ще наступит, – и мне не хватает кислорода, так что я в панике бью ногами воду, крышка люка соскальзывает в сторону, а я продолжаю молотить ногами, до жути медленно поднимаясь к серебристому потолку. Легкие горят огнем. А потом я уже на поверхности: выныриваю, как пробка, задыхаюсь, пытаюсь поглубже вздохнуть – как раз в тот миг, когда очередная волна перекатывается через риф и накрывает меня с головой.
Следующие несколько секунд – только безумие и боль: я хриплю, кашляю, отплевываюсь и уже снова близок к панике. Но рядом со мной в воде Рамона, она отличный пловец, так что когда я чуть-чуть прихожу в себя, я уже лежу на спине и выкашливаю бронхи, а она тащит меня за собой на мелководье, как мокрого котенка. А потом у меня под ногами оказывается песок, а ее рука обнимает меня за плечи.
– Идти можешь?
Пытаюсь заговорить, но понимаю, что это плохая мысль, и просто киваю. Краем глаза я замечаю, что она уже снова окутана чарами.
– Не оглядывайся. Лодка с ныряльщиками стоит у самого рифа, но они смотрят в море. Я думаю, у нас есть примерно две минуты, прежде чем они проверят свои оккультные датчики и снова тебя найдут. Есть на твоем фантастическом телефоне что-то вроде дымовой завесы?
Думай, быстро думай. Я пытаюсь вспомнить, что я на него загрузил, вспоминаю визуальный блок, который поставил на машину, и снова киваю. Я не уверен, что это сработает, но других вариантов у нас нет.
– О’кей. – Мы уже бредем по пояс в воде. – Наше полотенце вон там. Можешь бежать?
– Полотенце… – хриплю я и снова захожусь кашлем.
– Беги, обезьяныш!
Она берет меня за руку и тащит вперед. В этот момент у меня в груди возникает странное ощущение: Рамона начинает кашлять, зато мне становится намного лучше. В следующий миг уже я тащу ее на берег по колено в воде у самого пляжа, а солнце обжигает мне плечи. Я чувствую себя ужасно уязвимым, будто у меня на спине нарисована крупная мишень. Подстилка лежит совсем рядом, чуть выше по берегу. Рамона спотыкается и падает. Я обхватываю ее за талию, помогаю встать, а потом мы выбираемся на берег.
Полотенце. Плавки. Обычные туристические манатки.
– Это наши?
Она кивает, хватая ртом воздух. Я вдруг понимаю: она наглоталась воды за меня. Роюсь под полотенцем и вытаскиваю герметично закрытый мешочек. Дрожащими пальцами открываю его и выхватываю свой смартфон. Проклятая железка загружается будто полчаса, я жду – и вижу, как рядом с лодкой у рифа на поверхности воды возникают головы ныряльщиков. Они довольно далеко, но у нас нет времени…
О! Блокнот!
– Ложись на подстилку. Сделай вид, что загораешь, – приказываю я.
Я щурюсь, глядя на крошечный экран, прикрываю его ладонью от солнца, чтобы разглядеть схему. Контур, мне нужен подходящий контур. Но мы же на пляже, верно? Песок пористый. И где-то в полуметре под нами лежит слой электропроводящего солончака. А значит…
Я присаживаюсь и начинаю пальцами рисовать контур на песке. До самой воды мне добираться не нужно, достаточно системным образом снизить сопротивление изолирующего песка сверху. Ныряльщики забираются обратно в лодку, когда я заканчиваю чертить основной контур и добавляю необходимые терминали. Телефон, телефон… Проклятый девайс ушел в режим сна! Я собираюсь ткнуть пальцем в экран, когда понимаю, что у меня на руках песок. Вот дурак. Вытираю ладони о полотенце у бедра Рамоны, бужу «Трео» и нажимаю кнопку загрузки. А потом сажусь рядом с Рамоной и жду, чтобы проверить, стали ли мы невидимыми.
Примерно полчаса спустя ныряльщики сдаются. Лодка разворачивается, взбивая пену мотором, и медленно обходит мыс. И это хорошо, потому что солнцезащитного крема у нас нет, и у меня уже зудят плечи и грудь.
– С тобой все в порядке? – спрашиваю я.
– Вполне, – отвечает она, садится и потягивается. – Сработал твой трюк.
– Ага. Беда в том, что контур стационарный: с собой мы его не заберем. Поэтому лучше побыстрее вернуться в город и затеряться в толпе.
– Ты их всерьез расшевелил. И сеть наблюдения у них слишком уж хороша. – Рамона смотрит на меня. – Ты уверен, что расспрашивал только про Марка?
– Да, – я твердо встречаю ее взгляд. – Только про Марка и его дурную привычку продавать одиноких туристок своим друзьям с лодкой с бесконечным запасом кокаина. – Выражение ее лица не меняется, но я все понимаю по сузившимся зрачкам. – Девственность не обязательна, если это то, что я думаю. Но жертвы нужны здоровые и относительно молодые. Есть догадки?
– Не знала, что ты некромант, Боб, – говорит она, оценивающе глядя на меня.
– А я и не некромант, – пожимаю плечами. – Но противодействием некромантии занимаюсь. И пока что я вижу, что защитный контур на этом острове гроша ломаного не стоит, если у тебя есть акваланг и лодка. Кто-то покупает одиноких женщин, и вряд ли этот «кто-то» переправляет их в бордели Майами. По всему острову раскинута наблюдательная сеть с центром на яхте Биллингтона, и это все связано с твоим дружком Марком. – Я смотрю ей в глаза. – Скажешь, это просто совпадение?
