– Общество этого ждет от человека твоего положения, – заговаривал с ним отец время от времени. – Брак означает солидность и престиж. Ты обязан найти достойную женщину и завести семью. Что ты станешь делать, когда достигнешь моего возраста – без детей, без семейного очага? Господь заповедал нам определенный порядок вещей. Если ты ему не следуешь, то горько пожалеешь.
– Да будет тебе, отец, – возражал сын. Отношения между ними оставались очень теплыми. – Я и сам все это знаю. Если мне встретится подходящая женщина, то я, надо полагать, женюсь. Но пока что вот не встретилась. Что ты хочешь – чтоб я неизвестно кого взял?
– Нет, само собой, не неизвестно кого, но достойных кандидаток множество. Ты наверняка кого-то найдешь, если приложишь усилия. Взять ту же дочку Пейсов. Как насчет нее? Она же тебе нравилась. Я бы на твоем месте, Лестер, не плыл по течению, ничего хорошего из этого не выйдет.
Его сын в ответ лишь улыбался.
– Давай оставим пока этот разговор, отец. Сам увидишь, все образуется. Однажды я, без сомнения, кого-то встречу. Оказавшись рядом с водой, я захочу напиться.
Пожилой джентльмен каждый раз сдавался, но вопрос для него оставался болезненным. Он хотел, чтобы сын остепенился и сделался истинным бизнесменом.
Тот факт, что подобная ситуация может оказаться враждебна любым прочным отношениям с Дженни, был сейчас даже Лестеру вполне очевиден. Во всех прежних интрижках, количество которых было весьма значительным, он никогда не позволял ни одной женщине поймать его в капкан. Так, он никогда никому не покупал дом или квартиру. В одном или двух случаях он поучаствовал финансово в уже имеющейся у них недвижимости, но непрямым образом. Он очень тщательно выбирал слова на письме и в разговоре, но с Дженни дела отчего-то приняли другой оборот, и ему не хотелось, чтобы было иначе. Дженни не представляла опасности. Она пыталась избавиться от его ухаживаний. Она не понимала смысла того, что он осыпает ее подарками. В этом и заключалось удовольствие. Истинное счастье. Все равно что знакомить ребенка с радостями жизни.
Сидел ли он за своим столом в конторе компании, разбирая накопившуюся корреспонденцию, или находился дома рядом с отцом, матерью и сестрой, или участвовал в неизменных светских мероприятиях, Лестер все время думал о своей жизни с Дженни – о продолжении их отношений. Где? Может, привезти ее в Цинциннати? Какой будет скандал, если вдруг все откроется! Поселить ее в приличном домике неподалеку от города? Семья, скорее всего, рано или поздно что-то заподозрит. Брать ее с собой в многочисленные деловые поездки? Первая, в Нью-Йорк, прошла успешно. Но будет ли так всегда? Он повертел эту мысль в голове. Сложность вопроса добавила ей привлекательности. Может, лучше всего ей будет переехать в Сент-Луис, Питтсбург или Чикаго. Он нередко там бывал, чаще всего именно в Чикаго. Наконец он решил, что, если получится, пускай Чикаго и будет. Он сможет придумывать поводы туда наведываться. В конце концов, можно за ночь доехать. И она тоже сможет быстро к нему приехать, если он даст телеграмму. Да, лучше всего Чикаго. Размер и оживленность города помогут там спрятаться.
Проведя в Цинциннати две недели, он написал Дженни, что скоро приедет в Кливленд, и получил ответ, что, по ее мнению, он может теперь к ним прийти. Отцу про него сказали. Она решила, что сидеть дома не слишком разумно, и устроилась на работу в магазин за четыре доллара в неделю, хотя отец и братья с сестрами считают, что она получает больше. Мысль, что она снова вышла на работу, заставила его усмехнуться, однако ее энергия и соблюдение приличий порадовали.
– Она молодец, – сказал Лестер. – Лучшей мне еще не встречалось.
В следующую субботу он отправился в Кливленд и, зайдя к ней на работу, договорился о встрече этим вечером и о том, что назавтра придет к ней. Ему хотелось, чтобы дело с его представлением в качестве ухажера Дженни разрешилось как можно скорее. Когда он нанес визит, царившие в доме теснота и упадок вызвали в нем определенное неудовольствие, тем не менее Дженни показалась столь же милой, что и прежде. Несколько минут спустя в гостиную, чтобы обменяться с ним рукопожатием, вышел Герхардт, а следом и миссис Герхардт, но Лестер не обратил на них особого внимания. Старый немец показался ему человеком совершенно обыденным. Таких его бригадиры на работу нанимают. Несколько минут спустя он предложил найти поблизости прокатную контору и проехаться в коляске. Дженни оделась, и они вышли. В действительности они отправились на квартиру, которую Лестер снял, чтобы хранить там ее вещи. Когда в восемь вечера Дженни вернулась домой, семья не нашла в том ничего необычного.
