Тем неожиданнее оказался первый полноценный саундтрек, сделанный Лури для Джармуша: в «Страннее, чем рай» играет струнный квартет. Казалось бы, какое отношение струнный квартет может иметь к жизни мигранта-шулера в Нью-Йорке, к забегаловке в заснеженном Кливленде или к нелепым наркокурьерам в Майами? Но это несоответствие видеоряду и стереотипам, скорее всего, было частью замысла Лури. Кроме того, музыка, по собственному признанию Лури, отсылает к Бартоку, квартеты которого он во время работы над кинокартиной специально слушал со своей партнершей по фильму Эстер Балинт.
Саундтрек для «Вниз по закону» звучит уже в каком-то смысле более привычно для тех, кто знаком с обитателями Даунтауна, игравшими в The Lounge Lizards и участвовавшими в записи. Но Лури привлек к работе над звуковой дорожкой одного человека со стороны, и его-то «голос» и оказался чуть ли не самым важным. Это бразильский перкуссионист Нана Васконселос, чьи ухающие ударные с низким тембром добавляют какого-то совсем не луизианского колорита завывающим духовым и гитарам.
В работе над «Таинственным поездом» Лури фактически возвращается к блюзу («блюз, соул и минимализм» – так описывает саундтрек автор книги «Джим Джармуш: музыка, слова и шум» Сара Пьяцца), но и блюз у него, конечно, звучит по-своему – иногда психоделично, а порой угловато и зловеще. Что до The Lounge Lizards, к середине 1980-х состав группы расширился: если поначалу это был квинтет, то теперь в коллективе стало втрое больше духовых и ударных. Критики отмечают, что Лури в этот период избегает джазовых клише, с музыкой к неснятым фильмам нуар покончено. Произведения усложнились, в них слышно влияние и академической музыки XX века, и этнической музыки.
В 1990-х годах Лури снимает страннейший документальный сериал про рыбалку, собирает собственный Национальный оркестр из трех человек, записывает альбом песен от имени вымышленного черного певца, а также сочиняет немало музыки для фильмов. В 2000-х его начинают мучить приступы болезни Лайма, он оставляет музыку, зато активно пишет картины – одна из них произвела фурор в русском интернете. Но все это уже не имеет отношения к фильмам Джармуша.
«Вниз по закону», 1986
Когда его сокамерники, сутенер Джек и безработный диджей Зак, устали ссориться и драться, итальянец Роберто – они зовут его просто Боб – взял кусок угля и нарисовал на стене большой прямоугольник, потом разделил его крестом. «Красивое окно для Джека и Зака, хорошее окно, широкое», – приговаривал он. «Джек, как правильно: смотреть из окна или смотреть через окно?» Глядя на стену, Джек скучно ответил: «Боюсь, в данном случае – смотреть на окно».
Схематичное окно в иную реальность, которую из трех героев фильма видит лишь один – чудак и фантазер Роберто и в которую он, несмотря на их сопротивление, вытаскивает двух отчаявшихся американцев, – наверное, ключевой образ «Вниз по закону». Фильма, в чьем названии тоже ужасно важна формулировка: не «Вне закона», как его любят переводить в России, а именно вниз. Не поперек правил, которых Джек и Зак не нарушали, хотя все равно были обвинены и попали за решетку, – а вдоль этого канона насилия системы над человеком. Чтобы ускользнуть от него вовсе и вдохнуть воздух свободы.
Так поступает и Джармуш, после сумасшедшего успеха малобюджетного шедевра «Страннее, чем рай» вопреки всем предложениям продюсеров снимающий еще один черно-белый фильм. «Некоторые современные режиссеры, – добавляет он, – любят время от времени среди своих цветных картин помещать одну-две черно-белые. Я бы хотел действовать наоборот». Он идет поперек закона, хотя ничего и не нарушает. Его сценарии минималистичны, актеры не похожи на тех, к кому привыкли в Америке, и с сюжетом он обходится так, что критики в растерянности. Он не следит за трендами и снимает в несуществующем стиле no wave. И даже его голландский оператор – их сотрудничество начинается здесь, – знаменитый по фильмам Вима Вендерса Робби Мюллер, видит реальность иначе, чем принято в Штатах: не смягчает ее, а заостряет и, по словам режиссера, строит свет так, чтобы проявить эмоции персонажей. У Мюллера – та самая оптика, которая совершенно необходима американцу Джармушу: он иностранец, смотрящий на этот мир извне, со стороны, даже когда находится в самом его центре.
На этот момент Джармушу 33 года. Тому Уэйтсу – 37, у него позади восемь нашумевших альбомов, и он уже снялся в маленьких ролях в нескольких картинах самого Фрэнсиса Форда Копполы, – однако Джармуш первым предлагает ему главную. Джону Лури – 34, он уже основал свою группу The Lounge Lizards, сыграл у Вендерса и сотрудничал с Джармушем на двух предыдущих картинах (к каждой из них он писал музыку). Его ровесник, 34-летний Роберто Бениньи, знаменит в Италии, где успел посотрудничать с Бернардо и Джузеппе Бертолуччи и снять собственный дебютный фильм, но в США его совершенно не знают: Джармуш открывает его для американской киноиндустрии, которая через некоторое время наградит итальянского пассионария «Оскаром». Пока что же все четверо земную жизнь прошли до половины и вот-вот окажутся в сумрачном лесу, где разворачивается вся середина «Вниз по закону». Там троим персонажам фильма, беглецам из тюрьмы, будет, возможно, уютней, чем исполнителям их ролей – в ряду «профессиональных актеров», пусть даже независимого кино.
