Следующим пунктом назначения была производственная компания «Майер-Брукс» из Баффало, где он достиг аналогичного успеха. Эта компания была не столь крупной, как концерн «Лайман-Уинтроп», не столь старой и производила куда более дешевый товар, зато действовала весьма успешно. Роберт со всей возможной быстротой добился благорасположения мистера Джейкоба Майера. Он изложил фактическую ситуацию в ее твердых и холодных аспектах. Он продемонстрировал, как родительская компания, выступая в качестве расчетного центра, где владельцы прежних компаний будут заседать в качестве директоров, и используя возможности, предоставленные централизованными финансами, сможет получить доступ к рынкам, закрытым доселе для фургонов и карет. Товары можно будет выпускать в Америке и продавать в Россию, Австралию, Индию и Южную Америку дешевле, чем их производство стоило бы на месте. Можно организовать поставки древесины из-за рубежа, один этот ход позволит снизить издержки производства почти на семь процентов. Большая централизованная организация сможет, и станет, влиять на пошлины здесь и за рубежом, добиваясь, чтобы они были благоприятными. Он горел своими идеями, и его слушатели также загорались. За шесть недель он сумел организовать собрание всех производителей карет и фургонов, которых посчитали нужным включить на текущий момент, в Индианаполисе, и убедить их объединиться согласно своему плану. Новую корпорацию зарегистрировали в штате Нью-Джерси. Мистер Роберт Кейн из Цинциннати был избран ее президентом, мистер Генри Уинтроп из Нью-Йорка – вице-президентом, мистер Джейкоб Майерс из Баффало – казначеем, а мистер Генри С. Вудс из Сент-Луиса – секретарем. В должное время в соответствии с первоначальным планом была исполнена схема по обмену акций. Роберт обнаружил себя президентом «Объединенной ассоциации производителей карет и фургонов» с акционерным капиталом в десять миллионов долларов и активами, за которые при вынужденной продаже можно было выручить три четверти этой суммы. Он был счастлив.
Лестер о подготовительном процессе ничего не знал. Поездка по Европе не позволила ему увидеть три или четыре небольшие газетные заметки, повествующие об определенных усилиях по объединению разнообразных производителей карет и фургонов. Вернувшись в Чикаго, он выяснил, что Джефферсон Миджли, муж Имоджен, по-прежнему руководит местным отделением, поселившись в Эванстоне, но ссора с семейством не позволила ему узнать новости из первых рук. Однако вскоре он совершенно случайно все обнаружил, чем был крайне раздосадован.
Персоной, сообщившей ему эту информацию, был не кто иной, как мистер Генри Брейсбридж из Кливленда, с которым Лестер столкнулся как-то вечером в клубе «Юнион», пробыв в городе около месяца.
– Поговаривают, что вы покинули старую компанию, – заметил Брейсбридж с бесцветной улыбкой. Слухи о реорганизации дошли до него уже несколько месяцев назад.
– Верно, – подтвердил Лестер. – Покинул.
– А сейчас чем заняты?
– Рассматриваю собственную сделку. Думаю управлять независимым концерном.
– Вы же не собираетесь выступить против собственного брата? Эта его комбинация звучит многообещающе.
– Комбинация? – переспросил Лестер. – Ничего о ней не слышал. Я только что вернулся из Европы.
– В таком случае, Лестер, вам пора просыпаться, – откликнулся Брейсбридж. – В вашей сфере он теперь самый главный. Я думал, вы все знаете. «Лайман-Уинтроп», «Майер-Брукс», компания Вудса – по сути, все пять или шесть крупных компаний в этом участвуют. Я видел сообщение, что он избран президентом. Подозреваю, что, если все сложится успешно, он сможет теперь утверждать, что стоит пару миллионов.
Лестер уставился на него. Взгляд его сделался чуть жестче.
– Что ж, Роберта можно поздравить. Я рад за него.
Брейсбридж не мог не видеть, что нанес глубокую рану.
– Ну что ж, приятель, тогда до свидания! – воскликнул он. – Будете в Кливленде – заглядывайте. Сами знаете, жена вас обожает.
– Знаю, – ответил Лестер. – Пока.
Он отправился в курительную, однако новости отбили у него весь вкус к его частной инициативе. Кто он будет со своей неказистой фургонной компанией, когда его брат заправляет каретным трестом? Силы небесные, да Роберт его за год сумеет выдавить из бизнеса! Лестер сможет работать, лишь пока тот согласится его терпеть. Разве он сам того не знал? Да он ведь тоже мечтал в свое время о подобной комбинации. Теперь брат ее исполнил.
Одно дело – встречать удары, которые судьба нередко обрушивает на талантливых людей, если у тебя есть молодость, храбрость и боевой дух. И совсем другое, когда приближается солидный возраст, твоего основного капитала, вероятно, уже не увидеть, и во всех направлениях для тебя закрывается одна возможность за другой. Очевидная принадлежность Дженни к низшему классу, созданная газетчиками репутация, прочно теперь с ней связанная, возражения отца и его смерть, утрата капитала и связи с компанией, поведение брата и вот теперь трест – все совпало таким образом, чтобы обескуражить его и лишить воли. Он пытался сохранять лицо – и до сих пор, как он думал, это самым завидным образом ему удавалось, но вот эта последняя оплеуха в настоящий момент казалась совершенно излишней. Этим вечером он вернулся домой в крайне подавленном настроении. Дженни это заметила. Сказать по правде, она это чувствовала весь вечер, пока его не было. Она сама испытывала грусть и подавленность. Когда он пришел домой, она увидела, что с ним что-то случилось. Ее первым порывом было спросить: «Лестер, в чем дело?», но уже следующим, и более основательным – не обращать внимания, пока он сам не будет готов заговорить, если такое вообще произойдет. Она попыталась не показать ему, что заметила, и нежно подошла так близко, как только возможно, чтобы его не встревожить.
– Веста сегодня так собой довольна, – попыталась она его отвлечь. – У нее в школе отличные отметки.
– Это хорошо, – мрачно откликнулся Лестер.
– И она уже так замечательно танцует. Вечером показала мне несколько новых танцев. Не представляешь, как мило она выглядит.
– Рад, – проворчал он. – Я всегда хотел, чтобы она в этом преуспела. Думаю, пора отправить ее в приличную школу для девочек.
– А папа так сердится. Я не могу удержаться от смеха. Она его дразнит по этому поводу, маленький бесенок. Предложила поучить его танцевать сегодня вечером. Если бы он так ее не любил, надавал бы ей тумаков.
– Могу себе представить, – улыбнулся Лестер, – его танцующим. Очень неплохо.
– И его гнев ее совершенно не волнует.
– Вот и умница, – сказал Лестер. Он обожал Весту, которая уже заметно подросла.
Дженни не оставляла попыток, пока наконец его настроение слегка не изменилось, после чего он даже сообщил кое-что о случившемся. Это произошло, когда они уже расходились, чтобы лечь.
– Пока нас не было, Роберт придумал довольно серьезную штуку в области финансов, – сказал Лестер по собственной инициативе.
– Какую? – спросила Дженни, вся внимание.
– Да вот, устроил каретный трест. – Лестер в это время вытягивал из галстука запонку, чтобы распустить его и расстегнуть воротник. – Такую штуку, в которую войдут все значительные производства в стране. Брейсбридж сказал, что Роберта сделали президентом и у них почти восемь миллионов капитала.
– Ничего себе, – откликнулась Дженни. – Ну, значит, ты теперь не захочешь связываться со своей новой компанией, верно? – Она прекрасно поняла, что его замысел теперь нереализуем и что ему придется озаботиться тем, чтобы найти что-то еще. Иной раз она задавалась вопросом, не случилось ли что-то с его капиталом – ведь семейство так сильно от него отдалилось. Его уход из компании казался ей странным.
– Да, сейчас у этой возможности перспектив никаких, – ответил он. – Позже, надеюсь, все может наладиться. Я обожду и посмотрю, что из всего этого выйдет. От подобных трестов никогда не знаешь, чего ожидать.
Дженни было его очень жаль. Она никогда раньше не слышала, чтобы Лестер жаловался. В этом было что-то новое. Она изо всех сил желала как-то его успокоить или улучшить ему настроение, но знала, что усилия окажутся напрасными.
– Что ж, – сказала она, – в мире еще столько всего интересного. На твоем месте, Лестер, я бы особенно никуда не торопилась. У тебя уйма времени.
Она не была достаточно в себе уверена, чтобы сказать что-то еще, а он решил, что переживать бессмысленно. Да и какие к тому причины? В конце концов, у него есть приличный доход, абсолютно гарантированный еще на два года. А если он захочет, то может получить и больше. Вот только его брат двигался вперед с такой головокружительной скоростью. Казалось постыдным, что он застыл на месте – это ведь проявление слабости. Какое-то время Лестер безразлично плыл по течению, посещал свой клуб в центре города и следовал то одной, то другой зацепке по мере того, как ему делали различные интересные предложения. Но все это время не переставал считать, что ему будет нелегко установить нужные связи с той же эффективностью, как он делал в прошлом, и это была не лучшая из мыслей. Ему следовало думать совсем о другом, но последние события сделали его удивительно неуверенным в себе.
Глава XLVII
Лестер размышлял очень серьезно, но до сих пор так и не сумел сформулировать реалистичный план по возвращению к активной жизни. Успешная организация каретного треста Роберта отправила в нокаут любые его дальнейшие мысли об инвестициях в небольшую фургонную компанию в Индиане. Быстро приближаясь к сорока семи годам, он огляделся вокруг и увидел, что наилучший и самый привлекательный путь к удаче для него закрыт. Нельзя было в здравом уме ожидать, что он забудет про гордость и чувство уместности, ввязавшись в жалкую войну за профессиональный успех с человеком, очевидным образом безмерно превосходящим его с финансовой точки зрения. Роберт был теперь единственным успешным бизнесменом в отрасли. Изучив подробности комбинации, Лестер обнаружил, что Брейсбридж толком и не дал ему понять, каким успехом она завершилась. Ассоциация располагала миллионами. Она могла взять за горло любого мелкого производителя. Начать ли ему теперь с небольшого и «идти своим путем» в тени брата-гиганта? Или вернуться и предъявить права на долю огромного капитала, по всей справедливости ему принадлежащего? Ведь еще в прошлом году он считался равным своему брату. Многие неосведомленные до сих пор так и думали.