Глава XXIII
Прошло совсем немного, какой-то месяц, и Дженни объявила, что Лестер намерен на ней жениться. Само собой, визиты Лестера успели проложить к тому дорогу, и все выглядело вполне естественно. К тому времени на Дженни в семье стали смотреть как на довольно неординарную личность, поскольку с ней все время что-нибудь происходило. Она была знакома с поразительными людьми, успела немного посмотреть мир и постоянно делала что-то необычное. Герхардт, тот единственный человек, которого она по-настоящему хотела убедить, разумеется, сомневался. Он не понимал, как такое в принципе возможно. Хотя, может статься, все и в порядке. Лестер во всех отношениях производил впечатление приличного человека – пожалуй что, даже и слишком приличного, но почему бы и нет, после Брандера-то? Раз уж в Дженни был способен влюбиться, как бы он отвратительно себя при том ни повел, сенатор Соединенных Штатов, то почему бы и бизнесмену не влюбиться в нее? Он много об этом думал и в конце концов решил, что, пожалуй, все в порядке, но лишь после долгих разговоров с женой. Последней пришлось искать объяснение двум поездкам в коляске, на которые Лестер брал Дженни в оба своих визита. Она высказала предположение, что столь приличному человеку вполне естественно не желать слишком долго задерживаться в столь бедном жилище (что было правдой), и Герхардт с ней до определенной степени согласился. Что плохого, если кто-то в воскресенье едет кататься? Когда через миссис Герхардт стало известно, что Лестер попросил руки Дженни и собирается перевезти ее в Чикаго, дети решили, что для нее все складывается замечательно. Герхардт же нахмурился.
– Про ребенка она ему рассказала? – спросил он.
– Еще нет, – ответила жена.
– Еще нет, еще нет. Вечно какие-то недомолвки. Думаешь, он захочет ее в жены, если узнает? К этому подобное поведение и приводит. Ей теперь придется изворачиваться, как воровке. Даже фамилию ребенку дать нельзя будет.
Герхард вернулся к своей газете и своим мрачным мыслям. Его собственная жизнь казалась ему сплошной неудачей. Делать, однако, было нечего, оставалось лишь ждать. Может, со временем все окажется не столь уж катастрофическим. В отношении себя самого он лишь ждал, когда поправится достаточно, чтобы снова найти работу сторожем. Он хотел выбраться наконец из пучины бедности и начать зарабатывать.
Прошло еще немного, и Дженни сообщила матери, что Лестер ей написал и зовет приехать в Чикаго. Сам он не очень хорошо себя чувствует и не хочет ехать в Кливленд. Обе женщины объяснили Герхардту, что Дженни уезжает, чтобы выйти замуж за Кейна. Герхардт вспылил, его подозрения вспыхнули с новой силой. Но поделать он тут ничего не мог, оставалось лишь ворчать, дескать, добром все это не кончится, он уверен.
Когда пришло время, Дженни приготовилась ехать, ничего не говоря отцу. Он отправился искать работу и должен был вернуться лишь к вечеру, к тому времени Дженни уже со всеми распрощалась.
– Я напишу ему оттуда, когда приеду.
Потом она многократно расцеловала дочку.
– Лестер скоро подыщет для нас дом получше, – сказала она. – Он хочет, чтобы мы переехали.
Прозвучало так, будто она сама не собирается оставаться в Чикаго. Ее унес туда ночной поезд; прежняя жизнь закончилась, начиналась новая.
Здесь следует отметить любопытное обстоятельство: хотя интимные отношения с Лестером облегчили давление на семейные финансы уже с того вечера, когда она передала матери полученные от него деньги, Герхардт и дети ничего про это не знали. Для миссис Герхардт обманывать мужа в отношении покупок первой необходимости было несложно, а в прихоти, которые теперь позволял разбухший кошелек, она пуститься не успела. Ее останавливал страх. Но Дженни отдала матери практически все, что получила от Лестера, и объяснила ей, что, когда наступит время тратить, всем детям нужно будет купить хорошую одежду, удобно обставить общую комнату и столовую и что ее мать получит свою уже почти истаявшую мечту – гостиную. Время настало, когда она провела в Чикаго несколько дней, поскольку от нее пришло сообщение, что Лестер хочет их переезда в другой дом. Письмо показали Герхардту, просто ожидавшему все это время возвращения Дженни, чтобы устроить ей сцену. Тот нахмурился, однако новость показалась ему подтверждением, что все образовалось. Если Лестер на ней не женился, зачем им-то помогать? Миссис Герхардт упомянула также крупную сумму присланных Дженни денег, то есть всего того, что она не успела потратить, и это также послужило могучим доказательством чего-то, по меньшей мере страсти. Наверное, Дженни и вправду вышла замуж. Она что же, поднялась высоко в обществе? Ее мужчина был важной персоной, тут никаких сомнений. И вполне при этом приличным. Герхардт почти ее простил – не до конца, но щедрости у нее было не отнять.
В отношении семейства Герхардтов все закончилось тем, что они и правда переехали в новый дом. В конце месяца, по причине вынужденного отсутствия Лестера и воспользовавшись его советом, Дженни вернулась в Кливленд, чтобы помочь матери с переездом. Вместе они обходили улицу за улицей в поисках района потише и поприличней, пока наконец не нашли. За тридцать долларов они сняли дом из девяти комнат с садом и расставили там приличную мебель, поскольку Лестер предупредил, что ей, быть может, захочется какое-то время там жить, если он иногда будет приезжать по делам. Он посоветовал ей, как сделать покупки с умом. Они приобрели хороший полный комплект для столовой, симпатичную неброскую мебель в общую комнату, комплект для гостиной на радость матери и полную обстановку для каждой спальни. В кухню купили всевозможное оборудование, имелась даже ванная – такой роскоши Герхардты еще не знали. В целом дом, хоть и достаточно простой, выглядел привлекательно, и Дженни была счастлива знать, что семье там будет уютно.