— Да, это так. Вы правы, мистер… мистер.
— Кошен.
— Простите, мистер Кошен. Конечно, я сделаю все, что в моих силах. Правда, в таком состоянии…
— И это вполне естественно. Вам нужно попробовать вырваться из круга овладевших вами мыслей… Изменить обстановку, окружение. Я не скажу развлечься, это слово неуместно, но хотя бы немного рассеяться. Полагаю, Мералина могла бы в этом вам помочь.
— И снова вы правы. Мне уже предлагали это. Правда, не Мералина.
— Отлично! Со своей стороны я всецело поддерживаю идею предпринять, скажем, путешествие… только пока не в Штаты.
— О, речь идет вовсе не о путешествии, а всего лишь о небольшой прогулке по реке.
— Это тоже неплохо. Обязательно поезжайте — такая поездка пойдет вам на пользу. Значит, завтра вас здесь не будет?
Видимо, она не обратила внимания на мою попытку конкретизировать дату, так как ответила, что этот вопрос мы обсудим утром, и решение будет зависеть от ее самочувствия и настроения.
— Понимаю, но советую вам не забывать, что удачная прогулка может улучшить первое и поднять второе. Однако разрешите перейти к делу.
— Я вас слушаю, мистер Кошен.
— Я намерен задать вам несколько вопросов, но, прежде всего, должен извиниться за то, что они в какой-то мере будут носить личный характер. Надеюсь, вы не будете возражать? У меня уже сложились кое-какие суждения по этому делу, тем не менее не исключено, что я пошел по ложному пути и…
— Мистер Кошен, к чему это предисловие? Лучше задайте ваши вопросы.
— Благодарю вас, мисс Ванделлин. Значит, так. У вас есть оружие. Пистолет. По-видимому, вы приобрели его три недели назад, после происшествия, на Лонг-Айленде. И с тех пор держите его при себе. Полагаю, что автоматический кольт тридцать второго калибра. Я не ошибся?
— Да, все правильно. Но откуда вы…
— О, — прервал я ее, лишив возможности закончить вопрос, — мы, копы, просто обязаны знать все. Ведь лицензии на ношение оружия проходят через нашу контору.
— А… Понимаю. Ну, так что?
— Скажите, мисс Ванделлин, где вы держите пистолет? Это связано с вашей безопасностью.
— Он в моей сумочке. Я всегда ношу ее с собой.
— Вы поступаете правильно. Разумеется, и в этот вечер пистолет в сумочке был с вами? Это хорошо. Это очень хорошо. — Последнюю фразу я произнес медленно, четко выговаривая каждое слово.
Она недоуменно подняла брови и замялась.
— Неужели я ошибся? — спросил я тем же тоном.
— Ну… в этот вечер сумочки при мне не было.
— Вот как?
— Видите ли, когда я уходила, то совершенно забыла о ней и оставила в номере.
— Мисс Ванделлин, вам может показаться странным, что я обращаю такое внимание на мелочи, которые вроде бы и не относятся к делу. Постарайтесь не реагировать на это. Вот и сейчас я попрошу вас припомнить, как случилось, что в этот вечер вы забыли сумочку.
— Но ведь это… Согласитесь, что ваш вопрос совсем не связан…
— Вот именно! Об этом я только что вам говорил. Я согласен, что вопрос представляется вам ненужным и бесполезным, и все же я жду на него ответа.
— Да, пожалуйста! Одну минутку… я должна припомнить, как все было… Значит, так. Собираясь уходить, я принесла сумочку сюда, в гостиную, и положила на обычное место — я всегда кладу ее на край бюро… Вот сюда. Затем… Да, вспомнила. Я стояла перед зеркалом и прикалывала к платью брошь. Здесь же в комнате находился мистер Гетрайн. Он спросил, продолжаю ли я носить в сумочке пистолет, а когда я ответила утвердительно, заметил, что ему было бы интересно взглянуть на него. Я, естественно, ничего не имела против. Руки у меня были заняты, и я предложила ему самому открыть сумочку и достать пистолет.
— Что ж, вполне понятное и естественное любопытство с его стороны. Будь я на его месте, я тоже проверил бы… Ну, хорошо, что же было дальше?
— Дальше? Он вынул пистолет, повертел его в руках, а потом… Потом — я хорошо это помню! — он положил мою сумочку, но не на старое место, а поставил ее на край каминной полки. Вон туда. И затем начал торопить меня, сказав, что мы опаздываем. Я сказала «минутку», бросила последний взгляд в зеркало, посмотрела по сторонам — вы знаете это обычное «как бы ничего не забыть». Конечно, если бы сумочка стояла, как всегда, на бюро, я тут же вспомнила бы о ней и оружии. Но поскольку она не попалась мне на глаза, я так и ушла. — Я улыбнулся ей.
— Значит, и вы иногда бываете, забывчивы, мисс Эсмеральда? Я полагаю, что Хоули Гетрайн об этом знает?
— Об этом знают все, — сказала она с невольной улыбкой.
— О'кей. Вы позволите мне взглянуть на эту сумочку?
— Разумеется.
Она встала, взяла с каминной полки сумочку и подала ее мне.
Это была очень изящная сумочка из черной кожи. Она хорошо гармонировала с ее платьем; только вот кольта в ней, как и можно было ожидать, не оказалось.
— А где пистолет? — спросил я. — Его здесь нет. Он исчез.
