отобедали [у князя Тюменя], и обед был сравни тому, что накрывают в княжеских домах Европы. Но все же нам показалось странным, что такой просвещенный муж все еще остается пейзаном, все еще поклоняется Будде как божественному пророку и верит в то, что Лама — это воплощение Бога на земле. Наше возвращение через замершую Волгу в княжеском экипаже, запряженном дикими лошадьми, сопровождаемое дикими воплями нашего калмыцкого эскорта, было самым живописным зрелищем, когда-либо мною виденным. На следующий день мы увидели, как калмыки удили на Волге рыбу. Сети находились подо льдом, толщиной в два или три фута. Калмыки тащили их и кидали на расчищенную квадратную площадку шириной в один или два ярда — сети были полны рыбы и напомнили мне другую рыбную ловлю и другие чудеса, из библейских времен. Мы купили рыбы и съели ее вечером, когда приехали в Астрахань. Это самая вкусная рыба на всем нашем пути по Азии. Мы видели, как индусы поклоняются своим богам. Город и окрестности не слишком красивы, но здесь много интересного. Жители — преимущественно татары. Каспий всего в 50 милях, но добраться до него не представлялось возможным из-за зарослей тростника и болотистой местности. Мы смогли приблизиться к нему лишь на 20 миль. В Кизляре с армянского собора нам впервые открылся чудный вид на кавказские вершины, но он быстро скрылся в тумане, хотя погода была хорошей. Туман сопровождал нас на всем пути до Екатериноградской. Отсюда в ясный день можно увидеть сразу три самые высокие вершины — Эльбрус, Псамту и Казбек. Последний особенно интересен, так как находился ближе всего к нам. Можно сказать, что переход через горный перевал начинается уже во Владикавказе. Весь маршрут составляет около 120 английских миль и представляет собой переход из Европы в Азию. У меня нет ни времени, ни свободного места, чтобы описать этот переход, но наше путешествие во всех смыслах успешно, и оно превзошло все мои самые лучшие ожидания. Мы всюду оказывались средь прекрасного, щегольского светского общества. Бал у городского коменданта, больше напоминающего вице-короля, сравни балам Лондона и Парижа, но с одним важным местным преимуществом — грузинской красотой и живописной смесью грузинских костюмов с последними парижскими модами. В Англии мы едва ли что-либо знаем о России, но еще меньше мы знаем о Грузии и ее интереснейшей столице. Те, кто посещал ее шесть или семь лет назад, не имели возможность познакомиться ближе с местным обществом и видели только его внешнюю, искусственную сторону. Настоящие природные черты Тифлиса великолепны и удивительны. Его долина омывается древней античной рекой Курой, на берегу которой отдыхал персидский царь Кир после своего завоевательного похода. Археологические жемчужины Тифлиса не оставили бы равнодушным Вальтера Скотта. Ясон, золотое руно, Медея, Цирцея и многие другие. И еще Арарат! Мы надеемся выехать в субботу и отправиться к вечным огням Баку, нефтяным скважинам и темно-синим волнам Каспия. Оттуда мы намерены двинуться на Эривань, почтить своим визитом патриарха всех армян и посмотреть на колыбель всего человечества, священную гору Арарат, чья вершина, как говорят, слишком священна, чтобы туда ступила грешная нога человека, что, конечно, противоречит утверждениям профессора Паррота о том, что он вместе с несколькими ассистентами покорил эту вершину. Мы посмотрим на нее. И отведаем воды из реки Аракс и оттуда двинемся к Фазису и увидим все, что сможем. И потом, если у нас будет время, в чем я искренне сомневаюсь, мы вернемся сюда через Крым. Я думаю о тебе и буду думать — часто и с неизменно глубоким чувством.
