– Будем считать, что я просто хочу посмотреть на твои трусы, ладно?
Она ухмыляется. Веселье частично наигранное, но пока что я рад его видеть.
– Ладно, – говорю я и зеваю, потому что меня наконец догнали последствия пережитого потрясения. – Куда пойдем?
– Есть одно местечко рядом с Ориент-Бэй.
Она молча ведет машину, обгоняя туристов и местный транспорт. Я держу рот на замке. Никогда не умел разбираться с чужими чувствами, а с Рамоной все только запутывается. Эх, если бы вдруг рядом оказалась Мо, жизнь стала бы намного проще.
Мы сворачиваем на боковую дорогу и едем по ней, пока не минуем несколько обычных туристических магазинов, ресторанов и парковку. Рамона втискивает «феррари» между «ленд ровером» и яркой стойкой с разболтанными велосипедами, а потом глушит мотор.
– Ну пошли. – Она выпрыгивает из машины и открывает багажник. – Я тебе купила полотенце, плавки и сандалии.
– Что?
Рамона тыкает пальцем мне под ребро.
– Раздевайся!
Я смотрю на нее с сомнением, но выражение лица у нее упрямое. Рядом оказывается бетонная раздевалка, так что я прячусь внутри, стягиваю спортивную рубашку, снимаю туфли, носки и брюки, а потом натягиваю плавки. Но всему должен быть предел: смартфон я оставляю. Когда я возвращаюсь, Рамона чуть не подпрыгивает на месте от нетерпения.
– А телефон тебе зачем? С ним ничего не случится, полежит в бардачке.
– Нет. Ни за что. – Складываю руки на груди. Плавки широкие, как шорты, но телефон в кармане не помещается. Да и плевать, все равно не отдам! – Если хочешь, забирай бумажник, но только не «Трео»! Он мне уже сегодня один раз жизнь спас.
– Ясно.
Она смотрит на меня и задумчиво прикусывает губу.
– Слушай, просто выключи его.
– Что? Но он же в спящем режиме…
– Нет, я хочу, чтобы ты его совсем выключил. Лучше вообще без электроники, но если ты так хочешь его тащить…
Я приподнимаю бровь, но Рамона предостерегающе качает головой. Я смотрю ей в глаза.
– Ты уверена, что это необходимо?
– Да.
У меня сводит живот. Без электроники? Жуть какая. Просто кошмар: я считаю, следовательно, существую. Я готов раздеться, но вот без мультипроцессора оказаться – просто невыносимо. Это как попросить мага сдать волшебную палочку или политика – больше не врать. «Насколько я ей доверяю?» – думаю я, а потом вспоминаю вчерашний вечер – беззащитный миг на балконе над морем.
– Ладно. – Зажимаю кнопку; телефон тренькает, диод на нем гаснет. Без электроники. – Что теперь?
– Иди за мной.
Рамона берет полотенце, закрывает багажник и направляется в сторону пляжа. За время моего отсутствия она сняла саронг: теперь я не могу оторвать глаз от гипнотического покачивания ее ягодиц.
Под ногами у нас мелкий белый песок, и растительность скоро уступает место открытому пляжу. Впереди виднеется скальный выступ, где разложили подстилки загорающие туристы; на воде ловят ветер виндсерферы. Огромное теплое море вздыхает всякий раз, когда легкие волны лениво разбиваются о риф. Рамона останавливается и наклоняется вперед, снимая сначала нижнюю часть, а потом и верх бикини. Затем смотрит на меня:
– Ты раздеваться будешь?
– Но это же общественное…
У нее в глазах пляшет проказливый огонек.
– Так что? – Она выпрямляется и целенаправленно поворачивается ко мне. – Ты такой милый, когда краснеешь!
Я кошусь на ближайших туристов. Полное отсутствие одежды на паре средних лет подсказывает мне ответ.
– Так это нудистский пляж!
– Натуристский. Ну давай, Боб. Все будут на тебя пялиться, если ты не разденешься.
Никто меня не учил, как говорить нет прекрасной обнаженной женщине, которая просит меня раздеться. Кое-как снимаю плавки и очень стараюсь сосредоточиться, чтобы не сосредотачиваться на ее выразительных формах. К счастью, это Рамона. Она ослепительно красива – не важно, из-за чар или нет, – но это даже пугает. Примерно через минуту я понимаю, что мне не грозит позорно демонстрировать всем стояк, и начинаю расслабляться. В чужой монастырь и так далее.
Рамона петляет среди медленно подрумянивающихся тел – я с неудовольствием отмечаю, сколько голов приподнялись и повернулись ей вслед, – и обходит потертый ларек, в котором продают мороженое и холодные напитки. Здесь народу меньше: пляж сужается. Рамона подходит к воде.
– Так, подойдет. Запомни это место, Боб. – Она расстилает на песке полотенце, а потом протягивает мне водонепроницаемый мешочек. – Это для твоего телефона: повесишь на шею. Мы идем купаться.
– Купаться?
«Голышом?»
Она смотрит на меня и вздыхает:
– Да, Боб, мы будем плавать в море в чем мать родила. Иногда ты просто невыносим…
Бог ты мой. У меня голова идет кругом. Я прячу смартфон в мешочек, проверяю, что он герметично закрыт, и вхожу в воду по щиколотку, глядя, как прибой сыплет мне на пальцы ног песчинки. Я уже не помню, когда плавал в последний раз. Вода прохладная, но не холодная. Рамона входит в море по пояс, а потом разворачивается и манит меня за собой.
