Юди прекрасно понял, что при Крикен многое изменится. Разволновавшись, он стал дергаться, да так сильно, что Тоам закричал, чтобы тот прекратил. И только Ранья Мохатдина блаженно спала, благодаря массированным дозам снотворного.
Выходя из Клиники неопределенности, Бендатов прихватил с собой кое-какие магопсихические инструменты, относящиеся к целительству, и стеклянный флакончик, содержащий раскрепостиффио — особую фиолетовую жидкость.
Появление Стаса в служебкабио было встречено Джено и Доротеей с воодушевлением.
— Он безобразен! Посмотрите! Это чудовище, а не человек. И все же я люблю в нем даже самое маленькое перышко. Это Рене, мой мальчик. Это вся моя жизнь. — У Доротеи уже не было слез, отчаяние оставило след на юном лице псиофы.
Бассет долго потягивал носом воздух, пропитанный незнакомым запахом, исходившим от птицы, потом свернулся калачиком и закрыл нос ушами.
Джено схватил Стаса за руки, испачканные мазью:
— Вы столько раз лечили меня. Творили чудеса. Прошу вас, спасите жизнь моему брату!
Врач вытер руки о белый халат и положил на пол флакончик с раскрепостиффио. Он обошел вокруг создания, потом извлек из кармана волномию, черный железный инструмент в виде полоски для исследования внутренних органов, провел им вдоль деформированного тела, и волномия несколько раз поменяла цвет: из красной она сделалась вдруг синей, потом черной, белой и голубой. Избегая каких-либо комментариев, Стае осмотрел большие глаза существа. Потом потрогал то, что некогда было клювом — он стал мягким. Наконец осмотрел лапы, похожие теперь на ноги с когтями.
— Ну что? — спросила нетерпеливо Крикен. — Он станет, каким был прежде?
Доротея и Джено затаили дыхание. Удручающий вид доктора не внушал особых надежд.
— Нет, нет и нет! — произнес он с грустью. — Я не могу гарантировать, что это создание выживет. Его органы в критическом состоянии. Я отчетливо слышу только его сердце. Но голова… она чудовищна. Вы и сами все видите. А еще эти крылья… К тому же у него нет рук. — Доктор Аркса был пессимистом.
Доротея взорвалась от гнева:
— Фон Цантар знает свое дело. Мы во что бы то ни стало должны схватить его, в каких бы секретных местах он ни прятался!
— Оскураб сказал, что у Рене будут крылья. Возможно, он таким и останется. Увы! — с отчаянием в голосе сказал Джено. Мальчик, похоже, смирился с судьбой. — Я уже и не верю, что мне когда-либо удастся спасти своих родителей. Все кончено, все потеряно.
И тут Марго Крикен воскликнула:
— Белая руна! Смотри, Джено, это именно та, с рисунком. — И она показала на руну, потерянную соколом. — Возможно, она служит не только для приготовления клонафорта.
Астор Венти взял руну: это была половинка от его руны. Подойдя к существу, он положил кусок камня на золотое оперение:
— Просыпайся же! Ну, скажи мне что-нибудь. Поговори со мной. Ты должен жить. Не оставляй меня одного!
Из куска камня сверкнула искра, и большие янтарные глаза существа вдруг открылись, а мягкий клюв задвигался. Раздался пронзительный крик, от которого все задрожали.
— Вот. Она действует! — Мадам была полна надежд.
Голова существа начала меняться, перья с крыльев облетали, как лепестки, кожа растягивалась, прорезывались уши, а глаза уменьшались. Постепенно сформировалось человеческое лицо. Мягкий клюв сжался, превратившись в рот и нос. Крылья забились, подняв облако пыли. Обозначились руки, но пока без кистей. Стопы приобрели овальную форму, но из них все еще торчали длинные синеватые когти.
Зрелище было завораживающим.
— Великая магия! — воскликнул Бендатов.
Джено, не в силах скрыть радости, закричал:
— Рене, я очень тебя люблю!
Лишь Доротея не двинулась с места и наблюдала.
С адскими усилиями существо продолжало меняться. Сияние, исходившее от руны, обволокло его, и через несколько мгновений это был уже почти человек. Белокурый мальчик с блестящими крыльями и руками, лежавший на куче перьев в центре уффиосерво. Золотой кречет становился человеком. Рене Астор Венти возрождался к жизни.
Доротея вслед за Джено попыталась обнять его, но Стае остановил ее:
— Пусть сначала братья обменяются жизненной энергией.
Мадам взяла из рук псиофы золотую тунику и покрыла ею дрожащее тело Рене. Мальчик то и дело вытягивал руки и бил крыльями и издавал неслыханные звуки.
От ужаса доктор Бендатов позеленел. Никогда прежде сапиенсу не приходилось видеть подобное.
— Любовь моя! Ты вернулся! Ты жив! — радостно кричала псиофа.
— Доротея…
Это было первое слово, произнесенное белокурым мальчиком.
— Я хотела умереть. Я не могу без тебя. — Доротея, вся в слезах, примостилась на корточках рядом с Рене и слегка коснулась его крыльев. — Ты таким и останешься? — с грустью в голосе спросила она.
— Не знаю, — ответил он, неловко шевельнув крыльями.
Джено посмотрел на Рене, и впервые в жизни руки братьев сплелись. Черные глаза Джено встретились с глазами Рене.
— Сангвис фратернум соединила нас навсегда. — Рене с трудом выговорил эти слова — его страдания от трансформации были невыносимыми.
