ный столб. Море шумело, поглощая все прочие звуки, сливавшиеся в единый гул. Женька пошел против ветра, низко пригибаясь к земле и заслонив рукавом глаза. Еще немного – и за поворотом будет Федькина улица. Навстречу ему, подгоняемые стихией, бежали женщины. Было не разобрать, что, а главное, кому они кричат и зачем отчаянно машут руками. Ветер колотил их в спины, почти нес над водой, подбрасывая, поддавая шлепки. Задумав обойти грузовик, Женька оказался у самой ограды, сквозь решетку которой хлестала жадная вода. Он схватился за балясину, пытаясь удержаться на ногах, и услышал, как женщина крикнула:
– Плотина! Прорвало плотину!
В этот самый момент огромная волна сбила его с ног. Он ухватился за железный прут и с полминуты болтался так, будто зацепившаяся за колышек тряпочка. Руки соскользнули, и Женьку волной отнесло к спуску, туда, где заканчивалась парадная гранитная набережная и начинался песчаный берег. Пытаясь закричать, он глотнул воды, закашлял, стал задыхаться. Одной ладонью он ухватился за низкую иву, но та безжалостно выдернула свои скользкие ветви, содрав ему до крови кожу с пальцев.
Река закрутила Женьку в воронку, словно маленькую щепку, потом выбросила вверх и закачала его, точно поплавок, то дергая за ноги так, что он уходил под воду с головой, то выплевывая на поверхность.
Мимо проплыла чья-то оторванная от пирса пустая лодка. Женька потянулся к ней, но не сумел приблизиться ни на метр, отдавая все силы своевольной реке. Захлебываясь, сбивая дыхание, с трудом различая что-либо, Женька отчаянно боролся с тяжестью собственного веса, ежесекундно тянущего его на дно. Он вспомнил маму, отца, бабушку. Они ласково улыбались ему, тянули к нему руки, звали по имени. Они самые лучшие на земле, а он иногда обижал их, заставлял волноваться, был непослушным, плохим, невероятно плохим.
Неожиданно течение стихло, но сил плыть уже не оставалось, да и где берег-то? Не было берега. Женька ощутил невесомую тишину. Услышал ее. И только стук, тише, чем биение сердца, был где-то совсем рядом.
Что это? Он открыл глаза. Прямо на него плыл небольшой корявый пень, разбросав по воде корни-щупальца, словно кальмар. Обхватив обрубок ствола четырьмя мокрыми мохнатыми лапами, на пне плыла Собака.
«Вот он, пень, сейчас уплывет, и я утону!» – почему-то спокойно и рассудительно подумал Женька. Но последний отчаянный глоток воздуха отрезвил его, заставил схватиться за корягу. Пень качнулся и начал уходить под воду, пальцы соскользнули.
Собака посмотрела на Женьку, распрямила задние лапы и сползла в реку, оставив на корнях лишь кончики передних да высоко поднятую всклокоченную морду. Это позволило пню остаться на плаву, а Женьке уцепиться крепче, обняв ствол обеими руками.
Так покачивались они на зыбких речных волнах – маленький, еле живой человек и зверь, Враг его. Мокрая морда была рядом с его лицом, но страшно не было, и ненависти тоже не было. Только тихо-тихо продолжал звучать этот стук, и Женька вдруг подумал: а ведь это стучит песье сердце. Близко-близко, в звериной грудине, клокочет механизм, не дает им обоим уйти на дно.
Он закрывал и открывал глаза, готовый провалиться в забытье, и каждый раз Собака сиплым лаем приводила его в сознание.
Ливень закончился. Всё вокруг внезапно посветлело, и река заискрилась яркими бликами, отражая акварельные разводы на сером небе. Пробилось солнце, виновато оглядывало разруху, учиненную потопом. Их относило к ерику, и это было спасением. Вдали показалась знакомая излучина, река сузилась, и стали видны неразмытые берега, и деревья, и трава. Собака опустила передние лапы в воду, схватилась зубами за крючковатый корень и медленно поплыла к берегу, гребя четырьмя лапами и волоча за собой пень.
«По-собачьи плывет», – заметил Женька и рассмеялся от своей нелепой догадки.
Из-за деревьев показались люди, побежали навстречу, прямо в воду, подхватили Женьку на руки, вынули из реки. Такие сильные, такие добрые руки. Его начали растирать, накинули что-то теплое, кто-то подогнал «жигулёнок» почти к самой кромке воды. Женщина все спрашивала его о чем-то. Какие сейчас могут быть вопросы? Он завертел головой, выискивая глазами Собаку, и неожиданно так важно стало для него увидеть ее живой.
И увидел на берегу, чуть поодаль от людей. Она отряхивалась, неистово кидая лохматую голову из стороны в сторону, разгоняя волну от носа до кончика хвоста, и от ушей ее, от мокрой лохматой гривы, изменивших цвет от воды на темно-бурый, полетели во все стороны брызги, словно яркие, переливающиеся на солнце длинные металлические спицы; и казалось, это гигантская сильная рыжая муха высвобождается от опутавших ее паучьих нитей.
В какой-то момент Собака замерла, прислушиваясь, и Женька увидел, что ее верхняя губа чуть приподнята, обнажая передние зубы, и вспомнил страшный оскал, что совсем недавно так напугал его. Теперь же он понимал: Собака улыбалась. Просто она так умела.
И захотелось разреветься от огромной любви, которую он почувствовал в тот момент к своему Врагу. И разрывалось маленькое сердце его от какого-то нового чувства, которое он, как и недавнюю ненависть, ныне казавшуюся ничтожной, не испытывал в своей жизни никогда.
Об авторе и художнике этой книги
Светлана Васильевна Волкова по образованию филолог, переводчик, занимается романо-германскими языками, пишет статьи и сценарии, а также книги для детей и взрослых.
«Я люблю путешествовать, – рассказывает она, – посетила много стран, даже такие, которые не сразу отыщешь на карте. Еще обожаю велосипед и пешие прогулки, занимаюсь танцами фламенко и играю в петербургской городской лиге «Что? Где? Когда?».
Я родилась и выросла в Ленинграде, поэтому и место действия всех моих историй – Ленинград. Своих героев я поселила в тот памятный мне с юных лет пятачок города, который знаю вдоль и поперек, со всеми его дворами-колодцами, подворотнями, крышами. И хотя все мои юные герои родились раньше меня самой, они мне близки, всех их я бесконечно люблю. И надеюсь, что вы их тоже полюбите и найдете в чем-то очень схожими с собой.
Книгу я посвятила своей маме, чьи рассказы о детстве не перестаю слушать с замиранием сердца, и каждый раз поражаюсь: сменилась эпоха, завернула на новый виток история, а дети всех времен радуются и расстраиваются по одним и тем же поводам, влюбляются, взрослеют, понимают про себя что-то очень важное – и это не зависит от того, в каком десятилетии они родились».
Виктория Викторовна Ватолина родилась во Львове. Закончила факультет прикладного искусства Московской государственной текстильной академии им. А. Н. Косыгина по специальности художник-стилист. Много лет работала в разных сферах: занималась мультипликацией, росписью мебели и стен, оформлением витрин, дизайном полиграфической продукции. Книга С. Волковой стала для нее одной из первых работ в качестве иллюстратора. «Работать было невероятно интересно, – поделилась художница. – Пришлось погрузиться в прошлое нашей страны. Эпоху, которой уже нет. Эти истории трогательны и трагичны, но, что парадоксально, вместе с тем невероятно современны».
Примечания
Популярное в 1970-е годы в ленинградском кафе «Сайгон» стихотворение Евгения Вензеля.
Вернуться