– Итак, с депозитом и счетом за номер… с двумя королевскими кроватями, верно?
– Да.
– Итого, с учетом налогов и отчислений… – она зачем-то снова поднимает взгляд на меня, – пятьсот девяносто семь долларов.
Я замираю. Так много! Дикси оборачивается на меня и кивает.
– Добавь немного сверх, – говорит она тихо, – за обслуживание номера и прочее. В любом случае, нам вернут залог.
– Только если номер будет в отличном состоянии на момент проверки, – встревает администратор. – Курить в номере запрещено. И в ванной в том числе. Учтите, что проверка номера займет некоторое время.
Она протягивает Дикси форму для заполнения и подписи. Я наблюдаю, как сестра аккуратно выводит имя «Эми Кинг» и заполняет строки с адресом. Пересчитав купюры, я кладу их на стойку, и они тут же исчезают, а взамен на свет показываются два ключа-карты.
– Спасибо, мисс Кинг. Приятного отдыха!
Дикси прищуривается, и я понимаю, что что-то не так. Я что-то упустила.
– Мне нужен чек. О залоге.
– Что, простите? – Администратор смотрит на нас с непроницаемым лицом.
– Чек, – повторяет Дикси, повысив голос.
Я чувствую позади какое-то движение, и мое сердце екает. Вот и все, мы попались. Но когда я оборачиваюсь, то не нахожу позади никого, кроме парочки с двумя чемоданами. Встав поодаль, они спокойно ждут своей очереди на регистрацию.
Дикси оборачивается и машет им рукой:
– Простите! Мы просто ждем, когда нам дадут чек за оплату наличными!
Взглянув на них, администратор расплывается в натянутой улыбке:
– Простите. Конечно.
Дикси дважды проверяет данные чека, прежде чем мы направляемся к лифту. Как только мы оказываемся внутри и двери закрываются, сестра выругивается:
– Черт, эта мерзавка только что пыталась присвоить себе наш залог.
Я растерянно смотрю на нее. Я и подумать не могла, что в таком месте с нами может случиться что-то подобное. Чего еще я не знаю?
– Так где ты раздобыла эти права?
– Нигде. Просто получила. Ну, знаешь, тебе нужно просто спросить нужных людей, найти свободные имя и адрес, и – вуаля!
Дикси пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.
Двери лифта открываются на девятнадцатом этаже, и мы отправляемся искать наш номер. Остановившись у нужной двери, Дикси проводит карточкой и делает шаг внутрь. Прежде чем я успеваю хоть что-то увидеть, она оборачивается и расплывается в довольной улыбке:
– Ладно, ты права, это была блестящая идея!
14
Стены в нашем номере обклеены обоями в кремовую и золотую полоску. В жизни ничего подобного не видела. Обе кровати, чуть ли не вдвое больше наших, завалены подушками, по обе стороны – небольшие прикроватные столики со стеклянными лампами. У окна уместилось уютное кресло-качалка с пуфиком для ног, чуть поодаль – затейливый деревянный столик. Над комодом угрожающе навис впечатляющих размеров плазменный телевизор, в черном экране отражается бежево-коричневый ковер, расшитый цветами.
– Чур, эта моя! – выпаливает Дикси и бросает свою сумку на ту кровать, что поближе к окну. Раскрыв шторы, она произносит: – Вот это вид!
Я прилипаю к стеклу. С девятнадцатого этажа все побережье видно как на ладони. Колесо обозрения и залив Эллиотт, зелень парков, а на другой стороне – омываемая волнами россыпь островов. Я вдруг осознаю, что не помню названий островов да и остальных объектов, на которые смотрю. Я знаю о своем городе не больше среднестатистического туриста.
Ботинок Дикси касается моего.
– Что скажешь?
Мне бы так хотелось чувствовать то же, что и Дикси. Но, глядя в окно, вместо счастья и восторга я ощущаю только растерянность и опустошение. Красота открывшегося пейзажа меркнет под грузом навалившихся на меня мыслей.
Я тихонько касаюсь стекла.
– Мы прожили здесь всю свою жизнь, а родители так ни разу и не свозили нас на колесо обозрения. Или в торговый центр.
Дикси смотрит на меня, и через мгновение я слышу ее голос:
– Папа как-то водил меня покататься на колесе. Ничего особенного, поверь мне.
Внутри меня что-то болезненно екает и сжимается где-то в солнечном сплетении.
– Когда?
– Я не помню… Какая разница! Я была маленькой. Наверное, в те дни ты уже училась в школе, а я еще не начала.
Я молча смотрю на сестру, и, судя по выражению лица Дикси, на моем сейчас отражаются абсолютно все мои чувства.
Вздохнув, сестра плюхается на кровать:
– Вот только не нужно снова сводить все к негативу, Джем. Заметь, это была твоя идея. Ты предложила устроить нам королевскую ночь, и лично я хочу в полной мере ею насладиться. Надеюсь, ты не планируешь ныть весь день?
Свесив ноги с края кровати, она выскальзывает из ботинок.
Дикси и папа. Перед моими глазами стоят их счастливые лица на колесе обозрения. Наверное, потом он повел ее в торговый центр, а потом еще куда-нибудь.
Отвернувшись от окна, я подхожу к своей кровати. Стащив рюкзак с плеч, я снимаю куртку и отправляюсь исследовать наш номер. В прихожей я обнаруживаю специальный уголок, куда можно было бы убрать чемодан, будь мы обычными туристами. На стене – подробная инструкция по чрезвычайным ситуациям, и я с интересом ее изучаю.
