— О, весьма сомнительно! Я не думаю, что суд углубится в этот, в принципе ненужный, вопрос, который лишь осложнит выявление истины.
— Я полностью разделяю вашу точку зрения. О совершенной и планируемой попытках похищения тоже ни к чему распространяться. Да и вообще, причем здесь родственники Рикки?
— Согласен, — Херрик кивнул.
— Привлекать их к расследованию, допрашивать, брать у них снова показания… есть ли в этом какая-нибудь необходимость? Я ее не усматриваю.
— Согласен с вами. Это ни к чему. Убийство расследовано детально, выяснено, что они не имеют к нему никакого отношения… Разве что пистолет…
— Я уже запросил о нем Штаты. Этот автоматический кольт тридцать второго калибра принадлежит Эсмеральде Ванделлин — она имеет на него разрешение. Соответствующий документ я передам вам сегодня же. А Эсмеральда приложит свое письменное свидетельство.
— Конечно же, этого будет более чем достаточно, — заявил Херрик.
— Джон, не могли бы вы лично позаботиться о том, чтобы вопрос об отсутствии у нее выданной английской полицией регистрационной карточки был замят? Я могу на это надеяться?
— Я готов уладить, — согласился Херрик. — Это совсем нетрудно. Несчастные люди и без того так много пережили, что было бы грешно беспокоить их мелкими придирками.
— Теперь о деньгах, которые были изъяты у Сквиллы. Они будут фигурировать в деле, а после процесса, я полагаю, их по решению суда вернут Ванделлинам — отцу или Эсмеральде. Верно?
— Да, разумеется, из них удержат судебные и следственные расходы, но это сущий пустяк.
— Так вот, из этой суммы — я обещаю лично заняться этим — будет выплачена достаточно солидная премия лично вам, Джон, и членам вашей оперативной группы.
— Лемми! Зачем?..
— Потому что так должно быть, Джон. Всегда и везде, во все времена и у всех народов талант и усердие поощрялись. Это правильно и справедливо. Так что вам не следует возражать, Джон. Вот, кажется, и все.
Ну а теперь мне будет невредно отдохнуть. Высплюсь и начну понемногу собираться в обратный путь, в Штаты.
— Лемми, я буду рад, если вы останетесь у меня. Готов предоставить в ваше распоряжение отличную, очень удобную комнату с окнами в сад…
— Нет, нет, Джон, благодарю! Я отправлюсь в свой номер, отдохну, а потом по телеграфу отправлю в ФБР отчет и после этого освобожусь.
— Но сегодня вечером вы будете у меня. При любых обстоятельствах!
— Благодарю, Джон. Приду обязательно. Вероятно, не один. О'кей?
— Что я могу сказать вам, Лемми? Только то, что в этом случае вы подарите чудесный вечер не только мне, но и моей жене. Очень может быть, что вечером вы встретите у меня и комиссара.
— Это будет более чем отлично.
— Отметим удачное завершение этого дела. Заодно обсудим и отшлифуем некоторые детали, с которыми мы сможем познакомить прессу. Я набросаю к вечеру черновик сообщения на основе того, что мы здесь обговорили.
— Пусть будет так. До вечера, Джон. Я пошел.
— Еще стаканчик, Лемми, на дорогу. Я не устаю повторять, что работать с вами — одно удовольствие! Комиссар тоже будет в восторге. Вам ли не знать, что далеко не все дела раскрываются столь исчерпывающе за такой короткий срок. А тут все ясно, как Божий день. И как замечательно, что удалось обнаружить этот пистолет, рассеявший последние сомнения. Ваше здоровье, Лемми.
— Ваше здоровье, Джон.
Мы выпили, я пожал руку Джона Херрика и вышел, оставив его в отличнейшем настроении.
Оказавшись на улице, я осознал, что улыбаюсь и что улыбку можно было бы отнести к категории саркастических, если бы не искренняя симпатия, которую я питал к этому человеку. Во всяком случае, я постарался тут же согнать эту улыбку с лица, остановил проезжающее такси и поехал в «Де Верэ», размышляя по пути о том, что для уставшего, изрядно измотанного человека нет ничего желаннее, чем удобная кровать и спокойный сон хотя бы на несколько часов.
Было десять утра, когда дежурный позвонил мне из холла и сообщил, что меня хотела бы видеть мисс Мералина Крейн.
Я попросил, чтобы ее проводили в мою гостиную.
— Вы молодчина, Мералина, — сказал я, усадив свою гостью в кресло. — В эту ночь вы были на высоте. Все сработано, как надо. Вы оказали мне неоценимую услугу, направив на помощь Херрика с его ребятишками. Я бесконечно признателен вам.
Я видел, что бессонная, напряженная ночь не прошла Для Мералины даром: девушка выглядела предельно утомленной. Отпечаток пережитых тревог и волнений сохранился на ее очаровательном личике.
— Лемми, — начала она нерешительным, дрожащим от волнения голосом. — Я хочу… я должна кое-что вам рассказать. Понимаете, я просто не могу больше… не могу! И я обязана сообщить вам…
— Вы вовсе не обязаны что-либо сообщать мне, Мералина, — прервал я ее. — Да это и не к чему. Если вы хотите сказать, что это вы убили Рикки, то нет необходимости: это известно мне почти с самого начала расследования. Однако вас это ни в какой степени не должно тревожить. Мне удалось записать это преступление на счет Хоули Гетрайна, того самого бандита, который собирался снова похитить Эсмеральду, на этот раз по-настоящему.
Мералина приблизилась ко мне. Казалось, мои слова не только не успокоили ее, но повергли в еще большее смятение и растерянность.
