Наступила тишина. В широком проеме хогана висело солнце, касаясь нижним краем морской поверхности, метались над волнами чайки, но их вопли не были слышны, как и щебет птиц и шелест листьев на террасе. Все эти звуки существовали где-то в другой реальности, а не там, где находились сейчас Айчени и Дженнак. Момент поворота судеб делает людей безгласными, не видящими и не принимающими ничего, кроме незримой работы чувств и мыслей; в эти мгновения человек точно парит в Великой Пустоте, отрезанный от мира, сохраняя лишь единственную связь - возможно, с богом, с предками или с собственной душой. С кем из них говорила Айчени? С Чоллой, сделавшей неверный выбор, или с Заренкой и Вианной? Может, просила Арсолана подсказать ответ? Или искала его в собственном сердце?
Прошло, должно быть, много времени - солнце до половины погрузилось в морские воды, расплескав над ними багрянец вечерней зари. Наконец, вздохнув, девушка пробормотала:
- Есть легенда в нашей семье, что предок Че Чантар - кинну... Выходит, ты тоже, мой вождь... Ты пришел за мной?
- Не за тобой, а к тебе, - сказал Дженнак. - Ты вольна решать.
Внезапно по губам Айчени скользнула шаловливая улыбка.
- Если я соглашусь, ты меня украдешь?
- С большим удовольствием, чакчан. Мой корабль в гавани, и называется он «Хитроумный Одисс*.
- У меня много родичей — отец, мать, братья, сестры... Они будут очень беспокоиться.
- Отправишь им послание. Но лучше не писать, что тебя похитил тар Дженнак, Великий Сахем Бритайи и Риканны. Могут подумать, что у тебя... хмм... не все в порядке с головой.
- Со мною всегда ходят телохранители и служанки. Я не могу спуститься с холма без них. И если я исчезну... Если так случится, мне не хотелось бы, чтобы их наказали или возложили вину на халач-виника.
- Ты бывала в Зале Сорока Колонн?
- Да. Читала надписи на древних камнях... Среди них есть и с твоим именем.
- Найди в северной стене плиту с вампами Домов Одисса и Тайонела. Это Накамский договор - о чем, уже не помню... Но под вампами есть щель, а в ней - рычаг; надавишь его, и плита повернется. Чичен-те показывал мне это устройство.
- Чичен-те? Кто он такой?
- Халач-виник, который правил Цоланом много лет назад. Накамская плита скрывает ход, ведущий к морю. Тут есть и другие тайные тоннели, но этот самый удобный, только спускаться по нему нужно с фонарем. Что же до твоих телохранителей и слуг... - Дженнак на мгновение задумался. - Оставь записку. Напиши, что повинуешься велению богов.
Девушка кивнула, всматриваясь в его лицо в подступающих сумерках.
- Пожалуй, я найду этот ход... Очень мне хочется взглянуть на твой корабль! «Хитроумный Одисс*, да? И все его потомки тоже большие хитрецы?
- Что поделаешь, чакчан... Сказано в Книге Повседневного: изумруд зелен, рубин ал, и этого не изменить даже богам!
Они рассмеялись, а потом Айчени вдруг соскользнула со своей циновки и обняла Дженнака за шею. Теплые губы коснулись его щеки, потом проложили тропинку к уху, и он услышал шепот:
- Дженнак, сын Дома Одисса, Великий Сахем, увенчанный белыми перьями... так сложно, так длинно... Как мне тебя называть, мой вождь? Сейчас, когда ты в моих объятиях? И потом, когда я расстелю тебе шелка любви?
- Джен, - ответил он, целуя покорные губы. - Зови меня Джен, радость моего сердца...
Так называла его Вианна. Давным-давно, триста лет назад... Через двое суток, ночью, драммар «Хитроумный Одисс» отплыл в Сериди, что позволило Дженнаку утверждать в дальнейшем, что его супруга - урожденная иберийка. Опровергнуть его слов никто не мог, так как акдам Рувейта со своим экипажем остался в западных водах и плавал в Длинном море, морях Меча и Бумеранга; к тому же все мореходы были вознаграждены и вообще болтливостью не отличались. Из Сериди в Шанхо Дженнак и его молодая жена добрались на одноколеснике, проехав всю Риканну и Азайю с запада на восток, что было весьма поучительно для светлорожденной Айчени, видевшей до того лищь Инкалу и Долан. Сделавшись хозяйкой в богатом поместье Джена Джакарры, она быстро перезнакомилась с местной знатью, оценившей ее ученость, изящество, манеру одеваться, а также напитки и блюда, которыми потчевали в доме супругов. Ро Невара был в нем частым гостем, не скупился на изысканные комплименты иберийской красавице и иногда посматривал на нее жадными глазами. Самого Джена Джакарру он, как и прежде, дарил вниманием, но глядел на него все холоднее и холоднее. Что не осталось незамеченным.
Страна Гор, 1841 год от Пришествия ОримбиМооль
- Нам отвечают, — сказал Че Чантар, сосредоточенно глядя на карту. - Видишь алый огонек около Росквы? Это источник эммелитовых сигналов, хотя умелец, с которым я говорю, называет их как-то иначе. Прежде эта отметка была в Ханае и казалась едва заметной. Теперь огонек более яркий, и это означает, что мощность устройства возросла.
