Лестер слушал его с интересом. Новые теории природы ему нравились. Ни старые, ни новые не казались ему при этом стабильными или реальными, но все равно было любопытно.
Следующим его собеседником оказался Берри Додж, который, тепло его поприветствовав, поинтересовался:
– Ты сейчас где живешь? Мы ведь не виделись уже… с каких, собственно, пор? Миссис Додж тоже не терпится с тобой перемолвиться.
Лестер обратил внимание на перемену к себе отношения.
– Рано или поздно обязательно, – ответил он беспечно. – Я в «Аудиториуме».
– Я на днях пытался тебя найти. Ты ведь Джексона Дюбуа знаешь? Ну еще бы. Мы с ним думали податься в Канаду, поохотиться. Поедешь с нами?
– Не могу, – ответил Лестер, – сейчас сильно занят. Но попозже непременно.
Додж был настроен продолжать. Он знал, что Лестер избран директором железных дорог Цинциннати, на что ему давала право унаследованная им доля акций. Очевидно, тот снова возвращается в общество. Он рассуждал о нынешних условиях для торговли, Лестер слушал, но не забывал о холодном приеме, оказанном ему некогда этим же самым человеком. Все-таки мир – странное место. Лестер двинулся дальше, успев переговорить с миссис Дэвид Хьюстон и еще парой-тройкой гостей, когда объявили ужин.
Словесный перезвон на этом увлекательном мероприятии звучал так же, как и в любом подобном случае. Женщины были в тщательно подобранных платьях, мужчины – в деловых костюмах, все вместе являло собой великолепное и красочное зрелище. Когда беседа не требовала его участия, он изучал гостей, размышляя, не страдает ли сэр Нельсон Киз от ревматизма, ведь он такой худой и костлявый; действительно ли Адам Рэскевидж столь спокоен, судя по его взгляду, или же суетлив и возбудим, на что намекают бородка с усиками; не правда ли, что миссис Диксон Томпсон растолстела и поглупела. Вытянутая продолговатая голова Берри Доджа явно начала лысеть. Так ему и надо.
– Не думаешь заглянуть к ужину еще как-нибудь вечером? – негромко спросила его миссис Джеральд, когда на другом конце стола разгорелась оживленная беседа.
– Безусловно, – ответил он, – и постараюсь с этим не задерживаться. Серьезно, я давно уже хотел зайти. Ты ведь понимаешь, как сейчас обстоят дела?
– Понимаю. Я многое слышала. Поэтому и хочу, чтобы ты пришел. Нам нужно поговорить.
Он отправился домой после долгого застолья, во время которого обменял множество свежих банальностей на собственные полезные наблюдения. Когда при прощании он взял миссис Джеральд за руку, та жалобно попросила:
– Приходи же, Лестер. Стыдно так со мной поступать.
– Я приду, – ответил он. – Обожди. У меня куча дел.
Через десять дней он вернулся. Он чувствовал, что должен с ней поговорить, поскольку его тянуло к ней против собственной воли. После продолжительной домашней жизни с Дженни в отеле было не так уютно. Иной раз он думал, что должен отыскать себе разумного и благодарного слушателя, и где такое еще сделать, как не в этом особняке? Летти же была готова выслушать все его беды. Будь такая возможность, она немедленно упокоила бы его тяжелую голову у себя на груди. Когда он пришел, Летти распорядилась, чтобы им не мешали.
– Ну, – сказал он, когда обычное предварительное фехтование закончилось, – какие объяснения ты хотела бы от меня выслушать?
– Сжег ли ты за собой мосты? – спросила она.
– Не уверен, – серьезно ответил Лестер. – И не сказал бы, что положение дел в целом меня в данном отношении радует.
– Я так и рассудила, – сказала она. – Я знаю, каково это. И знала, каково будет тебе. Я вижу, Лестер, как ты медленно проходишь через все это мысленно. Я видела каждый твой шаг на этом пути, желая тебе примирения с собой. Такие вещи всегда нелегко даются, но, поверь, я все еще уверена, что так будет лучше. Так, как прежде, никогда не было правильно. И никогда бы не стало. Ты не можешь снова позволить себе соскользнуть на дно и жить там в своей раковине. У тебя для этого неподходящий характер, как и у меня. Тебе нужно вращаться в обществе. Ты можешь жалеть о том, как поступаешь сейчас, но, останься все как есть, ты жалел бы так же и даже больше. Той жизнью ты жить бы не смог – а сейчас ведь можешь? Иначе ты бы не согласился так жить.
– Я не знаю, Летти, честное слово. Я давно хотел прийти и повидать тебя, но не думал, что мне стоит. Внутри шла борьба – ты понимаешь, о чем я.
– Да, понимаю, – успокоила она его.
– Она все еще внутри. Я с ней не покончил. Не знаю, так ли сильно меня связывают финансовые вопросы. Буду откровенен и признаюсь – я не могу сказать, что ее люблю, но мне ее жаль, и это уже что-то.
– Но ты о ней, конечно, должным образом позаботился, – произнесла Летти скорее утвердительно, чем в виде вопроса.
– У нее есть все, что она хочет. Но у Дженни необычный характер. Ей не нужно многого. Она уехала ближе к природе и не хочет показываться на глаза. Я арендовал для нее небольшой коттедж в Сэндвуде, это городок у озера к северу отсюда, и положил для нее достаточно денег в траст, но, разумеется, она знает, что может поселиться, где захочет.