— Лемми… Лемми… Как же это?.. Вы говорите, что… Нет, я ничего не понимаю… Вы сказали, Хоули Гетрайн?.. Но ведь это… Значит, он…
— Возьмите себя в руки, Мералина. Постарайтесь успокоиться и выслушайте меня.
— Успокоиться?! После того как… Вы сказали… Значит, он…
— Вот именно. Доказано, что он убил Рикки Ванделлина. А потом, этой ночью он пытался убить и меня. Я позволил ему сделать пристрелочный выстрел в вашего покорного слугу, а затем вышиб из него душу ко всем чертям. Полагаю, что по этому случаю в аду сегодня будет праздник. Он стрелял в меня из пистолета Эсмеральды, то есть из того самого оружия, из которого был убит Рикки. В соответствии с британскими законами это могучая улика против него, и опровергнуть ее невозможно. Есть и другие доказательства, свидетельствующие о том, что именно он прикончил Рикки.
— Но… вы… Как вы узнали… что это я?
— Я внимательно слушал, сопоставлял услышанное и кое-что видел. Это все.
— Но… как?
— Все это проще, чем вам кажется. Вспомните, когда я впервые увидел вас в «Карлтоне», вы спросили гостиничного боя, который привел меня к вам, ушла ли Эсмеральда; вы хотели передать ей, что она забыла сумочку. Я слышал ваши слова. Потом Рикки Ванделлин сказал нам, что он вернется, после того как я уйду, чтобы куда-то там проводить вас. Это я тоже слышал. Несколько позже я узнал, что вы пытались звонить Рикки в девять тридцать, чтобы выяснить, почему он не зашел.
— Это так, Лемми, — сказала она, следя за тем, что я говорил. — Но как вы могли на основании этого…
— Об этом сообщили мне вы сами, когда я потом вас расспрашивал. Вы сказали, что звонили Рикки, но никто не поднял трубку. Почему? Да потому, что телефон Рикки был переключен на коммутатор в холле. Так что ваш звонок он никак не мог слышать. Пойдем дальше. Если вам не ответил и дежурный, то это означает, что вы звонили в тот момент, когда он отсутствовал в холле. Дежурный отсутствовал — он ходил на ужин — между девятью двадцатью пятью и десятью часами. Если бы вы позвонили в десять, вам ответил бы либо я, либо Херрик. Что касается Рикки, то из ваших слов я понял, что вы с ним собирались присоединиться к остальным в танцевальном зале ресторана «Савой». Я понимал, что вы после безуспешных попыток дозвониться к Рикки непременно отправитесь к нему. То, что у него не было встречи с Эсмеральдой, я знал. Не мог быть у него и Франчелли: оставив Эсмеральду одну за столиком к ресторане, он встретился в холле «Зеленой Решетки» со Сквиллой. Об этой встрече они договорились заранее. Конечно же, сам Франчелли не имел ни малейшего намерения пойти к Рикки: зачем ему был нужен лишний риск? Вместо этого он дал точные инструкции Сквилле: тот должен был поговорить с Рикки, напомнить ему, кто его хозяин, и вытряхнуть из него по возможности больше зелененьких.
— Так вот в чем дело… — задумчиво произнесла Мералина. — Теперь я понимаю.
— Продолжим ход рассуждений. Блестка! Как она попала на пол? Я видел сумочку Эсмеральды и заметил, что она украшена такими же блестками, как и платье. Вы взяли сумочку, намереваясь передать ее Эсмеральде — все это я видел. Но отдать сумочку вы не успели, так как Эсмеральда уже ушла.
— Верно, — согласилась Мералина.
— Позвонив Рикки и не добившись ответа, вы начали беспокоиться. Возможно, вы боялись, что он снова поддался своей пагубной привычке, надрался в «Бленхейм Армс» и теперь либо спит, либо вытворяет в пьяном виде свои штучки. В конце концов вы оделись, прихватили с собой сумочку Эсмеральды, надеясь передать ее в «Савой», и отправились к Рикки. Верно?
— Да…
— Вы поднялись наверх, и подошли к его номеру. Дверь из коридора оказалась незапертой, может быть, даже приоткрытой, и вы вошли. И здесь вас ожидал сюрприз, какого вы никак не ожидали. Из холла вы могли слышать, а может, и видеть, если дверь в гостиную была закрыта неплотно, сцену, которая не могла не поразить. Вы оказались свидетельницей того, как Сквилла вымогал у Рикки деньги. Двадцать или тридцать тысяч…
— Сорок, — уточнила Мералина.
— Он угрожал, что если Рикки не заплатит, то его участие в похищении Эсмеральды станет известно всем. Представляю, какой шок вызвало у вас услышанное. Я еще не сказал вам тогда, что Рикки замешан в похищении и даже явился его инициатором, так что для вас эта новость была воистину ошеломляющей. Вы растерялись, вы не знали, что делать, осознавая одновременно опасность, которой подвергались бы, если бы Сквилла вас заметил. Вы посмотрели по сторонам и, заметив открытую дверь, справа от гостиной, укрылись в комнате, куда эта дверь вела. Стоя там, вы слышали, как Рикки передавал Сквилле деньги. Видимо, об этом визите и о его цели Рикки был предупрежден заранее, так как деньги были уже подготовлены. Сквилла получил желаемое и, не теряя времени зря, тут же ушел. После того как он покинул номер, вы прошли в гостиную, где между вами и Рикки произошел достаточно откровенный разговор… И достаточно неприятный. У вас в руках была сумочка Эсмеральды… а в ней — пистолет… Впрочем, о последовавшей за этим сцене вы можете рассказать лучше, чем я, хотя в общих чертах мне тоже известно, что здесь происходило. Так как?