. Он спрашивает, прочитала ли я письмо, но я вру и говорю, что нет.
Привычно откинувшись в кресле, мужчина ерзает и снова подается вперед, скрестив руки на столе перед собой:
– Честно говоря, ты меня очень беспокоишь, Джем. Ты явно расстроена, и я бы очень хотел знать почему. Твоя мама узнала, что мы оформили заявку на обеды? Она разозлилась?
– Нет.
– Скажи, почему ты не хочешь мне довериться? Я сделал что-то не так?
Я качаю головой. Он и вправду не сделал мне ничего плохого. Проблема в другом: я не доверяю никому. Даже тем, кто явно этого заслуживает.
– Ладно. Я не собираюсь на тебя давить. С кем-то это работает, но ты явно не из них. Но все же… – Задумавшись, он долго молчит и продолжает: – Джем, пойми, что я на твоей стороне. Мне не наплевать. Да, слушать тебя – моя работа, но дело не в этом.
Некоторое время мы сидим в полной тишине. Я спрашиваю у него разрешения уйти. Он соглашается, и впервые на его лице не появляется привычной успокаивающей улыбки. У меня такое чувство, что я его подвела.
Неделя тянется медленно, каждый день похож на предыдущий. Я ем в школе и дома. Я делаю домашнюю работу, убираюсь в своей части комнаты, курю свои сигареты. Каждый мой день проходит в напряженном ожидании. Я нутром чувствую, что вот-вот случится что-то очень важное.
Интуиция меня не обманывает.
В следующий вторник меня вызывают с самого утра, прямо на уроке английского.
– Джем, тебя вызывают в кабинет, – произносит миссис Кантрелл, повесив телефонную трубку.
Некоторые оборачиваются на меня, в том числе сидящая прямо передо мной Хелена Мафи.
– Что же ты натворила, Джем?
– Ничего.
Стоит мне подняться, как меня тут же одергивает миссис Кантрелл:
– Лучше захвати свои вещи.
Минутная стрелка напоминает, что до конца урока всего десять минут. И я слушаюсь.
Конечно же отец не мог придумать ничего лучше, чем заявиться вот так – прямо в школу посреди учебного дня. Если он планировал обратить на нас столько внимания, сколько вообще возможно, у него это явно получилось.
Я увидела его уже на подходе к кабинету мисс Бихейри, заведующей по посещаемости. Отец, увлеченный разговором с заведующей, стоял ко мне спиной. Но я смотрела не на него. Я смотрела на лицо Дикси. Она сияла, широко распахнутые, блестящие детским восторгом глаза смотрели на отца не отрываясь. Холодная, слишком крутая для общения со мной в школе, Дикси исчезла, будто ее никогда и не было.
Вот почему мама просила меня приглядывать за ней. Стоило отцу появиться на горизонте, как Дикси мгновенно превращалась в самую обычную девчонку, которая хочет, чтобы папа любил ее.
Так что моя работа – не быть ею. Не быть обычной девчонкой.
Я вспоминаю, как он врал нам, как оставил нас, как ловко он пудрил нам мозги. Это не сложно.
Отец оборачивается, сверкая своей фирменной, широкой и обаятельной улыбкой. Так улыбаться умеет только Расе Тру. Я вглядываюсь в его лицо, такое родное и чужое одновременно. С тех пор, как мы виделись в последний раз, проседь успела коснуться его волос и короткой бородки. На короткостриженой голове поблескивают солнечные очки. Ноги обтягивают явно слишком свежие и опрятные для безработного джинсы, из-под фланелевой куртки выглядывает футболка с логотипом одной из его любимых групп. На плече небрежно висит небольшой коричневый рюкзак.
– Джем, детка, – только и произносит он. И раскрывает объятия.
В один момент все воспоминания, все слова мамы, даже это чертово письмо, в котором не было ни слова обо мне, – все это вдруг теряет всякое значение. Хриплый, прокуренный голос произносит мое имя – и я делаю шаг вперед. Еще один шаг – и я прижимаюсь лицом к мягкой ткани его фланелевой куртки. Склонив голову, отец прижимается к моему лицу колючей щекой, и я слышу его шепот:
– Видишь, я здесь.
Проходит секунд десять, прежде чем я наконец-то отстраняюсь. И замечаю, что в офисе уже стоит мистер Бергстром. На его лице – самая широкая и неестественная улыбка, какую я только видела.
– Это твой отец, Джем? – Повернувшись к нему, он протягивает руку. – Майк Бергстром.