P. S. Понедельник, 11 мая. Почта отсюда уходит раз в неделю, по четвергам. И я не успела отправить письмо на прошлой неделе. Мы надеемся выехать завтра. Погода прекрасная. И мы с нетерпением ждем отъезда. Лошади заказаны на 7 утра. Расстояние отсюда до Баку — около 320 миль. Нам предстоит пересечь семь или восемь рек, и в пути мы проведем около шести дней. Как всегда бывает, перед отъездом нужно сделать тысячи дел. Да благословит тебя Господь, моя дорогая Мэри!
Тифлис, 29 апреля / 11 мая 1840 года
[На английском языке]
Я не уеду отсюда, дорогая графиня Панина, пока вновь не потревожу вашего брата и не попрошу его передать вам от меня маленькую, тоненькую записочку <…>. Мы отправимся в Баку завтра ранним утром. Путешествие в Персию мы отложили, хотя даже нашли подходящего переводчика, готового сопровождать нас в этой поездке. Нас остановили обстоятельства — время и деньги. Нам следует сначала все хорошо рассчитать и спланировать. Посему наши теперешние планы — вернуться из Баку как можно быстрее, затем осмотреть Колхиду и Кахетию и отправиться в Эривань. Мы путешествуем в нашей панинской кибитке — без нее было бы совершенно невозможно. Она лучше сотен колясок. В ней мы можем комфортно есть, спать и жить, совершенно не думая о ночлеге. Передавайте наши сердечные приветы господину Панину. Но мы непременно должны увидеться с вами в Англии и все обсудить — постарайтесь захватить туда и вашего брата — лучшей компании трудно будет себе вообразить. В субботу мы обедали у мадам Головиной. Она спросила, какой русский город нам больше всего понравился. Москва — всегда на первом месте. Нижний Новгород нас удивил больше всего. Казань — самая оживленная и бойкая. Тифлис — самый интересный. Но мы также с самыми теплыми чувствами вспоминаем Астрахань. Эти два добрых семейства, чета Ребиндеров и чета Брюггенов, сделали наше пребывание уютным, словно мы оказались дома и совершенно позабыли, что мы иностранки. Светское общество везде здесь столь же огромно, как и Российская империя. Очарованье Казани навсегда слилось в наших сердцах с очарованьем мадам Лаптевой. А этот город не был бы столь уютен без забот Головиных. Я думаю, мадемуазель Головина — одна из самых красивых барышень, которых мне доводилось видеть. У нее настоящий талант к рисованию. А что же поделывает наша Софья, одна из самых ярчайших звезд московского высшего света? Вероятно, мы вернемся из Баку через три недели, и надеюсь по возвращении получить через Головиных от вас весточку.
Тифлис, понедельник, 29 апреля / 11 мая 1840 года
[На французском языке]
Кажется, я писала вам, моя дорогая княгиня, уже раз пять или шесть, по-французски, по-английски, одно письмо за другим, но я все еще не могу заставить себя кончить писать эти каракули. Я думаю о вас каждую минуту, и у меня не хватает смелости верить в то, что вы могли обо мне позабыть. Но к чему вам думать обо мне, вам, которая всегда так занята, у которой, к несчастью, такое хрупкое здоровье и светская жизнь которой столь полна делами и заботами? И меня печалит мысль, что ваши глаза все еще не могут служить вам, как прежде, и вы все еще испытываете боль, читая мои письма, полные воспоминания о вас. Но что мне остается? И я вновь вам пишу. Я так жажду узнать о том, как вас лечат опытные доктора в Санкт-Петербурге. В этом мире нельзя ни на что надеяться и рассчитывать, однако я надеюсь, что застану вас в добром здравии, когда вернусь в Москву. И это истинная правда — вы затронули и еще затронете самые мои глубокие сердечные чувства, связанные с Россией. Здесь все нас радушно принимают — нам очень нравится наше путешествие, оно вовсе не трудное — все удачно и все идет по плану, даже несмотря на то что Гросс нас покинул в Астрахани, боясь черкесов. Все