– Чего ты ждешь?
Я сжимаю зубы и бреду вперед, пока вода не доходит мне до коленей. Вдалеке виднеется островок, несколько пальм размеренно покачиваются над полоской песка.
– Ты туда вброд собрался?
– Нет, только еще чуть-чуть.
Рамона подмигивает мне, а потом поворачивается и заходит глубже. Вскоре ее примечательные ягодицы становятся лишь бледным проблеском под водой. Я иду следом. Она наклоняется вперед и плывет.
Я давненько не плавал, но это же как ездить на велосипеде – начнешь и сразу вспомнишь, как это делать, а на следующее утро мускулы тебе напомнят еще раз. Я бултыхаюсь позади Рамоны и пытаюсь сообразить, как плавал брассом, но пока получается только нещадно молотить волны. Черт, как-то вообще не похоже на школьный бассейн!
«Сюда, – говорит Рамона по нашему телепатическому интеркому. – Тут недалеко. Сможешь плыть десять минут без отдыха?»
«Надеюсь, что да».
Волны за рифом не высокие, и все равно они тянут нас обратно к берегу, но я отчаянно надеюсь, что за пределы рифа она плыть не собирается.
«Хорошо, следуй за мной».
Она плывет прочь от пляжников, под углом к рифу. Очень скоро я начинаю ловить ртом воздух и барахтаться в воде, но кое-как тащусь за ней. Рамона плавает великолепно, а я вообще потерял сноровку, и уже через несколько минут бедра начинают молить о пощаде. Но мы приближаемся к рифу, волны перекатываются через него – и, к моему удивлению, когда мы встаем, вода едва доходит ей до груди.
– Что за черт?
Я плыву к ней, а потом уже просто иду вброд, нащупывая опору ногами. Я боюсь напороться на острый, как бритва, коралл, но странным образом иду по скользкому бетону.
– Без электроники, потому что кто-то мог тебя взломать. Без одежды, потому что тебе могли подсадить жучок. Морская вода, потому что она электропроводная; если они вытатуировали тебе емкостный контур на черепе, пока ты спал, его бы уже закоротило. И никаких жучков, потому что вокруг нас мощный источник белого шума.
Она хмурится и говорит это смертельно серьезным тоном.
– Так что сейчас ты чистый, обезьяныш, если не считать импульсивных фильтров, которые они на тебя повесили, ну и сверхъестественной слежки.
– Вот дерьмо.
И тут до меня доходит: Рамона вытащила меня сюда, потому что думает, что меня отслеживают.
– А что там под нами?..
– Это защитное сооружение. Французы серьезно подошли к делу в начале шестидесятых, когда договор еще не был заключен. Ты стоишь на диссонансном узле, одном из шестнадцати в цепи, созданной для защиты восточного побережья Сен-Мартена от некромантического вторжения. Если ты проплывешь через него, он обнулит все тавматургические жучки, которые могли на тебя повесить, – это огромное оккультное размагничивающее устройство. И это одна из причин, по которым я тебя привела сюда.
– Но если это защитное сооружение, откуда же зомби взялись в…
Я прикусываю язык.
– Вот именно, – мрачно говорит Рамона. – Этого быть не должно, и я тоже хочу выяснить, как это произошло. Примерно четыре месяца назад один из наших обычных геомантических самолетов-разведчиков обнаружил, что защитный пояс… не то чтобы сломали, скорее кто-то с ним что-то сделал. Оказалось, что это одна из дочерних компаний Биллингтона, строительная. Она выиграла тендер на ремонт бетонных подушек. Нужно рисовать тебе схему?
Мы стоим посреди океана, а у меня во рту пересохло.
– Нет. Думаешь, кто-то устроил тут маленький бизнес по импорту-экспорту, так?
– Да.
Глубоко вздыхаю.
– Еще что-то?
– Я хотела остаться с тобой наедине, без жучков.
– Стоило только попросить! – ухмыляюсь я, но сердце у меня предательски заходится.
– Не пойми меня неправильно, – грустно улыбается Рамона. – Ты же знаешь, что произойдет, если…
– Я просто пошутил, – внезапно занервничав, отзываюсь я.
Разговор подошел опасно близко к территории, на которой я себя чувствую неуверенно. Я смотрю на Рамону – поправка: я заставляю себя поднять глаза примерно на тридцать градусов, чтобы смотреть ей в лицо. Рамона встречает мой взгляд, и я невольно задумываюсь, как бы это было, если… м-да. Она, конечно, так плотно пришита к чарам третьего уровня, что без скальпеля не отделишь, но я, скорее всего, вполне смог бы смириться с тем, что за ними скрывается. Наверное. А вот ее демон – совсем другое дело, но можно ведь делать всякое… без акта, так сказать. Но как же Мо? Совесть наконец догоняет мои разухабистые мысли. Так как же Мо? Ее образ в некотором роде возвращает меня на землю. Я беру под контроль свои худшие инстинкты и спрашиваю:
– Ладно, зачем на самом деле ты меня сюда привела?
– Во-первых, мне нужно знать: какого черта ты ломанулся на Анс-Марсель?
Этот вопрос летит мне в лицо ушатом холодной воды.
– Я… я… я хотел кое-что проверить, – бормочу я; звучит не очень убедительно. – Вчера ночью я был внутри головы Марка. Он собирался…