– Расс Тру. – Отец отвечает рукопожатием, улыбаясь психологу в ответ. – Вы директор или кто?
– Он школьный психолог, – встревает Дикси.
Мистер Бергстром поворачивается на ее голос:
– Кажется, мы тоже не были официально представлены?
Дикси неловко пожимает протянутую ей руку, и отец продолжает:
– Я хочу забрать девочек пораньше, просто прогуляться.
– Конечно, без проблем. – Лицо психолога снова озаряет фальшивая улыбка, – Джем, можно тебя на пару слов?
Многозначительно уставившись на меня, он кивает в сторону коридора, ведущего к кабинетам администрации школы. Я не двигаюсь с места.
– Это по поводу нашего расписания, – объясняет он.
Я бросаю на отца вопросительный взгляд, и он кивает:
– Иди. Только побыстрее, нам пора.
Отец многозначительно подмигивает мисс Бихейри, но, судя по каменному выражению лица, она явно не разделяет его настроения.
Я следую за Бергстромом по коридору, пока он не приводит меня в пустой кабинет. Прикрыв за нами дверь, он поворачивается ко мне:
– Мисс Бихейри позвонила мне, как только он пришел. Что происходит?
– Ровно то, что вы и слышали.
– Ты ничего мне не рассказывала об этом, Джем.
Он произносит это с явным укором, а может, мне это просто кажется.
– Мне нужно идти.
– Не нужно, если ты не хочешь. Вот почему ты была такой подавленной на последнем сеансе, верно? – Немного помолчав, он продолжает, не дождавшись моего ответа. – Фактически мы не имеем никаких оснований запретить ему появляться в школе, но если ты не хочешь идти или просто хочешь рассказать мне что-нибудь, сейчас самое время, Джем.
В моей голове крутился всего один вопрос: почему он не верит, что это может быть правдой? Почему он думает, что мой отец не из тех, кто забирает дочерей из школы? Почему, не зная даже половины того, что происходило в моей семье, он решил, что мой отец – явно не из тех, кого можно назвать любящим? Как будто я не заслуживала этого по умолчанию, как Дикси.
Да, я не верю в это, но почему в это не верит и мистер Бергстром?
– Все в порядке, – бросаю я, посмотрев прямо в глаза психологу. – Я в полном порядке.
– В общем, слушай, – начинает отец, как только мы отходим на порядочное расстояние от школы. – Дикси сказала, что мамы не будет весь день. Значит, сейчас дома точно никого нет, так?
Его слова звучат так, будто они с Дикси продолжали общаться с тех самых пор, как она получила его письмо. Но как это возможно?
– Может быть, – только и отвечаю я.
– Сейчас у нее встреча, – обращается ко мне Дикси, – потом она перехватит одну из ранних смен Марго вдобавок к своей.
Кажется, отношение мамы к Дикси испортилось не так сильно, как мне казалось, раз она все еще продолжает доверять ей свои планы. У Дикси есть мама. У Дикси есть папа. Я делаю шаг в сторону, отдаляясь от них, пока мы идем по улице. Какая-то часть меня шепчет на ухо, что все могло бы быть совсем по-другому, и я изо всех сил стараюсь отмахнуться от этих навязчивых мыслей. Мне страшно замечтаться и потерять бдительность.
Не замечая моего смятения, отец продолжает:
– В общем, давайте зайдем домой. Идти, конечно, долго, но мне так хочется! Я сто лет там не был. Мы вместе уберемся, потом зайдем в магазин и забьем едой холодильник, морозилку – все!
Похоже, Дикси уже успела ему пожаловаться и на жизнь, и на голодные времена. Но она скрыла от отца самое главное: мама знает, что он возвращается. И я прекрасно знаю почему. Если бы он знал о том, что все идет не по его плану, он бы так не радовался. Поняв, что снова себя накручиваю, я отметаю все лишние мысли и сосредоточиваюсь на происходящем, превратив его в набор сухих фактов. Мы идем домой, а затем – в продуктовый. На этом все.
– Можно нам купить бекон? – спрашиваю я.
Папа только смеется:
– Конечно. Все, что захотите. – Притормозив, отец оборачивается ко мне. И протягивает ко мне руку. – Иди-ка сюда, Джем. Давай.
Я нерешительно подхожу, почти кожей ощущая, как на глазах превращаюсь в такую же обычную девчонку, как и Дикси.
– Дай мне посмотреть на тебя.
Не успеваю я и глазом моргнуть, как его руки касаются моих висков. Осторожно убрав в сторону пряди моих волос, он смотрит прямо мне в глаза: