Иван свернул в ближайший проулок и прошёл полтора квартала, затем через двор выскочил на оживленную улицу Колкитт, где остановил такси и велел везти себя в маленький аэропорт возле Чалко. Оттуда каждый час летал в Акапулько десятиместный “сессна-441-конквест”. На часовой рейс у Ивана был забронирован билет. Во дворе он снял с себя тесную шапку и чёрные очки. Шапку выбросил в мусорный контейнер, очки оставил. Очки ни в чём не виноваты.
В двенадцать ноль-ноль он был уже далеко от ресторана, так далеко, что взрыва ни он, ни таксист даже и не слышали. Словоохотливый таксист, чёрный небритый мужик лет сорока, рассказал ему историю о том, как вчера у его тещи спёрли кошелёк на рынке прямо из кошёлки и спросил, куда же смотрят полиция и правительство. Иван сказал, что не знает, куда они, суки, смотрят, потому как только что в универмаге “Юнисентро” прямо на его глазах произошла аналогичная история. Правда, карманника поймали. Ну?! – заинтересовался таксист. И что с ним сделали? – Да что-что? руки завернули и потащили в околоток. – А по репе?.. – с надеждой спросил таксист. – Да в том-то и дело, сказал Иван. То-то и оно. В этом-то вся и соль. Сначала, как руки-то завернули, он вроде и не дёргался. А потом каким-то образом архангел хватку ослабил, ворюга вывернулся и как засветит полицейскому прямо по яйцам!.. – Да ты что!!! – воскликнул таксист и бросил руль. – Правда, уйти ему не удалось. Из-за угла выбежал второй архангел и, даром что мужик был в годах и с брюхом, – как звезданул дубинкой тому по шее – ключицу сломал!.. – Так прямо и сломал? – с недоверием спросил таксист. – Я сам слышал хруст, поклялся Иван. И ещё добавил ногой по жопе, так, что он башкой прошиб витрину. – А потом что? – Да ничего. Попинали ногами и, окровавленного, уволокли. – А тот, которому по яйцам перепало – он как? – Поскрипел, постонал, но потом поприседал, и, вроде, ничего. – Значит, несильно, сказал таксист. – Значит, несильно, согласился Иван. – Всё равно они в участке его отоварят, сказал таксист. – Да уж наверняка, поддакнул Иван. – И поделом, сказал таксист, помолчав. Я бы этим ворам руки на хрен отрубал. Как в Иране. – Я бы тоже, сказал Иван.
В два часа пополудни Иван был в Акапулько. Ещё через час он, сидя на задней банке лёгкой моторки, которая неслась вдоль скалистых берегов в сторону Тенекспы, туда, где вода прозрачна, а скалы, сложенные разноцветными метаморфическими породами, отвесно обрываются в океан, затягивал на себе ремни акваланга. Свежий ветер лупил в лицо. От воздуха, такого густого и чистого после загаженной и разреженной атмосферы Маньяна-сити, сладко кружилась голова. Но ещё сильнее она кружилась оттого, что её хозяин оказался “в нужном месте в нужное время”, и не только оказался, но ещё и не растерялся, чем спас – сколько же он жизней спас сегодня? жизней неизвестных ему, но на много лет вперед обязанных, хотя и не имеющих шанса узнать об этом, мужчин, женщин, детей, подростков, святых, выродков, придурков, паразитов – но всё равно людей из тела, крови, спермы, мозгов, дерьма, улыбки, похабных мыслей, воспоминаний о вчерашнем сексе, предвкушения сегодняшнего, любви, любви, любви… Пусть полковник из резидентуры говорит себе что хочет, Иван с этого дня твёрдо знает: он в Маньяне – не зря. Он свой долг уже начал исполнять. Сегодняшнее – в актив.
– Паулино! – позвал Иван.
Загорелый до черноты паренёк за штурвалом обернулся на зов.
– Давай здесь!
Паулино кивнул и заглушил мотор. Иван осмотрелся по сторонам. Он, как и всегда, был не один в этом чудном месте: в трехстах метрах болтались на волне две лодки, и кто-то очень разноцветный, отсюда не разглядеть, кто, махал Ивану рукой.
– Когда за вами возвращаться, сеньор?
– Часа через три! – ответил Иван, промывая маску морской водой.
– Если приедет ваша жена – что ей сказать? – спросил пацан.
– Скажи ей, что я её люблю больше жизни! – ответил Иван и надел маску. – И ещё скажи, что я ныряю здесь с самого утра.
‑ О’кей! – сказал Паулино и сделал похабно-понимающее лицо: дескать, кто из нас, маньянских ребят, не блядун?.
Иван закусил загубник и перевалился в воду спиной вперед.
Паулино с уважением посмотрел на пузырьки, некоторое время отмечавшие место погружения клиента, сплюнул в воду и завёл мотор. Клиент имел полное право на особенное к нему отношение. Во-первых, он платил наличными. Во-вторых, он, появившись на станции в первый раз с неделю тому назад, всех поразил тем, что, бродя по берегу в ожидании хозяина, набрел на пятнадцатиметровую вышку, с которой Паулино и ещё несколько отчаянных парней, пасшихся на пляже, прыгали для развлечения туристов в узкий – три на три – бассейн, и – никто не успел ему помешать – одним махом взлетел по лесенке на самый верх, а оттуда, издав боевой клич южных индейцев (издавать который Ивана обучала целая бригада сэнээсов из Института Этнографии им. Миклухо-Маклая), махнул в этот самый бассейн, сделав в воздухе сальто.
