Потребовалось какое-то время, чтобы Дженни нашла в себе силы ответить, но матери ситуация показалась не настолько сложной.
– Я бы так не переживала. Он еще остынет. С ним всегда так было.
С возвращением Герхардта вопрос о девочке вышел на передний план. Хотя он был не рад ее присутствию и раздражался от самой мысли, что дитя в доме, Герхардт чувствовал, что лучше помалкивать. Дженни работала. Он же не мог не взглянуть на ситуацию и с точки зрения деда, тем более что ребенок был человеком, обладал душой и должен был быть крещен и принят в лоно церкви. Обдумав все, он усомнился, что ребенка крестили. Потом спросил впрямую.
– Нет, еще нет, – ответила его жена, которая отнюдь не забыла об этой необходимости, но, как и Дженни, сомневалась, что церковь примет малышку. В Коламбусе ситуация складывалась столь плохо, что и здесь они не могли заставить себя участвовать в такого рода публичной жизни, тем более что прошли какие-то несколько месяцев.
– Ну да, само собой, – сказал Герхардт, чье мнение о глубине веры его жены было не слишком высоким. – Что за безалаберность! Что за неверие! Хорошенькое дело.
Он чуть-чуть над этим поразмыслил, но, когда до него дошла вся опасность неверия и связанного с ним вечного проклятия, решил, что этот грех следует немедленно исправить.
– Ребенка нужно крестить, – объявил он. – Отчего же она этим не займется?
Миссис Герхардт напомнила ему, что для этого требуется крестный и что церемонию невозможно провести, не придав огласке тот факт, что законный отец у девочки отсутствует.
Выслушав это, Герхардт ненадолго притих, но религия для него была не тем вопросом, который можно вечно откладывать по причине сложностей. Как посмотрит Господь на подобное уклонение от обязанностей? До этого момента он ни разу не поглядел на младенца прямо и с интересом. Миссис Герхардт занималась ребенком, стараясь не привлекать излишнего внимания, а когда это оказывалось невозможным, он взял в привычку выходить из комнаты или отворачиваться. Если девочка плакала, что случалось не слишком часто, он обычно разражался недовольными комментариями или жалобами, сводившимися к тому, что жене приходится страдать без необходимости, хотя она именно этого и заслужила. Если же дитя молчало или гулило, он делал вид, что его не замечает.
Теперь же, когда встал вопрос религиозной церемонии, Герхардту пришлось проявить интерес, пусть даже суровый, к необходимым подробностям. Девочке потребуется имя. Нужно иметь объяснение отсутствию ее родителей. Ребенка нужно немедленно отнести в церковь, а Дженни, он сам и жена будут поручителями, или, если он не готов в этом вопросе снизойти до дочери, его обязанностью будет провести крещение в ее отсутствие. Поразмыслив над этим затруднением, он наконец решил, что крещение произойдет в один из дней между Рождеством и Новым годом, пока Дженни будет на работе. Планами он поделился с женой и, получив ее одобрение, перешел к следующему пункту.
– У нее нет имени.
Дженни с матерью это уже обсуждали, и Дженни высказала предпочтение имени Веста. Сейчас мать осмелилась предложить это имя от себя самой.
– Как насчет Весты?
Герхардт отнесся было к этому с безразличием. Он не то чтобы заговорил на эту тему с целью получить совет, но чтобы сформулировать сам вопрос и дать себе же возможность на него ответить. Имя у него в запасе имелось еще со времен благословенной юности, просто не представилось случая его использовать для собственного потомства – Вильгельмина. Втайне он уже несколько раз подумывал о подобной возможности, но никогда не связывал ее со смягчением отношения к Дженни или с проявлением каких-то чувств – никогда! Ему просто нравилось имя, а ребенок, получив его, еще спасибо потом скажет. Очень осторожно и отстраненно он возложил на алтарь естественных чувств это первое приношение, тем более что дело и вправду имело отношение к алтарю.
– Неплохо, неплохо, – сказал он, забыв про безразличный вид. – А вот как насчет Вильгельмины?
Миссис Герхардт не решилась с ним спорить, когда он, сам того не осознавая, сделал шаг к смягчению. На помощь ей пришло женское чувство такта.
– Можно дать ей оба, – сказала она.
– Мне все равно, – ответил он, снова прячась в раковину неодобрения, из которой случайно выглянул. – Главное, чтоб крестить.
Дженни узнала об этом с удовольствием, поскольку желала своей дочери любых преимуществ, связаны они с религией или нет, какие только было можно получить. У нее ушла уйма сил, чтобы накрахмалить и выгладить одежду, которую на ребенка наденут в назначенный день.
Герхардт разыскал священника ближайшей лютеранской церкви, круглоголового полноватого теолога самого строгого вида, и изложил ему свою потребность.
– Ваша внучка? – спросил священник.
– Да, – ответил Герхардт, – отец ее не здесь.
– Вот как, – с любопытством откликнулся священник.
Но Герхардта было не сбить с толку. Он объяснил, что ребенка принесет он сам с женой. Священник, осознав возможные затруднения, не стал задавать дальнейших вопросов.
