Сандре притворно изобразил горе.
— Бедная Эмея, — сказал он. — Я этого боялся. Она не могла жить без Рики, поэтому попыталась убить эту Эликсабет, а потом бросилась с галереи.
— Эмея никогда не обидела бы ребенка! — возмутилась Элеонора.
— Она действительно считала Мстителя призраком. Ее постоянно обуревал страх. Она сошла с ума! — Сандре говорил так, будто верил в это.
Неужели это он? Элеоноре хотелось верить ему, и она сдерживала поток рвущихся с языка упреков. Это не убедит Сандре в справедливости ее обвинений.
Но она знала его. Сандре был не чужд логики, и Элеонора, набравшись терпения, попыталась все объяснить, рассчитывая на его понимание.
— Ты помнишь, как мы были детьми?
— Конечно, — сказал Сандре.
— Ради забавы Рики отрывал лапу у лягушки, отпускал и спорил, умрет ли она раньше, чем кто-нибудь съест ее.
— Мальчишеское озорство, — отмахнулся Сандре.
— С возрастом он стал хуже, а не лучше, — с чувством, сказала Элеонора. — Эмея не оплакивала смерть Рики. Она вовсе не помешалась от горя. Кто-то убил ее!
— Мы, конечно, похороним ее рядом с ним, — пообещал Сандре. — Она этого хотела бы.
— Нет! Чего она хотела, так это уехать в Италию. — Элеонора представить не могла, что Сандре настолько слеп. — Но ее убили!
— Ты расстроена. В твоем положении это бывает часто. — Сандре подошел к ней и попытался усадить в свое кресло.
Она сопротивлялась, сжав руки в кулаки.
Все тем же успокаивающим тоном Сандре продолжил:
— Мы так рады, что ты наконец забеременела! Но тебе вредно волноваться — это опасно для твоего здоровья и здоровья ребенка.
— Я не волнуюсь. — Элеонора повысила голос. — Говорю тебе, кто-то из приятелей Рики убил его вдову. Ты принц. Добейся правосудия!
— Да, конечно. — Сандре взял ее за запястье и повел к двери. — Поезжай домой и отдохни. Лорд Фанчер, заберите ее. Элеонора, когда ты вернешься, привези с собой мисс Чегуидден. Слишком давно я не видел ее прелестного лица. Я не хотел бы думать, что она избегает меня. — Он похлопал Элеонору по плечу, потом вернулся к столу.
Он отделался от нее.
И она поняла…
Он убил Эмею.
Возможно, сам перебросил ее через балюстраду.
Или приказал сделать это своим людям.
Принц убил их родственницу, бесхитростную женщину с добрым сердцем, поскольку та считала, что Мститель способен свергнуть его режим, и говорила об этом слишком свободно.
Эмея была права: мальчик Сандре, товарищ детских игр Элеоноры, исчез навсегда, превратился в дьявольское существо, которое ненавидела вся Морикадия.
Эмея поняла это и погибла, и Элеонора ответственна за ее смерть.
Голова у леди Фанчер шла кругом, колени подгибались.
Лорд Фанчер бережно обнял ее и повел в тихую библиотеку в том же коридоре, что и кабинет Сандре. Усадив жену, он принес ей стакан воды.
Элеонора медленно пила воду, мечтая, чтобы страшная картина убийства подруги исчезла из ее памяти.
— Я не могу растить нашего ребенка в этой стране. Не могу.
Лорд Фанчер быстро встал, закрыл дверь, повернул ключ в замке и вернулся к жене.
— Я знаю, как ты ценишь родство с де Гиньярами, но я не могу жить на земле, где процветают убийства и тюрьмы. — Элеонора заморгала, пытаясь прогнать слезы. — Я сожалею.
— Не стоит. — Он опустился перед ней на одно колено и взял ее руки в свои. — Я должен кое в чем признаться. Когда ты сказала мне о своем положении, я тайно начал переводить наши деньги из Морикадии в иностранные банки — в Англию, Францию, даже в один из американских банков. Я знал, что рано или поздно ты столкнешься с тем, что считаешь неприемлемым, и захочешь уехать туда, где мы сможем без опасений вырастить наше дитя.
Элеонора недоверчиво уставилась на мужа.
Он предвидел, что случится нечто подобное? Как он сумел догадаться?
Потому что… потому что ему известна правда о Сандре. Правда, которую она игнорировала.
— Мы потеряем наш дом, — продолжал лорд Фанчер. — Но не бойся. У меня связи во всем мире, голодать мы не будем.
Она не могла сдержать слезы. У них с Фанчером был хороший брак, они уважали друг друга и то, что привнесли в их союз: он — состояние, сделанное на торговле; Элеонора де Гиньяр — древнее благородное имя, связи и влияние. Они с мужем никогда не говорили о любви. Она полагала, что достаточно дружбы и между ними нет ничего большего. Теперь леди Фанчер убедилась, что ее супруг готов оставить Морикадию ради нее и их малыша.
Всматриваясь в тонкое усталое дорогое лицо мужа, она дотронулась до его щеки.
— Дорогой мой, я благодарю Господа за тот день, когда мой отец выбрал тебя мне в мужья.
Он взял ее руку и поцеловал ладонь.
— Я тоже тебя люблю.
Они грели друг друга взглядами.
Наклонившись к мужу, Элеонора прошептала:
— Есть еще кое-что. Я хотела бы поговорить с Мстителем. Ты знаешь, как его найти?
Он улыбнулся:
— Думаю, да. Пойдем домой, Элеонора.
Глава 41
Стук в дверь пробудил Эмму от послеобеденной дремы, которой она заменяла ночной сон.
— Войдите. — Уставившись в потолок, она размышляла: «Он хочет, чтобы я выбрала его. Предлагает выйти за него замуж».
Майкл назвал ее амазонкой, он видел ее храброй и сильной женщиной, которая сама распоряжается своей жизнью.
И мечтает, чтобы она вышла за него.
— Мисс Чегуидден? — Тиа осторожно вошла в комнату.
— Я не сплю. — Эмма не знала, что делать с предложением Майкла. С тех пор как ее отец умер, у нее никого не было, а теперь Майкл сказал, что она нужна ему.
Как правильно поступить?
Она любила Мстителя, мрачного, таинственного, манящего.
Любила ли она Майкла Дьюранта?
Сев в кровати, Эмма потерла лоб и посмотрела в окно. Солнце садилось.
— Уже поздно. Я должна одеться!
— Если поторопитесь, мисс Чегуидден. Внизу беда. — Тиа стояла у кровати.
Эмма повернулась к ней.
Лицо Тиа было покрыто красными пятнами, в глазах стояли слезы.
— Не с мистером Дьюрантом, — уточнила горничная.
Эмма проворно выскочила из кровати.
— Что-нибудь с раной Бримли?
— Нет, все в порядке, заживает. Это просто чудо. Тут другое. — Покачав головой, Тиа зарыдала. — Леди де Гиньяр и Эликсабет…
Натягивая платье, Эмма расспрашивала Тиа.
Тиа, оказалось, толком ничего не знала, кроме того, что Эликсабет привезли назад к Фанчерам. Но об Эмее она не говорила и так плакала, что у Эммы заныло сердце.
Только не Эмея! Милая добрая Эмея, стоявшая на пороге счастья.
Эмма помчалась вниз.
Мужчины как раз внесли Эликсабет в дом на одеяле.
— Положите ее, — скомандовала Эмма, и девочку мягко опустили на пол.
Эмма встала на колени рядом с ней.
Эликсабет лежала на боку, свернувшись калачиком, глаза ее были закрыты. Она что-то прижимала к груди. Ее ударили в лицо, нос был сломан, но рана на лбу больше беспокоила Эмму. При такой глубокой вмятине на черепе травма может оказаться смертельной.
Слуги сгрудились вокруг.
— Отойдите, — приказал Бримли. — Дайте обеим возможность дышать.
Эмма тронула Эликсабет за плечо.
Глаза девочки открылись.
— Эликсабет, ты меня слышишь? — спросила Эмма.
— Да. — Девочка сосредоточила взгляд на Эмме, потом на стоявших вокруг людях.
— Сколько пальцев я подняла?
— Три.
— Хорошо. — С Божьей помощью Эликсабет поправится. — Ты можешь пошевелить пальцами на руках? А на ногах?
— Да. О, мисс Чегуидден! — У девочки вырвалось рыдание. — Почему это должно было с ней случиться?
Сердце Эммы заныло сильнее.
— Что произошло?
— Он сбросил ее сверху. Она кричала, но он ее сбросил. Я пробовала помешать ему, но он пнул меня сапогом и швырнул ее вниз. — Эликсабет подняла зажатую в руке полированную фигурку лошади. — Она дала мне это. Это принадлежало ее отцу. Хотела, чтобы это было у меня. И она умерла.
— О ком ты говоришь? — мягко спросила Эмма.
Эликсабет дрожала и плакала.
— Ты имеешь в виду Эмею? — с замиранием сердца выдавила Эмма.
Эликсабет кивнула, потом снова прижала к себе фигурку лошади.
— Я хочу к маме, — заплакала она.
Эмма погладила девочку полбу, потом поднялась и сказала Бримли:
— Уложите ее спать. И не позволяйте будить. Положите на лицо холодный компресс, чтобы снять отек. Когда она сама проснется, говорите с ней, давайте пить. И ради Бога, приведите сюда ее мать. — Повернувшись, она стала пробираться сквозь толпу слуг.
— Мисс Чегуидден. — Голос Бримли остановил ее. — Что вы намерены делать?
— Я намерена заставить их ответить за это.
— Мистер Дьюрант, в главном доме…
Майкл положил перо, обрадовавшись возможности отложить трудное письмо отцу, в котором сообщал, что блудный сын жив и нуждается в помощи. Взглянув на Рубио, он вопросительно поднял бровь.
— Девочка, Эликсабет, ранена, а леди де Гиньяр… — Рубио покачал головой. Глаза у него были такие, как тогда, когда он вышел из тюрьмы, — тоскливые, полные боли.
Майкл вскочил на ноги.
— Где Эмма?
— Ее позвали осмотреть Эликсабет.
Не успел он договорить, как Майкл уже ринулся к дому. В холле он остановил лакея.
— Где девочка?
— Ее отнесли наверх. Вы слышали… — Лакей был молод, и ему трудно было сдерживать волнение. — Вы слышали о леди де Гиньяр?
Майкл, перескакивая через две ступеньки, взбежал следом за плачущими горничными на третий этаж и влетел в спальню Эликсабет. Эммы там не было. Он схватил Бримли за лацканы.
— Где Эмма?
Дворецкий, сохраняя невозмутимость, вымолвил:
— Мисс Чегуидден проинструктировала нас, как ухаживать за Эликсабет, и потом ушла.
— Куда?
— Думаю, что она… Она сказала, что собирается заставить их ответить за это.
— Ответить? Только не это! Она отправилась верхом? Почему вы не помешали ей?
— Мне нужно справиться с ситуацией здесь, Дьюрант. И я не могу диктовать леди, как ей поступить!