Вода была сверхпрозрачна – штормов тут не случалось больше месяца, – утёс прекрасно просматривался до самого своего основания, а это не много не мало метров сорок пять. Ну, на такую глубину Иван пока заныривать опасался, а вот метрах на десяти вокруг утёса попарить – самое милое дело.
Выщербленный склон был густо покрыт кораллами, морскими губками и водорослями. Вверх-вниз сновали косяки непуганых рыб самых немыслимых форм и мастей. Вот важно продефилировал величественный лютианус, мазнув Ивана по морде своим желтым хвостом. Вот жуткая на вид, но, в общем, не опасная в этих широтах двухметровая барракуда. Вот целая армия тарпонов – самых любопытных на свете рыбешек, наверное, несъедобных, иначе бы старшие товарищи их быстро отучили любопытствовать. А вот и скатище машет крыльями, стараясь держаться от пловца на разумном расстоянии – мало ли что. Когда-то, нырнув с аквалангом в первый раз в своей жизни и увидев настоящего ската, Иван понял, в чем главный кайф подводного плаванья: в возможности парить без усилий в трёхмерном пространстве в любом направлении. Отчего во времена Островского люди не летали как птицы? Да оттого, что Жак Ив Кусто к тому времени не изобрел ещё своего акваланга.
Кстати, нужно обследовать этот утёс на предмет устройства в нем тайника. А что? Найти среди монтмориллонитов минигрот, вокруг которого разные туристские клары уже оборвали все кораллы, и за какой-нибудь складочкой в глубине прорезать незаметную щелку, да обзавестись парой водонепроницаемых контейнеров, расчудеснейшая получится закладка. Если же, не дай бог, за тобой хвост какой увяжется, так его будет видно издалека, всегда можно адекватным образом отреагировать… А? Не голова, а штаб округа, восхитился собой Иван. В экстернатуре насчёт подводных тайников никто ничего ему не говорил. Сам додумался, блин!
Иван начал медленно подниматься к поверхности. Пора передохнуть, погреться на солнце, сменить баллон. И – подумать, подумать в одиночестве и покое, хорошенько подумать. Чёрт, очень много есть о чём подумать. Времени подумать нет, а о чём – есть. “Los Diablos”, значит. Пятьдесят страниц. Ох, да. Ох, los diablos, los diablos. Подумать о том, как их изгонять, этих, блин, los diablos, красных этих los diabolitos из любимой женщины. Из невесты, прошу заметить.
Не жениться же ему, прямо скажем, на этих, блин, los diablos!
А потом, может быть, ещё одно погружение – а там и Паулино за ним прикатит. И – домой, может, она уже вернётся к тому времени. Приступим к перевоспитанию немедленно.
Иван вынырнул. Утёс почти на уровне воды имел ровную площадку, где можно было всласть позагорать в ожидании лодки. Волна шла высотой примерно метра в полтора, и Иван, подплыв под площадку, раскорячился, чтобы не карабкаться по скользким камням, а быть вынесенному туда водой.
Тут как раз подоспел пресловутый девятый вал – Ивана подняло и мягко опустило прямо на площадку, белую от птичьего дерьма. Иван выпустил изо рта загубник и сорвал с лица маску. В метре от его головы загорали на солнце две голых задницы, одна гладкая, другая волосатая как кокос. Поодаль валялись снятые акваланги, гидрокостюмы, два подводных ружья.
Вот досада – занято гнездышко!..
Блин!!!
Впрочем, могло быть хуже, подумал Иван. Могло быть гораздо хуже. Эти-то уже друг друга отымели в своё удовольствие, теперь отдыхают. А вынырни я на полчаса раньше – то-то был бы конфуз. Люди трахаются, а на них сверху падает… русский шпион в акваланге!..
Чтобы не расхохотаться – человек после погружения не всегда сам себе адекватен – Иван судорожно втянул в себя воздух. Получилось шумно. Задницы обернулись и оказались мохнатым кучерявым парнем в солнцезащитных очках и белобрысой девчонкой. Девчонка негромко взвизгнула и прикрыла причинное место ластами. Парень срам прятать не стал, а встряхнул пышной шевелюрой и тихо сказал, усмехнувшись:
– Ну вот мы и не одни. Что, твою мать, это только за страна такая – нигде не уединишься, везде тебя местные хачики настигнут и будут сомбрерро с себя продавать. Ты, мужик, дал, твою мать! Заиками нас сделать хочешь?..
– Да ладно, не шурши, – сказал Иван неласково. – Что я, блин, нарочно, что ли? Мне с воды вас видно не было, а так я здесь всегда загораю. И ничего тебе продавать не собираюсь…
– Что?!. – воскликнул парень. – Ты что, из наших? Ты кто?..
– Как приятно в такой дали от родины встретить соотечественника, – фальшиво сказала девица.
Иван прикусил губу и отвернулся. От приступа жестокой злобы на себя даже слёзы брызнули из его глаз. Да что ж это такое, ёкарный бабай!.. Он же маньянец, блин, в крайнем случае боливиец! За каким расхеристым хером он с первым попавшимся русским отдыхающим базлает тут по-русски?.. No te entiendo[62] – он должен был ответить. No entiendo Usted, и всё. No entiendo!
Ох, плачет по мне контрразведка, ох, обрыдалась!..
Все, с завтрашнего дня думаю только по-испански. Клянусь. Русский язык забуду как кошмарный сон.