Рамона прикусывает нижнюю губу.
– Нет, – признается она наконец. – Не совпадение.
– А что тогда?
– Центр на корабле Биллингтона, но дело не только в нем. – Она отводит от меня взгляд и угрюмо смотрит на море. – У него свои… планы. Для их реализации ему нужно нанимать разных специалистов с эксцентричными вкусами и запросами. Его жена – не безобидная дурочка, а законченная дрянь. – Если бы взглядом можно было убивать, гребни волн сейчас бы уже бурлили и кипели. – И у нее есть прислужники. Считай, что это тактический брак по расчету. У нее есть определенные возможности, и он хочет ими воспользоваться. У него гигантское состояние и зашкаливающие амбиции – ей это нравится, потому что так она покупает себе неприкосновенность. И Эйлин… ее предшественницу Эржебет, скорее всего, оговорил враг, герцог, который хотел заполучить ее земли и замок, но Эйлин талантлива: она поняла, что в старинной легенде зашифрована целая программа косметического ухода за кожей, и превратила ее в продукт. Он продается как «Аристократическая бледность» от Батори-Косметикс с дополнительным эритрокомплексом V.[16] По сути она массово производит чары первого уровня. Большую часть ингредиентов она покупает на коммерческих бойнях и из излишков запасов в банках крови, так что по бумагам все чисто, но, чтобы магия заработала, гомеопатического количества настоящей крови недостаточно. И даже не спрашивай, сколько регулирующих органов и проверочных комитетов ей пришлось купить на корню, чтобы скрыть подробности своих исследований.
– А почему вы не возьметесь прямо за нее?
– Потому что, – пожимает плечами Рамона, – главная цель – не Эйлин. Она даже не аперитив. Ее деятельность приводит в худшем случае к паре десятков смертей в год. Если мой босс прав и Эллис получит то, к чему стремится, все человечество будет расплачиваться за последствия. Поэтому мой босс решил, что мне нужно подобраться ближе к Эйлин, чтобы представить тебя Эллису, а заодно провести рекогносцировку по всему ее проекту, чтобы потом его свернуть.
– Ты собиралась получить информацию от Марка после того, как Другой сожрал его душу?
– Ты не поверишь, – высокомерно фыркает Рамона. – Но ты ведь должен это знать, мистер вычислительный демонолог: насколько сложно вызвать кукольника и заложить оккультную голосовую связь, чтоб тело продолжало танцевать?
Я вспоминаю мертвых чаек. Злодеев. И что они сделали с Марком после того, как он умер от сердечного приступа.
– Не очень.
– Вот и хорошо. Просто чтобы ты понимал масштаб.
Она протягивает руку и сжимает мое запястье. У нее теплые, очень человеческие пальцы.
– А что за план у Биллингтона? И при чем тут «Эксплорер»?
– Мне запрещено говорить тебе все, что я знаю, – терпеливо объясняет Рамона. – Если ты будешь знать слишком много, гейс тебя выплюнет, как косточки от арбуза, а у нас нет времени, чтобы искать замену.
– Но вам нужно доставить меня на борт корабля, потому что я играю роль в каком-то сценарии. А ты запутана со мной, а значит, тоже туда попадешь. – Я сглатываю. – Делаем дырку в его брандмауэре.
– По сути, да.
– Есть идеи, как это сделать?
– Ну… – с намеком на улыбку тянет Рамона. – Обычно Биллингтон приходит в казино каждый вечер, если он рядом. Так что я бы сказала, что стоит вернуться в отель и приготовиться к шикарному вечеру, а потом попытаться устроить себе приглашения. Как тебе такой план?
– Похоже на план, но я ждал чего-то более конкретного, – с сомнением говорю я, вставая и оглядываясь. – Куда я плавки положил?
Мы возвращаемся к машине, и Рамона отдает мне одежду. Когда я выхожу из серого домика, она уже красуется в белом открытом платье, косынке и темных очках. Узнать в ней голую блондинку с пляжа невозможно.
– Поехали, – говорит она и поворачивает ключ зажигания.
Я пристегиваюсь рядом, мотор рычит, и мы задом выкатываемся с парковки, взметнув тучу песка. Рамона осторожно едет по прибрежной дороге в сторону западной оконечности острова, где сгрудились отели и казино. Я полулежу на пассажирском сиденье и, как только телефон начинает нормально ловить сигнал, открываю почту. В ящике меня ждут только два циркуляра из головного офиса, почти жалобное требование рапорта от Энглтона и чрезвычайно интересное деловое предложение от вдовы бывшего президента Нигерии[17]. Рамона явно не в разговорчивом настроении, и я не рискую спрашивать, что ее расстроило.
Наконец, когда мы подъезжаем к Филипсбургу, она кивает своим мыслям и говорит:
– Тебе, наверное, нужно связаться со своей группой поддержки. – Она меняет передачу, и мотор рычит. – Отбиться от своего начальника разведпункта, собрать игрушки, которые тебе приготовили твои техники, и позвонить домой.
– Ну да. И что?
Я смотрю на обочину. Пешеходы в ярких футболках, местные в легкой одежде, рикши, припаркованные автомобили. Жара и пыль.