…Генриха – Имя героя не просто немецкое, но родом из немецкого романтизма: оно напоминает о Гейне, Клейсте (новелла «Маркиза д’О» с ее «ангельско-демонскими» обертонами и героиней по имени Джульетта), Генрихе фон Офтердингене Новалиса и Гофмана и т. д. В то же время, упомянутое сразу после прозрачной отсылки к А. Белому, оно неизбежно вызывает в памяти романтико-мистическое подобие Белого – Генриха из «Огненного ангела» (1907) В. Я. Брюсова (1873–1924).
«Наблюдения холодного ума» – Из посвящения к «Евгению Онегину» (1823–1831) А. С. Пушкина: «…собранье пестрых глав <…> Ума холодных наблюдений / И сердца горестных замет».
«Новая проза отметет вещи…» – Этот отрывок-манифест (до слов «успеха у большинства») с небольшими разночтениями практически буквально повторяется в статье «Ангелы, люди, вещи», опубликованной Б. под псевд. ЛЪЪе в газ. «Жизнь искусства»(1922. № 49 (872), 12 дек. С. 3). Отмежевываясь от «вещей с большой буквы», Б. отворачивался от многих литературных течений начала 1920-х гг. с их устремленностью к «вещности» и воспеванием технического прогресса. Ср. название конструктивистского журн. И. Эренбурга и Э. Лисицкого «Вещь» (1922); на конструктивизме Б. особо останавливается в газетном варианте: «Введение техно-химического словаря в композицию художественного произведения – мещанство готтентота. <…> Увлечение завоеваниями техники, все эти “конструктивизмы” – детская болезнь». Противопоставление литературы, трактующей внешне «ничтожную» духовную и душевную жизнь искусству, «равняющемуся по радио, пару и электронам», было актуализировано всем ходом литературного процесса 1920-х гг. и тем взрывом «трагического индивидуализма», что прозвучал накануне провозглашенного в СССР «великого перелома» в «Зависти» (1927) Ю. К. Олеши (1899–1960), «Козлиной песни» (1927) К. К. Вагинова (1899–1934), «Египетской марке» (1928) О. Э. Мандельшама (1891–1938) и др. произведениях.
«Серафита» Бальзака – «Серафита» (1835) – философско-мистический роман (1835) О. де Бальзака (1799–1850), написанный под глубочайшим влиянием Э. Сведенборга (см. ниже); существенное место в книге занимает изложение его воззрений. Этот ключевой претекст «Джиадэ» – повествование о фантастическом андрогине, рожденном в «небесном браке» ученика Сведенборга и ангелоподобной дочери лондонского сапожника; прельщая и затем соединяя в духе и совершенной любви норвеженку Минну, дочь сельского пастора, и путешественника Вильфрида, Серафитус/Серафита обретает «божественную сущность» и возносится на небеса, преображаясь в серафима.
…Леонтьев – Русский писатель, критик, религиозно-консервативный мыслитель, дипломат К. Н. Леонтьев (1831–1891); в поздних автобиографических сочинениях Леонтьева содержится множество резких оценок раннего периода творчества.
…Наина – Со времен «Руслана и Людмилы» (1818–1820) А. С. Пушкина это имя прочно связывается в русской лит. традиции со страстной любовью, а также колдовством и ведовством; источник имени сомнений не вызывает, т. к. ниже о Наине говорится в контексте «пушкинского периода истории государства Российского». Одновременно, имя Наина созвучно имени первой жены писателя (Фаина), а профессия актрисы и коннотации «земной Софии» сближает ее с Л. Д. Менделеевой-Блок (1881–1939).
…поэма «Разрыв» – Имеется в виду стихотворный цикл Б. Л. Пастернака (1890–1960) «Разрыв» (1919). В статье «Ангелы, люди, вещи» Б. отзывался о нем как о «превосходной поэзии», критикуя в то же время прозу Пастернака.
«Он старался осуществить.» – Эпиграф взят из прозаического отрывка М. Ю. Лермонтова «У граф. В… был музыкальный вечер» (1841), часто именуемого «Штосс». См. также примечание к с. 4.
Джиадэ – Таинственное имя героини было почерпнуто Б. из «заумных» заклинаний, содержавшихся в гностическом сочинении русского религиозного философа и историка-медиевиста Л. П. Карсавина (1882–1952) «София земная и горняя», стилизованном под публикацию случайно обнаруженного древнего текста. Сочинение это было напечатано в том же 3-м выпуске альманаха «Стрелец» (1922), что и первая «заявка» Б. на роман – отрывок «Египетская предсказательница» (закономерно, что героиня в крошечной черной каретке остается в нем еще безымянной): «Тайну последнюю я отверзаю последней печатью. Имя ее изрекаю – Дзоо́э – Дзои́ – Дзаио́о. Имя ее изрекаю, десницею тьмы я четыре беру и пять десницею тою же сотен, шуйцею – пять на десять и ею же снова четыре. Я призываю вас Дзоэдзиа́дзехоэдзоби Оэдзиа́дз Иодзиаоо́ Дзадзио́ Дзадзиа́дзо» (курсив мой – С. Ш.). Сочинение Карсавина основывалось на гностических трактатах «Пистис София» и «Иеу», впервые переведенных и опубликованных в конце XIX – нач. XX вв. немецким коптологом К. Шмидтом (1868–1938). К указанному фрагменту следовало авторское примечание Карсавина: «Последний отрывок близок к концу (в издании Шмидта) кн. “Jeu”. В загадочных словах, не имеющих никакого, по-видимому, смысла, обращает на себя внимание удлинение некоторых гласных: “дзаиоо” вместо “дзаио”, “дзоои” вместо “дзои”, “иодзиаоо” вм. “иодзиао”». Действительно, в конце 2-й «Книги Йеу», составленной во II – конце III в. (Codex Brucianus, Bodleian Lib. Bruce 96), мы встречаем <дзоэдзиадзэхоэдзои. оэдзиадз и т. д.>. Таким образом, Джиадэ исходно связывалась у Б. с аспектом падшей Софии, устремленной к небесам и единению с возлюбленным – обретению изначальной сущности; использование же Дж- вместо карсавинского Дз- роднит Джиадэ с Джульеттой, романным воплощением земной любви, олицетворенным «сестрой» Джиадэ – Наиной.
