Тут же у меня возникли некоторые неотложные дела, которые постоянно случаются на большом корабле, а потому на палубу я вышел лишь четверть часа спустя. Раскуривая, наконец, трубку, я стоял у борта и глядел вдаль, любуясь горизонтом, как вдруг рядом со мной встал мистер Рибботс, и также занялся трубкой и табаком.
– Как, вы здесь? – искренне удивился я. – Разве мисс Кингфишер не нуждается в вашей помощи?
– Больше не нуждается! – трагически заломив брови, сказал мистер Рибботс. – Все мое существование на этом судне сводится к “подай-принеси”. Знал бы я, что так будет, позаботился бы заранее о компаньонке для мисс Джеммы.
– Я знаю, что мисс Кингфишер не очень-то доверяет нынешней моде дружить с женщиной за зарплату… – осторожно сказал я.
– Для женщины в наше нелегкое время, компаньонка – это не мода, а необходимость. Женщина не должна быть одна. Тем более в путешествии среди мужчин! Однако мисс Джемма обладает чересчур свободными нравами, как и ее отец. Утверждает, что это пережиток прошлого. Совсем не думает о приличиях! Вот поэтому она до сих пор и не замужем. Никто не хочет жениться на ней, несмотря на все ее состояние!
Я усмехнулся и ничего не ответил. Мистер Рибботс раскурил трубку и с возмущением запыхтел. Каждый разговор с ним сводился к тому, какая мисс Джемма ужасная, возмутительная особа, однако вся ирония ситуации была в том, что он полностью находился в зависимости от ее капризов.
С самим же мистером Кингфишером я еще не имел чести быть знакомым лично, мы лишь состояли в переписке, однако, со слов все того же мистера Рибботса, знал – он настолько же возмутительный, капризный и ужасный человек, как и его дочь. Возможно, именно в этом крылся секрет его головокружительного успеха – в наше просвещенное время стоит смело глядеть вперед и идти на риск.
Не будь я рисковым, не стоял бы у штурвала “Розалинд”, в конце концов.
Тишина и благостный покой царили на “Розалинд” до самого заката. Солнечный диск наполовину опустился за горизонт, окрашивая палубу и морские волны до горизонта в розовые и багряные тона. Я находился наверху, беседуя с рулевым Майлзом Кокни, когда меня попросили спуститься вниз. Юнга по имени Джимми, подающий надежды молодой человек, сообщил мне по секрету, что в ресторане происходит что-то странное. Какой-то переполох, прерывающийся женскими восклицаниями.
– Вроде бы ничего серьезного, сэр, но вы все-таки взгляните, – попросил он, бросив на меня извиняющийся взгляд.
– Само собой. Ты молодец, что позвал меня сразу, Джим: капитан должен быть в курсе происходящего!
Я потрепал его по плечу и отправился в ресторан.
Зрелище, что открылось мне, потрясло меня до глубины души. В глубоком кресле с зеленой обивкой восседала мисс Джемма Кингфишер, облаченная в вечерний туалет. Платье ее переливалось всеми оттенками багряного, в тон заката, перчатки сияли белизной, а волосы украшала кокетливая маленькая шляпка с небольшой вуалью. Видно было, что наряд подбирался с особой торжественностью.
Вокруг нее толпились другие пассажиры, путешествующие на борту "Розалинд” в сторону Англии. Дамы в нарядных платьях и приодетые к ужину джентльмены с пристальным любопытством на что-то смотрели. Подойдя ближе, я смог увидеть предмет их явного интереса.
Прямо на столе, на расстеленной поперек чистейшей белой скатерти, восседал Джерри. Признаться откровенно, я узнал его не сразу. Да и кто бы смог! Шерсть его отливала всеми оттенками серебра и осенней листвы, и блестела в мерцании свечей, освещающих каюту. Длинные пряди, постоянно стремящиеся закрыть глаза и обзор, были убраны наверх и с небрежным изяществом подхваченны тонкой лентой, какие иногда используются женщинами для причесок и украшений. Таким образом, всем открывалась красивая морда Джерри, острый чуткий нос, очаровательные черные глаза и красивые уши. Дамы смотрели на него с умилением, издавая отчетливые звуки восхищения, воркуя, как над ребенком:
– Какой он хорошенький!
– Чудо, что за пес!
– Одно загляденье!
Джерри чувствовал себя не в своей тарелке и переступал с лапы на лапу.