вокруг кажется нам в розовом цвете — но ничто не заставит меня забыть те счастливые часы, что я проводила у вас. Мы приехали в Астрахань, и там все еще шел снег. От Владикавказа до сих мест горы великолепны. Они вполне оправдывают предпринятые нами усилия. Здесь думается только о возвышенном и о том, что любишь больше всего в жизни. Все прекрасно в этой интересной и неизбежно классической стране, и мы каждую минуту поздравляем друг друга с прибытием сюда. Так удивительно, находясь в самом центре Грузии, оказаться одновременно в дикой Азии и в центре уютной великосветской европейской цивилизации. Генерал, начальник этого района, еще не вернулся из Санкт-Петербурга, но его супруга, мадам Головина, здесь, и она чрезвычайно приветлива и оказывает нам всяческое внимание. Мы уже завели несколько важных связей в грузинском обществе, среди прочего — с княгиней Дадиани, супругой владетельного князя, молодой, красивой и очень грациозной. Окны нашего жилища выходят на площадь, на которой император жестоко карал виновных и завоевывал симпатии грузинского двора. Но лишь благодаря вам я по достоинству оценила истинный характер императора и императрицы. Помните ли вы те памятные строки в вашем альбоме? Мы уезжаем завтра — мы едем в Баку, чтобы увидеть вечный огонь, — и потом в Эривань, чтобы попросить благословения патриарха всех армян и чтобы увидеть священную вершину горы Арарат. Мы хотим отправиться в Кутаис, чтобы представить, как жили там Медея, Цирцея и другие. Я буду думать о вас, моя красивая московская княгиня, — сохранили ли вы мое прощальное письмо? У меня есть лишь одно короткое послание — и это послание от святой Софии, от вас. Прощайте!
Кутаис, понедельник, 29/17 июня 1840 года
[На французском языке]
Я убеждена, мадам, что вы, как человек наделенный лучшими душевными качествами, вероятно, беспокоитесь о том, как мы поживаем и как проходит наш вояж. Мое короткое письмо я спешу передать через генерала Эспего, пользуясь тем, что он уезжает и сможет его вам переслать. Имей я талант Вальтера Скотта, я бы хорошенько потрудилась, чтобы описать эту очаровательную страну или объединить все мои впечатления, чтобы написать поистине совершенную картину, которую только можно себе представить. Не говоря уже о Гори и его живописном акрополе, и нужно сделать порядочную остановку, чтобы посетить город троглодитов в Уплосе, а также очаровательную маленькую долину Атени. Именно от Сурами начинается подъем в горы, и именно отсюда, с этих красивых лесистых холмов, разделяющих Грузию и Имеретию, начинается красивейший пейзаж, с его ущельями, долинами, веселой рекой и ее маленькими притоками, и ничто в мире не сравнится с живописностью этих мест. Поэтичное описание полковника Брусилова не более чем простая истина — милый зверобой взбегает по скалам, и калина, и сирень в полном цветении, и рододендроны, и лавры блистают своей изумрудной зеленью, оттененной белыми венчиками вьюнков-паразитов. Дорогу красиво обрамляют заросли дубов и буков. И мы радуемся всему этому легко, без толики усилия! Путь сюда устроен превосходно, и станционные дома чудесны. Все здесь красиво и имеет счастливый вид, и мы очарованы нашей поездкой. Завтра мы едем смотреть монастырь в Гелати и оттуда продолжим наше путешествие в Рачу и Лечехуми и в Эривань через Ахалцихе — я очень жалею, что не попросила вашего супруга дать мне несколько писем; и я его прошу теперь, если это не составит большого труда, сделать одолжение и написать обо мне коменданту Ахалциха, и коменданту Александрополя, и коменданту Эривани — при покровительстве сих высоких лиц наше путешествие пройдет наиприятнейшим образом по этой прекрасной провинции, которая своим величием и красотой обязана рачительности ее правител