Отчаявшаяся Суоми забыла об ухотрубах и разразилась рыданиями. Она принялась стучать тростью в дверь. Шум возбудил любопытство остальных антеев, которые сидели в своих комнатах, и все высыпали в коридор.
Агата Войцик и Боб Липман, побледнев, переглянулись. Юди Ода цинично ухмыльнулся, а Ламбер де Соланж начал читать Суоми мораль:
— Мадемуазель, от ваших рыданий нет никакой пользы. Не знаю, почему вы расстроены, но мне этот беспорядок уже надоел.
Финская антея не отреагировала, потому что не поняла, кому принадлежит этот голос. Она еще не была знакома с Ламбером. Тоам Ратандра подошел к ней и положил ей руки на плечи.
— Тебе плохо? Почему ты хочешь войти в эту комнату?
Суоми, почти утратившая контроль над собой, вдруг вспомнила об ушах-шпионах.
— Это конец. Я допустила ошибку, — шепотом повторяла она.
Тоам вытер ей слезы, пытаясь утешить, в то время как остальные не двинулись с места.
Гулкий удар пробил девять вечера, потом раздался соусосвист — сигнал к ужину. В коридоре появилась Ранья Мохатдина с двумя подносами в руках. На ее губах застыла любезная улыбка: она была страшно довольна секретной миссией, доверенной ей Ятто.
Арабка громко объявила:
— Сегодня вечером Гулкий удар и соусосвист звучат друг за другом. Простите за шум, дорогие антей. — Едва Ранья заметила в коридоре переполох, выражение ее лица стало серьезным.
Агата, Боб, Юди и Ламбер быстро разошлись по своим комнатам. Только Тоам остался с Суоми.
— Что случилось? — воскликнула Ранья.
Суоми, поняв, что уже все знают о спасении Джено, попросила Тоама уйти:
— Иди, ужин готов. Оставь меня.
Антей первого уровня догадался, что происходит что-то серьезное, и, хотя сердце говорило ему остаться рядом с девочкой, он вернулся в комнату.
— Суоми, в чем дело? Что ты здесь делаешь? — спросила Ранья, заставив задрожать подносы, полные метафизических яств.
— Ничего, я хотела поговорить с Джено, но дверь закрыта на ключ, — объяснила девочка, стараясь быть убедительной. Она немедленно воспользовалась блокирующим словом. Еще никогда техника, которой ее обучила мадам Крикен, не была такой полезной. Едва она прошептала магическую формулу: «Кум Империо Эссе», как ее разум стал непроницаем.
— Я сапиенса, и я превосходно читаю твои мысли, — назидательно произнесла Ранья, но, попытавшись проникнуть в разум финской антей, наткнулась на непреодолимый барьер. — Ты используешь мощную ментальную защиту! Но берегись, ты можешь ускорить конец Джено, — сказала арабская мудрая, изрядно нервничая.
В это время примчалась мисс О'Коннор в сопровождении трех бассетов.
— Ранья, подай ужин Ламберу де Соланжу и Агате Войцик. А потом принеси остальные подносы. О Суоми Лиекко я сама позабочусь. — Она повернулась к девочке: — Глупая антея! Ты переходишь все границы! Суммус сапиенс тебя накажет. По правилу СК-АМ.6г ты проведешь две ночи на кладбище Аркса Ментиса. — С этими словами она так толкнула Суоми, что девочка едва устояла на ногах и уронила трость.
Оскар бросился поднять трость, но Баттерфляй так стегнула его хлыстом, что щенок жалобно заскулил.
Суоми взорвалась от гнева:
— Это вы переходите все границы! Я просто стою у двери своего друга, который страдает. Не представляю, что он сделал, чтобы заслужить такую пытку!
Экономка близко наклонилась к Суоми:
— Ты чересчур строптива. Нет, нет, нет… добром это не кончится. Скоро тебя изгонят из Аркса!
— А я совсем не уверена в этом. — Эти слова прозвучали как удара грома. Доротея, не дождавшись новостей, вышла в коридор.
Мисс О'Коннор обернулась к ней:
— Очень хорошо. Кузины Лиекко демонстрируют храбрость и дурные манеры.
— Может, мы и нарушаем правила, но никого не оскорбляем. Джено Астор Венти — наш друг, — ответила финская псиофа, уверенно продвигаясь вперед.
Экономка вытащила ключи и открыла комнату номер пять.
— Оставайтесь здесь.
Мисс О'Коннор вошла в комнату и увидела на полу Джено. Он был весь изранен. На мгновение она испытала жалость к мальчику с черными кудряшками, но кротость и сострадание отнюдь не были чертами ее скверного характера. Собаки остались на пороге: Офелия и Оттон замерли, прижавшись друг к другу, только Оскар затряс длинными ушами и заскулил.
— Сейчас я позову доктора Бендатова. Потом Ятто фон Цантар решит, что с ним сделать, — проворчала она, выходя из комнаты.
— Не надо меня звать. Я уже здесь, — решительно воскликнул русский мудрец, неожиданно появившись вместе с Эулалией, Набиром и Дафной.
Сапиенсы с гневом смотрели на экономку.
Доктор Бендатов бросился в комнату, подбежал к мальчику и прижал руки к его сердцу:
— Оно не бьется! Джено не дышит!
Врач Аркса взял юного итальянского антея на руки:
— Он потерял много крови, я должен снять с него эту кольчугу. Эта пытка — поистине плод дьявольского разума.