«Вниз» из названия совершенно точно описывает начальную траекторию Джека и Зака. Флегматик Джек (Джон Лури) валяется в кровати с одной из подопечных, чернокожей красавицей (Билли Нил), на балконе прохлаждается еще одна девица. Ему неохота вставать и заниматься делом; он покорно сносит издевки своей подруги. Меланхолик Зак (Том Уэйтс) приходит домой под утро, уволенный с очередной работы. Его подруга (эффектная Эллен Баркин) взбешена и выбрасывает из окна все его вещи, крошит пластинки на мелкие куски. «Только не ботинки!» – молит ее встрепанный Зак, все это время пассивно сидящий на кровати. В самом деле, щеголеватые ботинки с острыми носами – самая запоминающаяся деталь его гардероба, кстати, реально напоминающего о стиле Тома Уэйтса. Позже Джек не раз обзовет Зака «мусорщиком».
Женщины, зависимые от героев, сами клянут и гонят их. Джек и Зак – два лежачих камня. Их неподвижность забавно контрастирует с постоянным движением камеры Мюллера, превращающей Новый Орлеан во вступлении к фильму в прямую линию обшарпанных домиков, заброшенных особняков, замусоренных улиц. Начинается этот путь, впрочем, с шикарного лимузина на кладбище – самой низкой точки, финала любой траектории. Невольно вспоминается центральная цитата из «Пределов контроля» о том, что тот, кто считает себя выше всех, должен сходить на кладбище.
Что ж, ленивые маргиналы Джек и Зак точно считают себя выше окружающих и скоро за это поплатятся. «Моя мама говорила, что Америка – большой плавильный котел; когда он закипает, вся дрянь всплывает на поверхность. Так что у тебя еще есть шанс», – язвит подруга Джека, предрекая его бесславное будущее. А Зак заходит в собственную спальню, стены которой расписаны цитатами. Например, из Дугласа Адамса: «Тебя убивает не падение, а внезапная остановка». Или еще, уже неизвестно из кого: «Жизнь – танец в лимбе, но вопрос в том, где ты пошел к низу, а не в том, как низко ты можешь пасть». Безусловно, сейчас Зак и Джек – в лимбе, а впереди их ждут и ад (во второй, тюремной, части фильма), и рай (в неожиданном завершении).
Неожиданно и беспричинно, в течение одних суток, Джека и Зака подставляют неведомые враги. Джека уговаривают пойти попробовать новую девочку; невзирая на все предчувствия и сомнения, он идет к дешевому отелю – на углу улицы «кирпич» и пророческое предостережение «Вход воспрещен», – где его на месте предполагаемого преступления ловят полицейские: так называемая проститутка оказывается девочкой лет двенадцати от силы. Теперь на Джеке – страшное обвинение, и шансов отмыться нет. У Зака дела еще хуже: за баснословный гонорар он соглашается перегнать чужой автомобиль из одной части города в другую, и когда его останавливает полиция, в багажнике обнаруживается труп. Теперь оба в тюрьме, в одной и той же камере № 9, без шансов выйти на свободу в ближайшие годы. Одна неподвижность сменилась другой. Даже стены в камере расписаны и разрисованы точно так же, как в квартире, откуда выгнала Зака его девушка.
Центральное событие и сюжет «Вниз по закону» – побег из тюрьмы. Но это необычный для кинематографической традиции побег. Его подготовке и совершению уделено от силы минут пять экранного времени. Он никак не раскрывает с неожиданной стороны характеры главных героев. Это просто водораздел между старой жизнью без движения и началом пути, который к финалу фильма будет далек от завершения. В фильме статичные длинные кадры, знакомые по предыдущей картине Джармуша, будто спорят с кадрами-путешествиями, открывающими сперва городской, а затем лесной и речной пейзаж. Вторые побеждают.
Динамику в фильм приносит третий главный герой – эпизодически появляющийся в первой трети Роберто (Бениньи, одолживший свое имя персонажу, как и всем своим персонажам у Джармуша), нежданный сокамерник Джека и Зака. Он итальянец, с трудом знающий английский и не расстающийся с блокнотом, куда записывает новые слова. По словам режиссера, уровень владения языком героя полностью соответствовал уровню Бениньи на момент начала съемок, хотя к финалу он научился английскому так, что его приходилось притормаживать.
Первая реплика Бениньи с экрана: «Это грустный прекрасный мир!» Итальянец в Америке – то ли турист, то ли бездомный иммигрант, это остается непроясненным, – искренне восхищен страной, о которой знал только по фильмам. Для него это территория чудес и радости, даже в тюрьме. Он не меняется в лице, даже когда рассказывает, за что сюда попал: он шулер (как многие герои Джармуша, тот же Вилли из «Страннее, чем рай»), был разоблачен и убегал от преследователей; защищаясь, бросил в одного из них бильярдным шаром и убил на месте. В конце концов, Америка – страна, где к смерти относятся иначе, считает Роберто, отныне Боб: он перевел и упростил для новых друзей свое имя.