– Ты позволишь? – подзывает татуировщик Дикси. – Мне нужно обвести твою татуировку и сделать трафарет. Кстати, меня зовут Элтон. Думаю, стоит познакомиться перед началом работы.
Пока Элтон корпит над трафаретом, я сверлю глазами звездочку. Она кажется мне такой одинокой и простенькой. Мне хочется, чтобы моя татуировка осталась напоминанием об этих днях с сестрой, ведь очень скоро Дикси покинет остров – так же быстро, как и попала сюда.
Я озираюсь, рассматривая стены с эскизами, и мой взгляд падает на один из них. На белом листке бумаги изображены два сердца, сплетенные вместе.
– Дикси, – окликаю я, – что, если мы сделаем так же? Только со звездами. Две соединенные вместе звездочки.
– То есть мне нужно будет сделать еще одну звезду Дикси и две – тебе, верно? – задумчиво тянет Элтон. – А что? Мне нравится! Хочешь, я быстро набросаю этот эскиз, чтобы мы прикинули, как это будет смотреться?
Дикси опускает рубашку. Я уверена, что она откажется и сочтет идею набить на себе татуировку, олицетворяющую нас, крайне глупой.
– Давай, – говорит она Элтону и улыбается.
Присев на скамейку вместе с Кип, мы начинаем ждать.
– А ты не хочешь набить что-нибудь себе? – спрашиваю я у Кип.
– Не сегодня. Я все еще размышляю над эскизом.
Дикси всхлипывает позади меня, и я оборачиваюсь, достаточно быстро для того, чтобы успеть увидеть, как сестра вытирает набежавшие слезы.
– Ты в порядке? – тихонько спрашиваю я.
Пожав плечами, Дикси трет лицо рукавом.
Через несколько минут Элтон возвращается, держа в руках два эскиза – один с двумя звездами, а другой – с одной, для Дикси.
– Выглядит потрясно! – выдыхает Кип.
Эскизы и правда хороши. Мне так хочется, чтобы они понравились и Дикси. Мне так хочется, чтобы прямо сейчас Дикси сказала об этом, улыбнулась и обняла меня. Но она только кивает, что, в принципе, тоже неплохо.
– Я пока немного прогуляюсь, – произносит Кип, поднявшись на ноги.
– Ты можешь остаться, мы не против.
– Там неподалеку есть один книжный магазин, в который я давно хотела заскочить. Я ненадолго.
Махнув Кип, мы договариваемся об оплате с Элтоном. Он принимает наши наличные без лишних разговоров.
Я вызываюсь быть первой. Стянув худи, протягиваю ему руку и с интересом наблюдаю за тем, как сначала он очищает ее специальным лосьоном, а затем проходится по коже бритвой, сбривая все волоски до единого.
Прижав эскиз к моей руке, он переводит его на кожу, а затем поднимает взгляд на меня:
– Ты точно уверена, что хочешь набить именно это? Татуировка останется с тобой навсегда.
Я киваю. Дикси с интересом присаживается поближе, и мы обе зачарованно следим за тем, как игла с громким гудением врезается в мою кожу, оставляя на ней ровные чернильные полосы. Оказывается, это и правда не слишком больно. Элтон работает быстро. Он успевает начать вторую звезду к тому моменту, когда я поднимаю глаза на Дикси и снова вижу слезы в ее глазах.
– Что с тобой, Дике? – тихо спрашиваю я.
– Ничего.
Закончив мои звезды, Элтон очищает мою руку, заворачивает ее в тонкий полиэтилен и объясняет, как ухаживать за заживающей татуировкой.
– Можете немного прогуляться, пока я убираю и подготавливаю местечко для тебя, – говорит он, кивнув Дикси.
Мы выходим, и я достаю пачку «Асьенды» из моей сумки.
– Тебе нужно? – спрашиваю я Дикси.
Она качает головой, и я понимаю, что и сама-то не очень хочу курить. Сестра больше не плачет, но видно, что ей очень не по себе. Моя рука ноет так, будто на ней оставили огромный синяк.
– Что ж, вот сейчас уже больно, – произношу я.
– Да, так будет болеть еще несколько дней, – отвечает Дикси.
Мы медленно шагаем по улице. Уже темно, и путь между нами освещают недавно включившиеся фонари. Воздух стал заметно холоднее. Дикси дрожит, обхватив себя руками.
– Тебе не кажется, что сейчас мама начинает переживать по-настоящему? – спрашивает она. – Может, она уже сообщила в полиции о том, что мы пропали?
– Может быть.
– Я не хочу, чтобы она волновалась. Мы должны просто позвонить и успокоить ее. Можем сделать это с одноразового телефона, чтобы она не смогла увидеть номер.
У Дикси словно случилась амнезия. Она что, напрочь забыла о том, как злилась на маму после ее телефонного звонка? Разве не очевидно, что наши родители беспокоятся не о нас? Папе нужны деньги, мама теперь тоже на них претендует. Возможно, они и хотят вернуть нас домой, но объяснять копам что-то о деньгах никто из них не решится.
– Завтра мы будем в новостях, – продолжает Дикси. – Наши фотографии будут повсюду, так что скрываться будет намного сложнее. Если мы ей позвоним, возможно, она не будет объявлять нас в розыск. Если, конечно, она этого еще не сделала.
Она замолкает, ожидая моего ответа.
– Может быть.
Обойдя весь блок, мы возвращаемся к тату-салону. Не говоря ни слова, Дикси заходит, забирается на стол, задирает рубашку и освобождает джинсы на талии. Положив голову на руки, она отворачивается, пряча лицо.
Все завершается очень быстро. Кип немного опаздывает, и нам приходится подождать ее снаружи. Я очень хочу поговорить с Дикси. О том, как она себя чувствует, или, может быть, о наших парных татуировках и о том, что они будут значить для нас. Но все, что мне остается, – хранящая молчание макушка ее головы, а затем ее раздраженное лицо, когда она поворачивается ко мне:
– Да где она, черт возьми?
Машина Кип показывается из-за поворота всего через минуту.
– Эй, – окликает нас Кип.
Распахнув дверь, Дикси забирается на заднее сиденье. Я устраиваюсь на переднем, держа рюкзак на коленях.
– Кто хочет заглянуть на одну вечеринку неподалеку? – спрашивает Кип.
– Ни за что, – говорю я.
– Что за вечеринка? – интересуется Дикси.
– Да самая обыкновенная.
Кип закрывает окно, чтобы мы вконец не замерзли, и бросает взгляд на Дикси через зеркало заднего вида.
– Нет, если эта вечеринка окажется кружком из пяти человек, сидящих вокруг кальяна и болтающих о людях, которых мы даже не знаем, ни за что.
Обернувшись, Кип с улыбкой смотрит на Дикси:
– Смотрю, ты очень любишь, когда все идет по-твоему.
Дикси с вызовом отвечает:
– Разве не все это любят?
– Не переживай. Там не будет пятерых незнакомцев, сидящих вокруг кальяна. Говорят, собралось действительно много людей. Здесь все знают друг друга. Будет и музыка, и закуски, и, скорее всего, вся выпивка, которую тут только можно достать.
– Мне помнится, ты говорила, что в твоей школе учатся одни придурки, разве не так? – щурится Дикси.
– Это был минутный порыв. В любом случае, даже если они и придурки, эти ребята – мои единственные друзья, и я порядком от них устала. Итак, – Кип слегка касается моего бедра тыльной стороной ладони, – ты с нами, Джем?
– По-хорошему, нам нужно вернуться в мотель, – произношу я. Коснувшись обернутой в целлофан руки, я тут же отдергиваю палец. Больновато. К тому же я сильно устала. Мне просто необходимо отдохнуть, особенно если я решу уйти именно сегодня ночью.
– Ты можешь вернуться в мотель без меня, – поворачивается ко мне Дикси, – а я отправлюсь на вечеринку.
Наверное, сейчас самое время воспользоваться этим неожиданно подвернувшимся шансом уйти: я могу просто попросить Кип высадить меня и отправить Дикси на вечеринку вместе с ней. Но Кип этот план явно не устраивает.
– Я отвезу тебя, только если пойдет и Джем.
– Что за чушь, Кип? Я хочу пойти!
Кип выруливает на более короткий путь. Поход на эту вечеринку может стать одним общим воспоминанием, которое я еще могу успеть сотворить. А после можно будет со спокойной совестью исчезнуть.
– Ну хорошо, – киваю я, – я с вами.
Развернувшись, мы движемся в сторону мотеля около пятнадцати минут. В какой-то момент Кип тыкает в стекло пальцем:
– Я живу вон там, на той улице, в самом низу.
За окном темно, а мы едем слишком быстро, чтобы успеть хоть что-то увидеть, но всего на мгновение я вижу улицу, густо заросшую деревьями, под кронами которых прячутся аккуратные дома с двориками, обнесенные забором. Что ж, я была бы не против однажды поселиться на такой уютной улочке. Я бы жила одна – ни мужа, ни детей, ни соседей по комнате. Только я одна. Там, в моем доме за аккуратным забором, каждое утро было бы одинаково теплым и тихим. Каждый вечер – уютным и мирным.
Вырулив на главную дорогу, Кип проезжает один поворот и притормаживает:
– Теперь нужно припарковаться. Ненавижу это делать. – Кип поворачивается ко мне: – Если у вас найдутся лишние пять баксов, бросьте их в вазу при входе. Мы всегда скидываемся на закуски и напитки, так что ваш вклад здорово поможет.
– Конечно, у нас точно найдутся пять долларов, – смеется Дикси.
Когда мы наконец паркуемся и покидаем машину, я наклоняюсь к сестре:
– Не рассказывай никому ни о нас, ни о том, что мы здесь делаем. Просто скажи, что мы знакомые Кип. Ну или что наши родители дружат.
– Конечно, Джем. Я же не дура.
Вздохнув, я забрасываю рюкзак на плечи, и одна из лямок задевает свежую татуировку. Резкая боль заставляет меня вздрогнуть и поморщиться.
Кип успевает это заметить:
– Тебе дать адвил или какое-нибудь другое обезболивающее?
– Если есть, то было бы здорово.
– Слушай, давай договоримся, что для других мы знакомы через наших родителей, – заговорщицки шепчет Дикси, обращаясь к Кип.
– Звучит вполне правдоподобно, – кивает та в ответ, – у моих родителей всегда было много друзей.
Когда впереди наконец-то показывается нужный дом, Дикси нетерпеливо вырывается вперед и спешит к открытым дверям. Внутри уже вовсю толпятся люди. Их темные фигуры очерчивает яркий мигающий свет.
Кип поворачивается ко мне:
– Ну, что опять между вами приключилось? Вы же отлично общались в тату-салоне всего несколько минут назад.
– Да, – тихо говорю я, – так и было.