- А почему в Ханае нет отметки? - спросил сеннамит Орх. - Если два умельца изобрели новый способ связи, то должно быть...
- Их не двое, это один и тот же человек, - перебил сеннамита Чантар. - Его зовут Лиго Прада, и недавно он перебрался из
Ханая в то место в лесах росковитов, где ищут новые знания. В Ханае у него были неприятности.
- Неприятности случаются у всех, кто занят чем-то необычным, - буркнул сеннамит. - Этот Прада аталиец?
-Да.
- Значит, Росква собирает умных людей повсюду. Что же Прада сказал тебе, когда вы впервые вступили в связь?
Че Чантар повернул голову и задумчиво посмотрел на ребристый шарик, торчавший в стене напротив карты.
- Он был потрясен. Он решил, что ему отвечают боги... - Арсоланец усмехнулся. - По крайней мере, один бог, который говорит с ним из Великой Пустоты... Пришлось его успокаивать. Я сказал, что в Арсолане изобрели такое же устройство, как у него, но это большой секрет - разумеется, от аситов. С ними у Прады и случились неприятности.
- Ты не говорил мне об этих беседах, - с легким осуждением заметил Орх. - Ты, сагамор, тоже любишь тайны?
- Видишь ли, друг мой, бесед было всего три. Первые две, когда Прада еще находился в Ханае, и мы едва слышали друг друга - треск и вой заглушали слова. Потом он замолчал, и с Месяца Покоя до Месяца Долгих Ночей я не мог с ним связаться. Я уже думал, что те неприятности с аситами кончились его гибелью, но вчера он снова связался со мной. Он говорит, что находится в Эммелитовом Дворе под Росквой, и что с помощью местных искусников собрана новая установка, более совершенная, чем в Ханае. Он что-то толковал о волнах - не о тех, что бывают в море, а о волнах эммелитового излучения. Кажется, он хотел знать, с какими длинами или частотами волн работает наш передатчик.
Коснувшись ребристого шарика, Че Чантар смолк. Сеннамит нахмурился - видимо, сказанное сагамором было не очень ему понятно.
- Волны, волны... - пробормотал он. - Хардар с ними, с этими волнами... Главное, мы можем говорить с этим... как ты его назвал?..
- С Эммелитовым Двором.
- Вот-вот. Говорить на огромном расстоянии, без посыльных соколов и без барабанов. В Россайнеле зреет бунт, и твои планы скоро исполнятся... самое время сказать умное слово, посоветовать, подтолкнуть... Как ты думаешь, через этого Праду мы можем связаться с Мятежным Очагом?
- Без всякого сомнения. Прада сообщил, что Двор - одно из убежищ Очага.
- Это упрощает дело. - Орх вдруг усмехнулся. - Чудеса! Твои слова полетят через океан и два материка, и кроме тех, кому они предназначены, никто их не услышит... Ты мог такое представить, сагамор?
- В мире много чудес, и мы находимся в таком месте, где их больше всего, - ответил Чантар, всматриваясь в карту. - Из разговора с Прадой я узнал, что Очаг теперь возглавляет Тур Чегич, вождь разумный и опытный. Сегодня, Орх, мы сможем с ним побеседовать, и я надеюсь, он прислушается к нашим советам... Смотри, огонек на карте разгорается! Прада включил свою установку!
Внезапно странные звуки наполнили комнату, и Орх вздрогнул от неожиданности. В этих хрипах и визгах, вздохах и стонах, скрежете и завываниях не было ничего человеческого, и на крик птицы или зверя они тоже не походили. Казалось, что где-то - неведомо где! - жалуется гигантское существо, то ли просит помощи, то ли проклинает и угрожает, то ли тщится что-то сообщить на непонятном людям языке.
На лбу сеннамита выступил холодный пот.
- Что это, Чантар? Что это, во имя Шестерых?
- Я полагаю, голоса Великой Пустоты, - произнес арсола- иец, благоговейно склонив голову. - Так всегда бывает, пока не установится связь, и в первый раз я тоже... Но не надо об этом. Слушай!
Хрипы, завывания и вздохи смолкли, и сразу же раздался голос. Человек говорил на торговом жаргоне, смеси арсоланского, аталийского и одиссарского:
- Здесь Лиго Прада. Ты слышишь меня, достойный Чен?
- Так я ему назвался, - шепотом пояснил Чантар и, приблизив губы к ребристому шарику, ответил: - Здесь Чен. Слышу тебя, умелец Прада.
- Со мной Тур Чегич, но он не говорит на этом языке. Я буду переводить, если ты не против.
- Не против, мой далекий друг.
- Похоже, нам придется учить россайнский, - проворчал сеннамит. Его широкое лицо порозовело от возбуждения.
Снова раздался голос Прады:
- Вождь Тур Чегич рядом со мной. Он очень удивлен. - Короткий смешок. - Он говорит, что не видел ничего чудеснее моей машины, хотя это просто груда ламп и проводов... наверное, как и у тебя.
- Конечно, - ответил Чантар, с улыбкой оглядывая комнату. - Провода и лампы, лампы и провода, и больше ничего.
- Ты хочешь что-то сказать вождю? Или спросить?
Че Чантар и Орх переглянулись. Потом арсоланец произнес:
- Не спросить, а посоветовать.
- Что же?
- Не торопиться. Сохранять спокойствие и не торопиться...