Джено крепко обнял Рене и заплакал, судорожно сжимая в руке кусок руны.
Вместе. Впервые после одиннадцати лет разлуки братья Астор Венти вместе. Им не нужны слова, чтобы выразить свои чувства, даже их сердца звучат в унисон.
— Не напрягайся. Ты еще слаб. У нас будет много времени, чтобы наговориться, — сказал Джено.
— Я горжусь тобой. И родители наши тоже. Скоро мы их увидим и сможем обнять. — Рене говорил отрывисто, вскрикивая от боли.
— Ты знаешь, где они? С ними все в порядке? Ты их видел? — взволнованно спросил Джено под пристальными взглядами Крикен и Стаса.
— Они в золотом куполе. Им известно о твоем пребывании здесь. Они никогда о тебе не забывали. И я тоже. Ты всегда был с нами. — Рене перевел дух. — Фон Цантар меня шантажировал, говорил, что убьет их, если я не буду исполнять его приказы. А когда ты прибыл в Аркс, я попытался связаться с тобой, 390 но он… — Рот Рене, еще не успевший до конца оформиться, не повиновался ему. Слова давались мальчику с трудом.
Доктор Бендатов погладил его по голове.
— Как Ятто тебя наказал? — Джено не терпелось все выведать.
— Он превратил меня в сокола, создав проекцию, точную копию меня. — Рене заплакал.
Крикен опустилась на колени рядом с белокурым мальчиком.
— Теперь я суммус сапиенс, и тебе нечего бояться. Прости меня, если можешь. Да, это я похитила тебя, Коринну и Пьера. Но я была убеждена, что клонафорт… — Мадам не закончила фразу. Рене забил крыльями, и перья полетели вверх.
— Я знаю, что вы действовали во благо Аркса и магипсии. За эти годы я многое понял. И хоть вы отошли от Ятто, я не был уверен, можно ли вам доверять, — искренне сказал он.
— Понимаю. И не осуждаю тебя, — ответила мадам удрученно.
— Я рад, что вы получили эту должность. Вы ее достойны. — Рене пошевелил руками, попробовал согнуть ноги и наконец сел, сложив на спине крылья.
Он казался ангелом, упавшим с небес. Рене прикрыл себя туникой, чтобы спрятать наготу, и впервые улыбнулся.
— Надо проделать в этой тунике прорези, иначе крылья не пройдут, — сказал он, глядя на Доротею.
— Ты красивее всех, — сказала псиофа.
— Где же ты раздобыл этот кусок руны? И для чего она служит? Для создания клонафорта? Или для чего-то еще? — поинтересовался Джено.
— Мама отдала мне этот осколок камня, когда я был еще соколом. Не знаю, для чего он служит, но с детства помню, как ревностно они его охраняли. — У Рене пересохло в горле, и доктор Бендатов дал ему немного раскрепостиффио.
— Необходимо выяснить правду и об этой руне, — сказала мадам, желавшая как можно скорее найти решение загадки. — У нас есть пергаменты с формулой, и мы знаем, где взять растения из гербария.
— Будучи соколом, я все выяснил, — сказал Рене. Силы начинали возвращаться к нему, хотя трансформация не закончилась, и ступни еще не сформировались.
— Я ходил в Домус Эрметика и говорил с оскурабом, — с гордостью сообщил ему Джено.
— Фантастика! Да ты просто уникум! — похвалил его Рене.
— Но пора освободить наших родителей. — Джено не терпелось поскорее начать действовать.
— Я потерял перстень, — признался Рене. — Должно быть, он упал в канал. Только с его помощью открывается белая дверь, чтобы подняться в золотой купол. — Он хорошо знал, как попасть в тюрьму, где томились Пьер и Коринна.
— Ага, перстень сокола! Тогда необходимо его найти. — Антей повернулся к Стасу: — Мы можем использовать субкандов и отправиться на них под воду.
— Сейчас это невозможно, — сказал доктор. — Канал обледенел. Мы сделаем это, как только потеплеет. — Бендатов был прав, и мадам Крикен согласилась с ним: — Надеюсь, что за это время фон Цантар не причинит зла вашим родителям.
— А если он их убьет? — горестно спросил Рене, глядя на еще неоформившиеся ноги.
— Нет, они ему нужны для создания клонафорта. И все же при первой возможности мы начнем действовать. Я обещаю, — сказала мадам, вставая и направляясь к выходу.
— Рене, будь спокоен и отдыхай! — сказала Доротея и поцеловала его на прощание в уже порозовевшие губы.
— Скоро увидимся, брат. — Джено погладил Рене по золотым крыльям.
Все ушли, оставив светловолосого мальчика в служебкабио. Он лежал, свернувшись калачиком, глядя на люстру в форме солнца, пока не заснул.
Когда мадам Крикен сообщила Дафне, Эулалии, Набиру Камбилю, Суоми и Красному Волку, что Рене уже ничто не угрожает, их радости не было предела.
Зато ситуация в мегасофии оставляла желать лучшего. Мятежные псиофы, возглавляемые Табором Гаагом, конечно же не утихомирились.
Мадам Крикен вдруг ощутила на своих плечах весь груз правления Арксом Ментисом. И хотя пребывание на посту суммуса сапиенса наполняло ее гордостью — ведь именно этого она хотела, — она прекрасно понимала, что найти решение для восстановления равновесия будет непросто. Ей придется в одиночку противостоять восставшим псиофам и преодолеть энергетический барьер, который они создали. Это ее долг. Правила следовало уважать, и только она могла изменить кодексы и обновить Программу месяца.