— Исчез? Не может быть! — Она взяла у меня сумочку и торопливо проверила ее содержимое. — Действительно…
— Может быть, мистер Гетрайн просто положил его куда-нибудь, — сказал я. — Давайте посмотрим вокруг.
— Да, да, непременно! Но как он мог…
Она снова покинула кресло и начала осматривать гостиную.
Я не спешил присоединиться к ней. Изящная этажерка, стоявшая справа от камина, полки которой были заставлены различными вещицами и безделушками, показалась мне подходящим местом. Я подождал, пока Эсмеральда не оказалась на противоположной стороне комнаты, и, улучив момент, вынул пистолет из кармана и пристроил его на верхней полке этажерки за цветочной вазой.
Разыграть после этого сценку «обнаружения» мной пистолета не составляло труда.
— Взгляните, мисс Эсмеральда, что это там блестит? Так это же он, ваш пистолет! Вот куда его сунул мистер Гетрайн, вместо того, чтобы положить в сумочку! Ведь это ваш кольт, мисс Ванделлин, не так ли?
Я взял пистолет с полочки и на открытой ладони показал ей. Когда же она протянула за ним руку, я жестом мягко воспрепятствовал этому.
— Да, да, это, несомненно, мой пистолет! Но почему вы…
Я отправил пистолет в свой карман.
— Сейчас все объясню. Собственно говоря, это оружие — одна из причин, приведших меня сюда. Приехав в Англию, вы не зарегистрировали его в здешней полиции, а это может иметь для вас довольно неприятные последствия — таковы уж английские законы. Я побывал вчера в Скотленд-Ярде и там узнал об этом.
— Но откуда им стало известно, что у меня есть пистолет?
— О, полиция ведет учет всех документов такого рода и обменивается информацией с другими странами. Я ведь уже говорил вам.
— И что же теперь будет?
— У меня есть в Ярде знакомые. Я попросил их не беспокоить вас, сказав, что сам доставлю ваш пистолет для регистрации. Они оформят необходимые бумаги, после чего я его возвращу. Ну а если вы будете спать, я передам его через мистера Гетрайна или мисс Мералину. Вы не возражаете?
— Разумеется, нет.
— Вы, конечно, понимаете, что после трагедии в «Бленхейм Армс» полиция не может не заинтересоваться этим пистолетом. И если окажется, что он не зарегистрирован, то… — Я сделал многозначительный жест. Правда, я думал в эту минуту совсем о другом.
— Я понимаю. А как идет расследование?
— Нормально. Дело продвигается довольно успешно, и я надеюсь, что недалек тот час, когда мы защелкнем «браслеты» на руках убийцы. Ну, а теперь я посоветовал бы вам отправиться спать и постараться хотя бы на время выбросить все это из головы. Крепкий, продолжительный сон вам просто необходим — вы отчаянно нуждаетесь в отдыхе.
Она протянула мне руку, я пожал ее и ушел.
В коридоре никого не было. Я направился к лестнице, ощущая, как во мне поднимается, захлестывая меня, тревога. За время нашего короткого разговора Эсмеральда сообщила мне многое: и о себе, и о других, и даже о надвигающейся опасности. Я и до этого разговора сознавал, что должен спешить, но оказалось, что от меня требовались еще более быстрые действия.
У поворота на лестницу от стены отделилась тоненькая фигурка. Мералина! Но даже ее появление не заставило меня забыть о моих тревогах.
— Он ждет вас, — сказала она шепотом. — Машина заказана, я проверю исполнение. Все. Иду к себе.
Она улыбнулась и проскользнула мимо меня, застывшего с открытым ртом. Я даже забыл поблагодарить ее — моего верного помощника и союзника.
Я взбежал по лестнице на следующий этаж, нашел номер 407-С, подождал несколько секунд у двери, чтобы сосредоточиться, и позвонил.
— Войдите, — прозвучал за дверью голос, не слишком приятный для моего слуха.
Я вошел и оказался в гостиной, соединенной открытой дверью со спальней.
Гетрайн все еще был одет; он только скинул пиджак и надел очень красивый халат. С сигарой во рту он сидел за столом, развалившись на стуле. На меня он взглянул так, будто я был неким неодушевленным предметом, неизвестно как возникшим в поле его зрения и к тому же мешающим Хоули Гетрайну проводить время, как это ему нравится.
— Слушаю вас, — процедил он, не вынимая сигару изо рта. — У вас ко мне дело? — Он еще немного помолчал и добавил: — Садитесь.
Я сел напротив, и он, как это водится у англичан, пододвинул мне виски и сифон с содовой.
Я налил и выпил с преогромной охотой: эта порция виски была мне просто необходима. Она придала мне достаточно сил, чтобы удержать мой кулак от близкого знакомства с той задницей, которая заменила этому типу физиономию. Что делать, интересы дела зачастую заставляют нас подавлять свои симпатии и антипатии, хотя временами это бывает ох как нелегко.
— Да, у меня есть к вам дело, мистер Гетрайн, и состоит оно в следующем, — начал я. — Вообще-то я не имел намерения сообщать вам то, о чем сейчас пойдет речь; так бы я и поступил, если бы не некоторые обстоятельства и ваше доброе отношение ко мне.
Он то ли кисло улыбнулся, то ли просто скривил рот в ответ на мою вымученную шутку, наклонил голову, помолчал и, наконец, сказал: