В конечном итоге земля была продана шерифом с молотка три года спустя – после того, как мистер Сэмюэл Э. Росс ввязался в еще более крупную сделку и обанкротился. К Лестеру, вложившему в общей сложности пятьдесят тысяч, вернулись лишь восемнадцать, и он еще мог считать, что ему повезло.
Глава XLIX
Пока обдумывалась и осуществлялась эта сделка с недвижимостью, миссис Джеральд решила перебраться в Чикаго. Те несколько месяцев, в которые Лестер выбирал, чем заняться, она провела в Цинциннати и многое узнала, разговаривая там то с одним, то с другим о реальных обстоятельствах его жизни. Вопрос, действительно ли он женат на Дженни, оставался открытым. Тот факт, что он уже утратил состояние или утратит, если не пересмотрит свои дела и от нее не избавится, в определенных кругах служил предметом разговоров. До Летти дошло все – искаженные подробности юности Дженни, а также что газета из Чикаго описала Лестера как молодого миллионера, ради любви пожертвовавшего состоянием, и что Роберт практически отрезал его от какого-либо участия в компании Кейна. Ей было тяжело думать, что Лестер пошел на подобные жертвы. Она слышала, что он уже потратил целый год, так ничего и не предприняв. Еще два года, и он лишится всяческих шансов. Знает ли об этом Дженни? Могла ли она позволить ему подобную жертву? Будет ли он упрямиться и дальше? Она подумала о собственной любви к нему, выдержавшей столько лет, и в определенном смысле смогла понять, что он сам чувствует. Но он ведь сказал ей в Лондоне, что иллюзий у него почти не осталось. Была ли Дженни одной из них? Любит он ее или лишь жалеет? Летти захотела все выяснить наверняка.
В Чикаго миссис Джеральд арендовала один из самых солидных особняков на бульваре Дрексель. То, что она намерена провести в городе сезон-другой, было упомянуто в различных колонках светской хроники. Дженни их видела, как и Лестер, но он знал о том из первых уст. «Я собираюсь арендовать у вас в городе дом этой зимой и рассчитываю почаще тебя видеть, – написала она ему. – Здесь, в Цинциннати, жизнь невыносимо скучна. После Европы… ну, сам понимаешь. В субботу я встречалась с миссис Ноулз, она про тебя спрашивала. Тебе следует знать, что она твой добрый друг. Ее дочь выходит весной замуж за Джимми Северанса».
Лестер думал о приезде Летти со смешанным чувством радости и неуверенности. Разумеется, в основном она будет устраивать приемы. Что она успела узнать по возвращении? Не сделает ли с самого начала ошибку, пригласив его вместе с Дженни? Наверняка нет. Она должна уже знать всю правду. Это четко видно из письма. Она написала, что собирается много его видеть. Это означает, что Дженни приглашаться не будет, что вполне естественно. Принимать ли приглашение ему самому? Очевидно, что рано или поздно между ними случится серьезная беседа. Ему придется все ей рассказать. Другого способа наладить отношения не существует. А там уж пускай сама решает.
В конце концов, через какое-то время после ее переезда он нанес визит, и между ними состоялась длительная беседа с глазу на глаз, разрешившая целый ряд вопросов. При встрече Лестер сперва и не планировал что-либо объяснять, однако, сидя в ее уютном будуаре почти год спустя после встречи в Европе, лицом к лицу с самим очарованием в бледно-желтом наряде, решил, что можно и признаться во всем. Она поймет. Так или иначе, он уже начал испытывать сомнения в успехе сделки с недвижимостью, как следствие, ощущал некоторую печаль и сопутствующее ей некоторое желание исповедоваться. Рассказывать же Дженни о своих невзгодах он пока был не готов.
– Знаешь, Лестер, – сказала Летти, подталкивая его к исповеди – служанка принесла чай для нее и бренди с содовой для него, после чего удалилась, – я много всего про тебя слышала, вернувшись в Америку. Не думаешь ли ты обо всем мне рассказать? Я ведь за тебя переживаю.
– И что же ты слышала, Летти? – негромко поинтересовался он.
– Ну, во-первых, про завещание твоего отца, и что ты ушел из компании, и еще всякие слухи про миссис Кейн, которые меня мало интересуют. Но ты понимаешь, о чем я. Разве ты не собираешься все исправить и получить то, что по праву тебе принадлежит? По-моему, Лестер, это огромная жертва, разве что ты без памяти влюблен. А ты влюблен? – игриво спросила она.
Лестер воистину находился сейчас в обители искусительницы, поскольку миссис Джеральд успела решить, что если он не женат (а с ее точки зрения, все именно так и выглядело) и намеревается оставить Дженни, то почему бы ему не быть с ней? Она его любит. С ее богатством в несколько миллионов, не говоря уже о его доле в компании Кейна, он сделается весьма значительным финансовым деятелем. Некоторые из компаний, где Роберт был акционером или директором, находились практически под ее контролем. Если Лестер возьмет власть в свои руки, то сможет, если пожелает, выдавить брата из директоров. Ей не понравилось, как обошелся с ним Роберт, если верить тому, что рассказывали. Так отчего бы ему на ней не жениться? Она ему нравится и будет ему идеальной спутницей, куда более подходящей, чем Дженни.