С ума сойти, подумал я тогда. Кто бы мог подумать, что он окажется настолько красивым псом? Мисс Кингфишер удалось распутать все до единого колтуны, спутавшие его шерсть за долгие годы на корабле, и расчесать до сияющего блеска. Шерсть оказалась длинная, тонкая, что девичьи волосы, а аромат дорогого мыла чувствовался издалека.
– Вот как должна выглядеть настоящая собака! – торжествующе заявила мисс Кингфишер, заметив меня. – Джон, вы только взгляните на него. Он же идеален. Более гармоничного пса я не встречала за всю свою жизнь. Не возьмусь говорить за королевских собак, конечно, не имела чести быть знакомой с ними, но вот любой другой собаке из высшего общества есть чему поучиться у нашего Джерри.
– Мэм, при всем уважении, Джерри – крысолов, и…
– У него сильные мускулистые лапы, что при его небольшом росте смотрится удивительно гармонично, – продолжала мисс Кингфишер, словно бы и не слушая меня. – А сколько в нем отваги! Уж поверьте, это была битва при Ватерлоо, а он в ней – Наполеон! Я имею в виду, когда я решила его искупать. Бедный мистер Джерри никогда не видел ванны, представьте себе! Но я быстро исправила это досадное упущение, и вот, взгляните! Клянусь, подобного совершенства я еще не встречала. Лондонское общество умрет от зависти!
– Позвольте, мисс Кингфишер, вы же не собираетесь…
– Я забираю его, – спокойно пояснила мисс Кингфишер, глядя на меня поверх очков. – Такому сокровищу не место на корабле. Уверена, с крысами успешно справятся какие-нибудь другие крысоловы…
Ее взгляд с нежностью обратился к Джерри.
– Этот достоин жизни на мягких подушках и самого лучшего мяса!
Джерри повернул ко мне морду и тихо, вопросительно гавкнул. Но мне нечем было его утешить. Во взгляде Джеммы Кингфишер, никогда и ни в чем не знавшей отказа, я видел лишь уверенность и решимость идти до конца.
Так и произошло. Едва “Розалинд” пристала в порту Лондона, мисс Кингфишер появилась на палубе, держа Джерри на руках. Вид у нее был гордый и торжествующий. Она была весьма довольна собой. Еще бы, ведь последние дни пути они с Джерри были неразлучны. Никогда бы не подумал, что сильный и отважный пес позволит носить себя на руках, как какую-нибудь болонку, но для мисс Кингфишер ему пришлось сделать исключение. Справедливости ради – только для нее.
Мисс Кингфишер сошла с трапа к ожидающему ее кэбу и села внутрь, дожидаясь, пока мистер Рибботс дотащит ее чемоданы и сундуки. Я стоял на палубе и наблюдал, как он закидывал чемоданы, шляпные коробки, портпледы и шкатулки внутрь кэба, в то время как дворецкий Кингфишеров – его имени я не знал, – даже не думал ему помочь. Он был занят знакомством с Джерри – новым членом семьи.
Дальнейшая судьба Джерри – Джерома Д. Кингфишера – вам известна. В скором времени он и в самом деле стал самым модным псом Лондона. Вначале он произвел фурор своей изумительной тонкой шерстью, очарованием и боевым нравом, и некоторое время оставался единственным йоркширским терьером, который завоевывал медали на всех собачьих выставках Британии. Слава о нем вскоре дошла до Королевы и Ее Величество пожелала лично познакомиться с ним и пригласила Джерри на чай.
Говорят, Ее Величество и мисс Кингфишер провели вместе замечательные несколько часов, попивая чай в саду и беседуя о сокровенных женских тайнах, в то время, как Джерри играл с королевскими собаками, чем привел Викторию в совершенный восторг.
Такова история о том, как простой моряк стал богачом и знаменитостью – пусть моряк этот и ходит на четырех лапах.
Не прошло и года, как лондонские модницы стали выпрашивать у мужей щенков крысоловов. Йоркширские терьеры оказались столь неприхотливы в быту, очаровательны и ласковы, что покоряли сердца англичан с невозможной скоростью. Вот почему теперь по вечерам в Гайд-парке вы можете наблюдать с десяток собак, старательно роющих норы в земле под причитания их хозяек.
Что до меня, то я, безусловно, не смог оставить Джерри в столь сложной для него ситуации, и решил разделить его судьбу, как подобает другу и товарищу. Проще говоря, в скором времени я женился на мисс Джемме Кингфишер, осел на берегу и занял место ближайшего помощника ее отца.
Судьба же бедного мистера Риббота мне неизвестна. Но поговаривают, что он ступил на скользкую дорожку – стал юристом.