…Анатоля Франса… саламандр – Роман французского писателя, лауреата Нобелевской премии А. Франса (Ф. А. Тибо, 1844–1924) «Харчевня королевы Гусиные лапки» (1893) насыщен рассуждениями о саламандрах, вдохновленными Парацельсом и «Графом де Габалисом» (1670) Монфокона де Виллара (1635–1673). О саламандрах сообщается, в частности, что именно они даровали знания Прометею и являлись ангелами книги Еноха, состоявшими в любовной связи с земными женщинами. Приведем более значимый отрывок: «Это творения непередаваемого очарования и красы. Нам не только доступно, но и положено вступать с ними в общение самое упоительное. Внешность саламандр столь совершенна, что в сравнении с ними первая красавица среди придворных дам или горожанок покажется вам просто образиной. Саламандры охотно идут навстречу желаниям философов. Вы, конечно, слышали о том восхитительном создании, что сопровождало в его путешествиях господина Декарта. <…> Она хранила ему верность до конца его дней, а после его смерти покинула наш мир с тем, чтобы не возвращаться более на землю. Я привел этот пример, хотя мог бы привести десятки других, желая дать вам представление о любви между философами и саламандрами. Любовь эта слишком возвышенна, и нелепо скреплять такие узы брачными контрактами <…> При бракосочетании саламандры с мудрецом присутствуют более знатные свидетели. Их приветствуют обитатели воздуха, которые, разукрасив по случаю торжества корму своих кораблей розами, проплывают над головами брачующихся по невидимым волнам в легком дуновении ветерка и услаждают их слух звуками арфы. Не следует, однако ж, думать, что союзы эти, не будучи занесены в засаленные книги какой-нибудь душной ризницы, от того менее прочны и расторгаются легче, чем обычные браки. За прочность сих уз ручаются духи, резвящиеся в небесах, а ведь там грохочет гром, оттуда низвергается молния. Все эти откровения, которые вы, сын мой, слышите от меня, несомненно пригодятся вам, ибо, по некоторым признакам, вы предназначены для ложа саламандры».
…возжелала она быть рабыней одного… наказание – Б. сближает здесь Джиадэ не только с соловьевско-карсавинской Софией и Прекрасной Дамой символистов, но и Психеей в трактовке Апулея, Лафонтена, Богдановича и пр. – намекая на перипетии любви Психеи и Амура (ср. ниже в тексте упоминание «часов, изображающих Психею, поджидающую Амура», с. 91). «Постыдное» наказание, следовательно, состояло в том, что Джиадэ-Психея была высечена розгами (подобно упоминаемому выше гоголевскому поручику). О подобных садоэротических практиках говорится далее в приложении к Кэтхен и Вере, насильственное обнажение грозит Ине, Неменяемов предлагает «отхлестать» Ксюшу и т. п. Ср. образ Беленсона-критика в описании Н. Евреинова (автора «Истории телесных наказаний в России», 1913) из предисловия к кн. Б. «Искусственная жизнь»: «В одном его розги совершенно особенные: они связаны пестрой, элегантной ленточкой. Это не прутья! это цветы и в своем роде “fleurs du mal”, т. к. они с колючками, от которых остаются занозы. И сечет он, словно в перчатках, – верх презрительной брезгливости. Картинка, а не палач!..»
…Натуры, «в коей нет заблуждения» – Ср. в «Разговорах с Гете» (18361848) И. П. Эккермана: «Природа неизменно права, только человеку присущи ошибки и заблуждения» (запись от 13 февр. 1829 г.).
…Сведенборге – Э. Сведенборг (1688–1772) – шведский ученый-естествоиспытатель, философ, теолог, мистик и духовидец; в своих сочинениях выдвинул разветвленную систему ангелологии.
…кантовские «Грезы духовидца, поясненные грезами метафизика». не получил – Точнее, «Грезы духовидца, поясненные грезами метафизики», сочинение немецкого философа И. Канта (1724–1804) с резкой критикой Сведенборга, впервые опубликованная анонимно в 1766 г. Кант испытывал большой интерес к Сведенборгу, писал ему и заказал дорогостоящий восьмитомник его «Небесных арканов»; в упомянутом в тексте письме Ш. фон Кноблох (написанном не за восемь, как утверждает автор, а за три года до «Грез духовидца») Кант говорил о «чудесном» даре Сведенборга и отзывался о нем как о «здравомыслящем, приятном и искреннем» человеке и ученом. Несмотря на сказанное в «Грезах духовидца», отношение Канта к Сведенборгу, по мнению ряда исследователей, оставалось неоднозначным.
…путника… «спешите» – См. финал отрывка «Египетская предсказательница».