– Не пользуйся лифтом, если начнется пожар, – бросаю я Дикси через плечо.
– О'кей, – бормочет сестра, переключая каналы телевизора с приглушенным звуком.
Я раскрываю шкаф. В нем оказываются запасные одеяла и подушки, утюг, гладильная доска и два белоснежных пушистых халата. Я немедленно натягиваю один прямо поверх одежды:
– Смотри!
– Чего тебе?
– Да посмотри же!
Дикси поворачивается, чтобы увидеть, как я с широкой улыбкой вожу руками по плюшевой ткани, словно история с колесом обозрения уже нисколько меня не заботит. Я кручусь перед ней ровно до тех пор, пока она не закатывает глаза, воскликнув, что я выгляжу максимально глупо. Но уже через минуту она тянет ко мне руки:
– Я тоже хочу халат.
Достаю из шкафа второй и кидаю ей.
– Какой же он мягкий, – тянет Дикси, укрывшись им, словно одеялом.
Спрятав руки в просторных рукавах, я отправляюсь в ванную комнату. На мое удивление, она оказывается не такой огромной, как я представляла. Единственное, что притягивает взгляд, – чистейший белый цвет. Пол, раковина, туалет, тумбочка, душ – все это чуть ли не светится этим ярким, отполированным до блеска белым.
– Я приму ванну! – кричу я сестре.
– Мм… ладно, – бормочет Дикси. Устроившись на кровати, она прикрывает глаза под тихие звуки телевизора.
Сняв халат, я раздеваюсь и надеваю его обратно. Сложив джинсы, свитер, нижнее белье и носки в аккуратную стопочку, я выхожу из ванной и убираю их в тумбочку у кровати. Именно тогда мне в голову приходит мысль забрать рюкзак с деньгами с собой. Не то чтобы я боюсь, что Дикси будет в нем рыться, просто… А может, и правда боюсь. В любом случае, я хочу, чтобы он был при мне. Положив его на пол ванной, я поворачиваю кран и слушаю шум воды. В небольшой корзинке рядом с раковиной я нахожу четыре мочалки и маленькие бутылочки с кондиционером, шампунем, лосьоном и гелем для душа. Открыв гель для душа, я принюхиваюсь. Лимон. Повернувшись к ванне, я выливаю всю бутылочку прямо в воду и настраиваю температуру. Пока ванна наполняется мыльной пеной, я запираю дверь, вешаю халат на крючок и погружаюсь в воду. Я позволяю ей бежать, пока все мое тело не исчезает под густым одеялом пузырей. Я закрываю глаза и снова вижу папу и Дикси, счастливо смеющихся где-то высоко на колесе обозрения, под самыми облаками. Я не могу избавиться от этой навязчивой картинки, которая, словно яркое солнце в летний день, ослепила меня и оставила свой отпечаток прямо у меня на сетчатке. Почему именно оно? Со мной произошло столько плохого за этот день, за эту неделю, за всю жизнь в целом. Почему именно эта мелочь застряла шипом в моем сердце?
Открыв глаза, я расслабляюсь, позволив ногам всплыть на поверхность. Лак на ногтях потрескался и облез, зато ноги все еще были гладкими и шелковистыми после бритья свежими лезвиями. Я и сама понимаю, насколько глупо злиться на сестру за то, что отец проводил с ней намного больше времени, чем со мной. Она была всего лишь ребенком. Если и стоит винить кого-то в этом, то только его.
Проблема в том, что отца никогда не было рядом. Он не мог принять на себя груз всех накопившихся в моем сердце обид. Рядом была только сестра.
Приподняв бедра, я погружаюсь в воду с головой. Помассировав волосы у самых корней, я слегка приподнимаюсь, высунув из воды только нос и рот. Кровь пульсирует в ушах гулкими ударами, словно волна, бьющаяся о прибрежные скалы где-то очень-очень далеко. Прямо сейчас, под водой, для меня не существует ничего, кроме этих размеренных ударов, и я прислушиваюсь. Прислушиваюсь и думаю. И понимаю, что злюсь не только на отца. Я злюсь на себя.
Сегодня рано утром, пока Дикси еще спала, в моей голове родилась идея, лишенная каких-либо деталей, но предельно ясная. Потом я задумалась о том, что было бы неплохо появиться в школе хотя бы в первой половине учебного дня, чтобы не вызвать никаких подозрений у мистера Бергстрома. Мне хотелось, чтобы он лично убедился в том, что я в порядке и со мной ничего не случилось после того, как отец забрал нас из школы. Потом мне захотелось поблагодарить Луку. А после я хотела видеть Дикси. Только Дикси. Для того чтобы убедиться, что она не заметила пропажи денег и никому ничего не разболтала. Из нас двоих мне лучше было знать, что с ними делать.
Как только подушечки моих пальцев начинают смешно сморщиваться, я выбираюсь из ванны и сливаю воду. Остатки пузырей на моей коже еле слышно шипят и лопаются, когда я оборачиваюсь полотенцем. Замотав мокрые волосы вторым полотенцем, я опускаюсь на белый пушистый коврик спиной к двери и одним движением вываливаю на пол все содержимое рюкзака. По коврику разлетаются пачки денег, томик «Гроздьев гнева» и несколько пачек «Асьенды». Из школьных принадлежностей – только мой дневник чтения. Обычно я ничего не ношу с собой в школу, но мне очень хотелось, чтобы последнее впечатление у миссис Кантрелл обо мне было хорошим.