– Я прекрасно понимаю, Лестер, что она чувствует. И понимаю, что чувствуешь ты. Какое-то время она будет сильно страдать – нам всем приходится, когда мы вынуждены отказаться от того, что любим. Но мы можем с этим справиться и справляемся. Во всяком случае, можем жить дальше. Как и она. Сначала ей будет нелегко, но со временем она поймет, как обстоят дела, и не станет на тебя обижаться.
– Дженни никогда меня не упрекнет, я уверен, – ответил он. – Это я полон упреков. И еще какое-то время буду себя мучить. Проблема с моим образом мыслей в том, что я ни за что на свете не смогу ответить, скольким в своем беспокойстве обязан привычке к тому, чего я теперь лишился, и скольким – жалости. Иногда я считаю себя самым бессмысленным человеком на свете. Я слишком много думаю. Слишком много знаю.
– Бедный Лестер, – ласково произнесла она. – Кажется, я поняла. Там, где ты сейчас живешь, тебе одиноко, верно?
– Верно.
– Отчего бы тебе не провести несколько дней в Уэст-Бадене? Я туда собираюсь.
– Когда? – спросил он.
– В следующий вторник.
– Дай прикинуть, – ответил Лестер. – Не уверен, что у меня получится. – Он сверился с записной книжкой. – Я мог бы приехать на несколько дней в четверг.
– Отчего же нет? Тебе нужно чье-то общество. Мы могли бы, гуляя там, многое обсудить. Приедешь?
– Да, приеду, – согласился он.
Она подошла к нему, шелестя лавандовым домашним платьем.
– Вы сейчас, сэр, словно серьезный философ, – спокойно сказала Летти, – обдумывающий все это до последней подробности. Зачем? И вот ты всегда таким был.
– Ничего не могу поделать. Думать – в моей природе.
– Ну, в одном я уверена, – и она потянула его за ухо мягкой надушенной рукой, – если от меня хоть что-то зависит, еще одной ошибки, вызванной жалостью, ты не сделаешь. Ты будешь держаться от нее в стороне достаточно долго, чтобы дать себе шанс обдумать, чего именно ты хочешь. Ты обязан. А я, в числе прочего, хотела бы, чтобы ты взял на себя управление моими делами. Ты способен дать мне более дельные советы, чем мой адвокат.
Он встал и подошел к окну, где повернулся и мрачно на нее посмотрел.
– Знаю я, чего ты хочешь, – произнес Лестер с упрямым видом.
– Но отчего мне этого не хотеть? – воскликнула она, подходя ближе. Она смотрела ему прямо в глаза, дерзко и умоляюще. – Отчего не хотеть?
– Ты сама не понимаешь, что творишь, – проворчал он, отворачиваясь к окну, но ее магнетизм все равно действовал. Он снова обернулся. Она стояла перед ним, прекрасная, насколько может быть женщина ее возраста, артистичная, мудрая, внимательная, исполненная дружбы и любви.
– Летти, – сказал он, – тебе нельзя стремиться за меня замуж. Я этого не стою. Честное слово, не стою. Я слишком циничен. Слишком равнодушен. В конечном итоге от этого вообще не будет никакого толку.
– Для меня – будет, – с упорством произнесла она. – Я знаю, каков ты. Да мне и все равно. Я хочу быть с тобой!
Он взял ее за ладони, потом за плечи. Наконец притянул к себе и положил руки ей на талию.
– Бедная Летти. Я того не стою. Ты пожалеешь.
– Нет, не пожалею, – возразила она. – Я знаю, что делаю. Мне все равно, чего ты, по-твоему, стоишь. Я знаю, что тебе нужно – и я знаю, что нужно мне. – Она склонила голову ему на плечо. – Я хочу быть с тобой!
– Если ты станешь настаивать, боюсь, так и будет, – сказал Лестер и поцеловал ее.
– Ах! – воскликнула она, крепко его обнимая.
Стоя рядом и лаская ее, он не прекращал комментировать для себя происходящее. «Какое-то гнусное шарлатанство, – думал он. – Это не дело. Я не так должен поступать».
Но он все же держал ее в объятиях, и, когда она призывно раскрыла губы, он начал ее целовать, снова и снова.
Глава LV
Трудно утверждать наверняка, что Лестер не вернулся бы к Дженни, если бы не определенные существенные факторы. По прошествии времени, когда контроль за его частью наследства был прочно у него в руках, а прошлая буря чувств – позабыта, он уже ясно понимал, что дипломатическим путем, если закрыть глаза на собственную естественную склонность исполнять даже не произнесенные вслух обязательства, все легко можно обустроить так, что они с Дженни смогут быть вместе. Но его преследовало ощущение, назовем это так, уникальной светской возможности в лице миссис Джеральд. Он был вынужден противопоставить естественной тяге к Дженни осознание того, что он тем самым игнорирует в личности и богатстве ее соперницы, которая была одной из самых значительных и привлекательных фигур на светском горизонте. Одна – рафинированная, сочувствующая, философичная, обученная всем тонкостям благородного общества, способная удовлетворить и оправдать любое свое желание; другая – естественная, сочувствующая, эмоциональная, ничему не обученная в плане благородного общества, но умеющая чувствовать красоту жизни и милые частности человеческих отношений, ч