Однако ее напористый возлюбленный имел на этот счет свое мнение. Оставив ее, он, как было описано выше, все четко и тщательно обдумал. Выводы его заключались в том, что действовать следует без промедления. Она может рассказать все своей семье, рассказать миссис Брейсбридж, даже уехать из города. Он хотел больше знать об условиях, в которых она живет, но способ для этого имелся лишь один – поговорить с ней. Ему нужно убедить ее переехать к нему. Она согласится, думал он. Она же признала, что он ей нравится. Ее мягкая уступчивость, которую он с самого начала отметил, предвещала, что он сможет завоевать ее без излишних формальностей, если только того захочет. Он решил так и сделать, поскольку воистину весьма жаждал ею обладать.
В пять тридцать Лестер вернулся к Брейсбриджам – убедиться, что она не сбежала. В шесть улучил момент сказать ей без свидетелей:
– Я хотел бы проводить вас до дома. Будьте добры, дождитесь меня на углу.
– Хорошо, – ответила Дженни, охваченная ощущением, что не может не выполнить его требования. Позже она сама себе объяснила, что ей ведь нужно с ним поговорить, объявить ему окончательно о решении с ним больше не видеться, а время и место для того вполне подходят. В шесть тридцать она нашла предлог – одно дело, о котором совсем позабыла, – чтобы пораньше отпроситься с работы, а вскоре после семи он уже поджидал ее у оговоренного места в закрытом экипаже. Он был спокоен, полностью удовлетворен достигнутым результатом и странным образом счастлив, скрывая это под важным и непроницаемым внешним видом. Чувство было такое, будто он вдыхает аромат духов – тонкий, приятный, чарующий.
Вскоре после восьми он увидел приближающуюся фигуру. Газовый фонарь над головой горел не слишком ярко, но достаточно, чтобы ее узнать. Его окатила приязненная волна, столь привлекательной была Дженни. Когда она оказалась на углу, он вышел наружу и шагнул ей навстречу.
– Садитесь со мной в экипаж. Я отвезу вас домой.
– Нет, – ответила она, – наверно, мне не стоит.
– Садитесь. Я вас отвезу. Так будет удобней поговорить.
Вновь все то же превосходство, все та же убедительная мощь. Она покорилась, понимая, что этого делать не следовало, и они почти сразу двинулись. Кучеру он сказал:
– Пока что покатаемся где-нибудь.
Когда Дженни села рядом, он сразу же заговорил:
– Послушайте, Дженни, я хочу, чтобы вы были моей. Расскажите что-нибудь о себе.
– Я должна с вами поговорить, – ответила она, стараясь придерживаться запланированной диспозиции.
– О чем? – спросил он, пытаясь прочесть в полумраке выражение ее лица.
– Я не могу так поступать, – выговорили ее губы. – Не могу так себя вести. Вы ничего не знаете. Мне не следовало делать то, что я сделала сегодня утром. Мне нельзя больше с вами встречаться. Правда нельзя.
– Сегодня утром вы ничего и не делали, – ответил он несколько парадоксальным образом, вспомнив случившееся. – Это все я. Что до невозможности вам со мной встречаться, это я буду встречаться с вами. – Он взял ее за руку. – Вы меня не знаете, но вы мне нравитесь. Я попросту без ума от вас. Вы принадлежите мне. Теперь послушайте. Я хочу отвезти вас к себе. Вы поедете со мной?
– Нет, нет, нет! – В ее голосе звучала боль. – Я не могу сделать ничего подобного, мистер Кейн. Прошу, услышьте меня. Это невозможно. Вы ничего не знаете. Ах, совсем ничего. Я не могу сделать того, что вы хотите. Я не хочу. И не могла бы, даже если бы хотела. Вы не знаете, как все обстоит. Но я не хочу поступать неправильно. Мне нельзя. Я не могу. И не буду. Ах, нет, нет, нет! Умоляю, отпустите меня домой.
Он выслушал эту лихорадочную взволнованную тираду с сочувствием, даже с какой-то жалостью.
– В каком это смысле не можете? – спросил он с любопытством, заинтересовавшись.
– Ах, я не вправе об этом говорить. Умоляю, не спрашивайте. Вам не нужно этого знать. Но мне нельзя больше с вами встречаться. Добром это не кончится.
– Но я же вам нравлюсь, – возразил он.
– О да, да, нравитесь. С этим я ничего не могу поделать. Но вам нельзя больше ко мне приближаться. Прошу вас.
Лестер повертел ситуацию в голове с важностью судьи. В состоянии сильной влюбленности он был почти неотразим и сам это знал. Девушке он нравился – более того, она была в него влюблена, несмотря на краткость знакомства. Его, как он понимал, тоже сильно к ней влекло – силу эту еще можно было преодолеть, но с большим трудом. Что она такое говорит про неспособность исполнить его желание, правда ли это и меняет ли дело? Что не позволяет ей согласиться, раз уж она сама того хочет? Он был заинтригован.
– Вот что, Дженни, – сказал он. – Я вас услышал. Хотя не понимаю, что означает ваше «не могу», раз уж вы сами хотите. Вы сказали, что я вам нравлюсь. Так почему вы не можете со мной поехать? Вы мне подходите. Вместе нам будет замечательно. Вы и по характеру мне годитесь. Мне хотелось бы, чтобы вы были со мной. Что же вас заставляет говорить, будто вы не можете?
– Я не могу, – повторила она. – Не могу. И не хочу. Мне нельзя. Ах, умоляю, не спрашивайте больше. Вы ничего не знаете. А я не могу вам сказать. – Она думала сейчас о ребенке.