Растаптывая осколки Ока, доктор с Джено на руках бросился в Клинику неопределенности.
— Не ходите за мной. Я его спасу, — заявил он так уверенно, что никто не осмелился ему противоречить.
Эулалия и тибетский святой подбежали к Дафне, которая от испуга уронила на пол сумку с замками.
— Быстрее, поднимайся, мы не можем здесь оставаться, — сказала ей Эулалия, у которой уже была вертушка на месте глаз.
— Я видела… я почувствовала… — Дафна заговаривалась, потому что у нее было страшное видение.
— Что? Объясни, — взволнованно спросил Набир, проверяя графин с Дионисовой водой.
— В этой комнате был демон! Суплициум — это адская пытка! Бедный мальчик! — Армянская псиофа вытерла пот со лба.
Среди остатков Окулюс Дьяболи Эулалия заметила несколько обуглившихся листов. На одном приводился список антеев, умерших от суплициума, на втором было письмо Ятто, в котором объяснялась причина наказания Джено.
— Чистое безумие! — воскликнула она. — Вот имена погибших антеев, а дата все та же — тысяча шестьсот шестьдесят шестой год. Здесь и письмо суммуса, в нем объясняется, что Джено подвергнут пытке за то, что украл золотого сокола во время интерканто.
— Сокол? Интерканто? — переспросил Набир.
— Ничего не говорите. Прошу вас. Здесь нельзя, — прошептала Суоми, трогая костяной свисток в надежде, что прибудут Спокойный Медведь и Аноки.
В комнате номер пять повисло ледяное молчание.
Краешком глаза Доротея заметила на кровати маленький пергамент. Она незаметно взяла его.
Это был важнейший документ, который Джено нашел в аптеке.
«На этом рисунке изображена руна!» — подумала Доротея, украдкой взглянув на него.
Она положила драгоценный пергамент в карман и потащила Суоми в комнату номер восемь:
— Сейчас я приготовлю тебе Укрепляющую ромашку, это исключительный отвар.
Едва они остались одни, Доротея рассказала кузине, что она нашла, но Суоми была слишком удручена:
— Ничего не знаю ни о каких рунах, Джено никогда не говорил со мной о таких вещах.
Доротея забеспокоилась: юный Астор Венти скрывал еще тысячи секретов.
«Таинственная руна, похищенный сокол, родители-узники. За всем этим стоит какая-то зловещая магия. Джено конечно же не такой антей, как все остальные», — молча размышляла финская псиофа.
Дафна с Эулалией тем временем покидали комнату номер пять.
— Идем, через несколько минут фон Цантар будет выступать в мегасофии, — хрипло сказала армянская псиофа.
В это время в Клинике неопределенности русский врач Стае Бендатов спасал Джено. Первым делом он снял с него спинозу и полил его тело алоэвией, особой дезинфицирующей жидкостью. Потом положил ему в рот маленький кубик странного черного желе.
— Оно растворится и попадет в твою кровь. Это особенное желе: Гволонда Искореняющая. Она снимает воспаление. Тебе станет лучше. Ты поправишься! — прошептал доктор.
Затем он отвинтил крышку громадной стеклянной банки, где хранились тонкие белые змейки, совершенно сухие и похожие на спагетти, и положил десяток на грудь и на ноги Джено.
— Да-да. Магопсихическая медицина — это не шуточки, дорогой мой антей. На моих лекциях по целительству изучаются подобные вещи, — ворчал Стае, хотя прекрасно понимал, что Джено его не слышит.
За несколько секунд змейки стали фиолетовыми и растворились, а на коже юного Астора Венти зарубцевались почти все раны.
Наконец русский мудрец прижал свои сильные руки к голове Джено. Живительным потоком тепло и ментальная сила врача вошли в неподвижное тело мальчика. Его сердце снова забилось, Джено открыл рот и вдохнул, словно только что тонул и выбрался из воды. А потом закричал и открыл глаза.
— С возвращением! Рад тебя снова видеть, — воскликнул доктор Бендатов.
— Доктор, мне показалось, что я умираю, — прошептал мальчик.
— Я знаю. Но не понимаю, чем были нанесены эти страшные раны, — недоумевал Стае, осматривая странную металлическую кольчугу.
Джено почувствовал, что к нему возвращаются силы.
— Это спиноза. Если не смотреть постоянно на Окулюс Дьяболи, из нее выступают иглы, — объяснил он.
— Спиноза? Окулюс Дьяболи? Но в Среднем кодексе ничего не написано об этих вещах! — сказал доктор.
— Я знаю. Но это жестокая пытка. Это страшное Око до сих пор у меня перед глазами. Благодарю вас, доктор. Вы настоящий маг! — После стольких страданий Джено впервые улыбнулся.
— Маг? Нет. Я больше чем маг! Я сапиенс, не забывай об этом, — вежливо возразил он.
— Мадам Крикен тоже так отреагировала, когда я спросил, не ведьма ли она. Надеюсь, она скоро вернется. — Джено потихоньку сел на кровать.
— Я тоже на это надеюсь. И она, и Аноки Кериоки. Однако мне кажется, что ты очень таинственный антей: с тех пор как ты оказался в Арксе, произошло столько неприятностей, — озадаченно сказал доктор Бендатов.
Джено посмотрел ему прямо в глаза:
— Да, мне столько всего надо объяснить. Но сейчас не время. Как только смогу, я расскажу тебе и другим мудрецам всю правду.
Стае потрогал его лоб: он был холодным.