Прежде чем ответить, Лестер взял паузу и задумался.
– Честное слово, не знаю, Летти, как ответить на твой последний вопрос, – сказал он. – Иногда я думаю, что люблю ее, иногда начинаю сомневаться. Буду с тобой совершенно откровенным. Я никогда еще в своей жизни не был в таком странном положении. Я так тебе нравлюсь, а сам… ну, не стану говорить, что я на твой счет думаю, – улыбнулся он. – Но все равно буду откровенен. Я не женат.
– Так я и думала, – вставила она, когда он умолк.
– А не женат я потому, что так до сих пор и не смог решить, что мне делать. Когда я впервые встретил Дженни, то подумал, что это самая обворожительная девушка из всех, что я когда-либо видел.
– Это многое говорит о моей собственной тогдашней привлекательности, – вмешалась его визави.
– Если хочешь все услышать, не перебивай, – улыбнулся он.
– Скажи мне только одно, – потребовала она, – и я не буду. Это было в Кливленде?
– Да.
– Я об этом слышала, – заметила она.
– В ней было нечто такое, что…
– Любовь с первого взгляда, – снова вставила Летти, чувствуя себя глупо. Но у нее сильно саднило сердце. – Понимаю.
– Ты дашь мне рассказать?
– Прости, Лестер. Иной раз не получается удержаться.
– Короче говоря, я потерял голову. Я думал, что она прекрасней всех на этом свете, пусть и не вполне моего круга. У нас демократическая страна. Сперва я решил, и в этом заключалась моя ошибка, что она просто могла бы быть со мной, а потом… ты и сама знаешь. Я не ожидал, что все окажется настолько серьезно. Я никогда раньше не был влюблен ни в одну женщину, если не считать тебя, но – буду честным – я не знал, хочу ли на тебе жениться. Мне казалось, я вообще не хочу вступать в брак, не желаю себя никак связывать. Из своих наблюдений я кое-что знал о женатой жизни. Вот и сказал себе, что она просто будет со мной, а потом, когда все немного утихнет, мы разойдемся. Я о ней позабочусь. Особо переживать не стану. И она тоже. Ну, ты понимаешь.
– Понимаю, – отозвалась его исповедница.
– Ну и, видишь ли, Летти, вышло совсем иначе – и я на этот счет одновременно и жалею, и не жалею. У этой женщины необычный характер. Она обладает неизмеримым количеством чувств и эмоций. Она не образованна в том смысле, который мы в это слово вкладываем, но у нее есть природные утонченность и такт. Она – хорошая хозяйка, идеальная мать, самое любящее создание на свете. Ее любовь к матери и отцу – своего рода образец. Ее любовь к дочери – это ее ребенок, не мой – совершенна. У нее нет достоинств, свойственных успешной светской женщине. Она не блещет остроумием, не способна участвовать в оживленной беседе. И думает, на мой взгляд, довольно медленно. Некоторые из ее существенных мыслей никогда не показываются на поверхности, но ты чувствуешь, что она думает и что она чувствует.
– Ты очень к ней щедр, Лестер, – сказала Летти.
– Я не могу иначе, – ответил он. – Это замечательная женщина. Но после всего сказанного, Летти, иной раз я думаю, что меня держит лишь жалость.
– Не будь столь уверен, – ответила ему она.
– Мне многое пришлось пережить. Что мне нужно было сделать, так это с самого начала на ней жениться. С тех пор было столько всяческих осложнений, столько споров и ссор, что я начал выходить из себя. Как я тебе не так давно говорил, теперь я толком не знаю, что и думать. Отцовское завещание все сильно запутало. Если я женюсь на ней, то потеряю восемьсот тысяч, а на самом деле, после реорганизации компании в трест, куда больше. Правильней будет сказать, два миллиона. Если я на ней не женюсь, то примерно через два года потеряю вообще все. Конечно, я могу лишь сделать вид, что ее оставил, но я не намерен лгать. У меня не получится этого сделать, не оскорбив ее чувств, а она все делала ради меня. Прямо сейчас, в эту минуту, я не могу решить сердцем, хочу ли ее оставить. Честное слово, не знаю, какого черта мне сейчас делать.
Лестер задумчиво глядел на нее, витая мыслями где-то далеко.
– Что же за неподъемную проблему ты на себя взвалил? – вопросила Летти, глядя в пол. Несколько мгновений стояла тишина, потом она встала и положила ладони ему на голову, круглую и тяжелую. Ее желтое шелковое домашнее платье, слегка надушенное, коснулось его плеча. – Бедный Лестер, – произнесла она. – Ты и в самом деле завязал себя узлом. Но это гордиев узел, дорогой мой, его придется разрубить. И сделать это предстоит тебе. Отчего бы не обсудить все это с ней так же, как сейчас со мной, и не понять, что она по этому поводу чувствует?
– Мне это представляется слишком жестоким, – ответил он.
– Но тебе надо что-то делать, Лестер, дорогой, – настаивала она. – Нельзя просто плыть по течению. Ты крайне к себе несправедлив. Честно говоря, я не советовала бы тебе на ней жениться, и это я говорю не ради себя самой, хотя я с радостью бы тебя приняла, пусть ты даже от меня и отказался. Буду абсолютно откровенна, придешь ты когда-то ко мне или нет – но я люблю тебя.