Лестер обладал обостренным чувством справедливости и стремился вести себя честно. Превыше всего он хотел поступать с людьми достойным образом. В нынешнем случае он желал бы отнестись к ней с мягкостью и пониманием и все же суметь ее завоевать. Он немного поразмышлял.
– Послушайте меня, – произнес он наконец, все еще держа ее за руку. – Я, пожалуй, не хотел бы от вас каких-то немедленных действий. Я хочу, чтобы вы все обдумали. Но вы – моя. Вы сказали, что я вам небезразличен. Вы признали это сегодня утром. Я точно знаю. Тогда зачем вы мне сопротивляетесь? Вы мне нравитесь. Я многое для вас могу сделать. И хотел бы сделать. Почему нам не расстаться сейчас добрыми друзьями? Все остальное мы могли бы обсудить и позже.
– Но я не могу поступать неправильно, – настаивала Дженни. – И не хочу. Прошу вас, не приближайтесь ко мне больше. Я не могу сделать то, чего вы хотите.
– Подождите, – сказал он, – вы ведь не это имеете в виду. Зачем тогда было говорить, что я вам нравлюсь? Вы что, передумали? Посмотрите на меня. – (Она опустила взгляд.) – Посмотрите на меня! Вы ведь не передумали?
– Ах, нет, нет, нет, – всхлипывала она, влекомая силой, которой не могла управлять.
– Тогда отчего же сопротивляетесь? Я же говорю, что люблю вас – без ума от вас. Потому я и вернулся. Чтобы вас увидеть!
– В самом деле? – удивилась Дженни.
– Именно так. И я буду возвращаться снова и снова, если потребуется. Я же сказал, что без ума от вас. Вы должны стать моей. Теперь скажите, что вы готовы со мной уехать.
– Нет, нет, нет, – отвечала она умоляюще. – Я не могу. Мне нужно работать. Я хочу работать. И не хочу поступать неправильно. Умоляю, не упрашивайте меня. Не надо. Вы должны меня отпустить. Правда, должны. Я не могу сделать то, что вы хотите.
– Скажите, Дженни, – переменил он тему, – чем занимается ваш отец?
– Он стеклодув.
– Здесь, в Кливленде?
– Нет, в Янгстауне.
– А матушка ваша жива?
– Да, сэр.
– Вы с ней живете?
– Да, сэр.
Это обращение заставило его улыбнуться.
– Не нужно звать меня «сэр», дорогая, – попросил он ее в своей грубоватой манере. – И «мистером Кейном» тоже не стоит. Для вас я больше не «мистер». Вы моя, малышка, моя, – и он привлек ее к себе.
– Прошу вас, мистер Кейн, не надо, – взмолилась она. – Ах, не надо. Я не могу! Не могу! Вы не должны…
Но он заглушил ее возражения поцелуем.
– Послушайте, Дженни, – повторил Лестер свое излюбленное выражение. – Я говорю вам, что вы моя. С каждым мгновением вы нравитесь мне все больше. У меня не было возможности вас узнать. Но я не собираюсь от вас отказываться. Рано или поздно вы уедете со мной. И я не желаю, чтобы вы работали служанкой в господском доме. Вы там больше не останетесь, разве что совсем ненадолго. Я вас увезу. А пока оставлю вам немного денег, слышите меня? Вы обязаны их взять.
Услышав про деньги, она сжалась в комочек и отдернулась.
– Нет, нет, нет, – повторяла она. – Нет, я не возьму.
– Возьмете. Отдайте своей матушке. Я не пытаюсь вас купить. Знаю, что вы подумали. Нет, я не пытаюсь. Я хочу вам помочь. Вам и вашей семье. Я знаю, где вы живете. Посмотрел сегодня на ваш дом. Сколько вас там?
– Шестеро, – отозвалась она уже тише. «Эти бедняцкие семьи», – подумал он.
– Возьмите, – повторил Лестер, доставая бумажник из кармана пальто. – И очень скоро мы увидимся опять. Никуда вы не денетесь, дорогая.
– Нет, нет, – протестовала она. – Я не возьму. Мне не нужно. Не требуйте от меня. Я не стану.
Он продолжал уговаривать, но она твердо стояла на своем, и ему пришлось убрать бумажник.
– В одном вы можете быть уверены, Дженни, – никуда вы от меня не денетесь, – сказал он. – Рано или поздно вы придете ко мне. Сами знаете, что придете. Это по вашему поведению видно. Я от вас не отстану.
– Ах, если бы вы знали, в какое сложное положение меня ставите.
– Разве я ставлю вас в действительно сложное положение? – удивился он. – Нет, конечно.
– Да. Я никогда не сделаю того, о чем вы просите.
– Сделаете! Сделаете! – горячо воскликнул он; при одной мысли, что добыча может ускользнуть, его страсть вспыхнула с новой силой. – Вы будете моей. – И он, несмотря на все протесты Дженни, привлек ее к себе. – Ну вот, – произнес он, когда после некоторого сопротивления связывающее их загадочное нечто вновь подало голос и Дженни притихла. В глазах у нее стояли слезы, но он их не видел. – Разве вы сами не чувствуете? Я вам тоже нравлюсь.
– Я не могу, – всхлипнула Дженни, и Лестера это тронуло.
– Вы ведь не плачете, маленькая моя?
Она не ответила.
– Простите меня, – продолжал он. – Больше я сегодня ничего вам не сделаю. Мы уже почти у вашего дома. Завтра я уезжаю, но мы еще увидимся. Да, дорогая, обязательно. Я не могу сейчас от вас отказаться. Я сделаю все в разумных пределах, чтобы облегчить ваш выбор, но отказаться от вас не могу, слышите?