– Церковь не может отказать в крещении, если вы, как дед, готовы выступить за нее поручителем.
Герхардт ушел, страдая от позора, который видел в таком своем положении, но удовлетворенный тем, что исполнил свой долг. Теперь нужно взять ребенка и окрестить, после чего с нынешней обязанностью будет покончено.
Когда настал час крещения, он, впрочем, обнаружил, что есть еще одна сила, направляющая его к большему интересу и ответственности. Перед ним была строгая религия, светом которой он был озарен, она настаивала на высшем законе, и он вновь услышал слова, что связали его с его собственными детьми.
– Намерены ли вы воспитывать это дитя в знании Евангелия и любви к нему? – спросил одетый в черное священник, стоявший перед ними в тихой маленькой церкви, куда они принесли младенца, зачитывая свои вопросы из предназначенного именно для такого случая документа.
Герхардт сказал «да», миссис Герхардт также ответила утвердительно.
– Будете ли вы, со всеми для того потребными заботой и ответственностью, использовать молитвенное наставление, совет, пример и дисциплину ради того, чтобы это дитя отвергло и избегало всякое зло, а также соблюдало Божью волю и заповеди, как предначертано Его Священным Писанием?
При этих словах в голове у Герхардта пронеслась мысль о том, насколько он в этом преуспел с собственными детьми. Он ведь и для них выступал поручителем. Они тоже слышали эту торжественную присягу заботиться о их духовном благе. Он ничего не ответил.
– Да, – подсказал священник.
– Да, – неуверенно повторили за ним Герхардт и его жена.
– Посвящаете ли вы это дитя посредством таинства крещения Господу, который его заповедал?
– Да.
– И, наконец, можете ли вы добросовестно заявить перед Богом, что вера, которую вы исповедуете, есть ваша вера и что торжественные обещания, вами данные, сделаны от всего сердца? Прошу вас подтвердить это перед Богом, сказав «да».
– Да, – ответили оба.
– Я нарекаю тебя Вильгельминой Вестой, – закончил священник, простирая руку над младенцем, – во имя Отца и Сына и Святого Духа. Помолимся же.
Склонив седую голову, Герхардт с почтительным вниманием вслушивался в величественную молитву:
– Господь всемогущий и вечный! Мы возлюбили тебя как великого Прародителя сынов человеческих, как Отца наших душ и как Создателя наших тел. Мы превозносим Тебя, давшего жизнь этому младенцу и хранившего его по сей день. Мы благословляем Тебя за то, что теперь она приобщилась добродетели и славе, что отныне она посвящается Тебе и принята под омофор христианской церкви. Мы благодарим Тебя за то, что через Евангелие Сына она имеет теперь все, что ей нужно для духовного счастья, что она получила свет для своего разума, покой для своего сердца, силу и поощрение, чтобы исполнить свой долг, и драгоценную надежду на милость и бессмертие, чтобы поддерживать ее и укреплять в вере. И мы молим Тебя, Боже всемилосердный, чтобы Дух Святой просвещал и освящал ее с малых лет и чтобы Твоею милостью она была спасена вовеки. Направь и благослови рабов Твоих, которым поручено о ней заботиться, в наиважнейшем деле ее образования. Вдохнови их праведным пониманием абсолютной необходимости религиозных принципов и воспитания. Не дай им никогда забыть, что этот отпрыск принадлежит Тебе и что если из-за их преступного небрежения или дурного примера Твое разумное создание окажется утрачено, Ты с них за это спросишь. Дай им глубочайшее понимание достоинства ее натуры, ценности ее души, опасностей, которым ей предстоит подвергнуться, чести и счастья, к которым благословением Твоим она способна вознестись, а также падению в мире нынешнем и мукам в мире грядущем, происходящим из злых страстей и поступков. Милостью Твоей дай им остановить первые ростки запретных наклонностей в ее груди, оборонять ее от искушений, свойственных детству и юности, и по мере взросления развивать ее понимание и вести к познанию Тебя и Иисуса Христа, Тобою посланного. Милостью Твоей дай им взрастить в ее сердце всемерное почитание и любовь к Тебе, благодарную привязанность к Евангелию Сына Твоего, ее Спасителя, должное уважение к Его законам и учреждениям, мягкость характера, добрую волю по отношению ко всем людям, а также непоколебимую любовь к искренности и правде. Помоги им постоянно с нежным вниманием за ней присматривать, следить за тем, чтобы не внести в ее сердце порчу своими словами и поступками, и в каждый час подавать ей пример, которому она сможет с уверенностью следовать. Если будет Твоя воля на то, чтобы продлить на земле ее дни, даруй ей быть честью и опорой родителям и друзьям, полезной миру, и найти в Твоем Провидении неизменную поддержку и защиту. Если ей суждено жить, дай ей жизнь во имя Твое, если умереть, дай ей кончину во имя Твое. А в тот день, когда будут сведены все счеты, да воссоединится она со своими родителями в вознесении и да вкусят они блаженство в Твоей благой любви через Иисуса Христа, во веки веков, аминь.