Джим Уэйд на мгновение задумался о том, как Рыжий и Заточка уживутся на Миносе. Он сомневался, что «Громового жука» удастся починить вовремя, чтобы отразить атаку. Это делало его нынешнюю миссию еще более важной.
Пора было уходить с реки. Под прикрытием кустов, дрожа от холода, Уэйд вылез из воды. Он нашел время, чтобы энергично растереть свое тело жесткой травой, которую рвал, задыхаясь, когда кровообращение восстановилось. Вскоре боль оставила его руки и ноги. Придя в себя Уэйд снова облачился в одежды жреца и задумался.
Что же делать в первую очередь? Солент представлял собой самую страшную опасность. Если евразиец будет мертв, атака может провалиться. Или нет? Ятон, твердо решивший захватить власть в долине, так легко не откажется от своих планов. Здесь была армия в шестьсот человек, большинство из которых знакома с оружием цивилизации. Если понадобится, Квестер займет место Солента.
Их было трое – Квестер, Солент и Ятон. Они должны быть убиты или обезврежены.
А профессор Гэлбрейт освобожден. Он был заключенным и его держали где-то здесь, приговоренным к смерти. Его нужно спасти. Уэйд подумал, нельзя ли закрыть проход в большую долину динамитом. Нет, расселина была слишком широкой. И враг мог бы легко взорвать преграду.
Реальной опасностью оставался Солент. Евразиец был дьявольски умен. Если у него и была какая-то слабость, Уэйд об этом не знал.
Уэйд скользнул к храму, высматривая часовых. Сейчас ему нужна была только информация. Подойдя ближе, он наклонился, чтобы поднять с земли гладкий круглый камень, немного больше грецкого ореха. У него был пистолет, но звук выстрела прозвучит как раскат грома в безмолвной долине. Брошенный нож мог убить, но не вырубить человека. Уэйд взвесил камень на ладони, оценивая его возможности в качестве оружия.
Минойский жрец – очевидно, все стражники были жрецами, отобранными из-за их специальной подготовки, прошел мимо – Уэйд застыл в неподвижности скрывшись в сплетении теней. Противник был недостаточно близко. Но он приближался.
Рука Грома Джима дернулась, и он метнул камень с безошибочной точностью. Раздался мягкий стук, и жрец беззвучно упал. На мгновение воцарилась мертвая тишина. Видел ли кто-нибудь еще, как упал часовой? Мышцы Уэйда напряглись, готовые к немедленному действию. Но тишина тянулась бесконечно.
Несколько мгновений спустя Уэйд нашел потерявшего сознание стражника, оттащил за кусты и склонился над ним, ловко перебирая пальцами. Вскоре мужчина вздохнул и открыл глаза. Они широко распахнулись, когда он увидел своего пленителя. Когда его рот открылся, рука Уэйда зажала его, а другая рука сдавила горло жреца.
Пленник попытался сопротивляться, но обнаружил, что связан полосками, оторванными от его собственной одежды, и расслабился, злобно глядя на Уэйда.
– Хочешь умереть? – поинтересовался Уэйд.
Жрец задыхался. Сильные пальцы на его горле слегка расслабились.
– Если заговоришь громче, чем шепотом…
– Клянусь богиней Реей! Ты… – лицо жреца стало багрово-бронзовым под смертельной хваткой Уэйда. – Нет! – выдохнул он. – Нет! Я буду говорить!
– Ты мудр. Где находится белый человек, Гэлбрейт?
Взгляд пленника был слишком откровенным, когда он посмотрел на Уэйда.
– В храме Реи.
– А теперь правду!
– Нет, не убивайте меня! Он в Храме Кноссоса! Это правда. Клянусь Минотавром!
Уэйд остался доволен. Он задал еще несколько вопросов, хмыкнул и неожиданно ударил. Священник обмяк, когда тяжелый кулак раздробил его челюсть. Это был единственный способ, если не считать убийства, заручиться его молчанием. Жрец придет в себя, но не сразу. Уэйд заткнул ему рот кляпом, проверил путы и растаял в кустах, как призрак.
Храм Кносса. Он лежал за изображением Минотавра, небольшое каменное здание, где обычно жили жрецы. Но теперь…
Время скрытности прошло. Уэйд должен был доверять своей маскировке. Он встал, и его высокое, хорошо сложенное тело, казалось, странно изменилось. Годы, потраченные на изучение гимнастики, которую должны были знать все жрецы и воины Миноса, дали ему невероятный контроль над своими мускулами. Его тело, казалось, укоротилось, плечи расширились. Голова его была опущена так низко, что казалась лишенной шеи. Маскировочный плащ тоже помог. Гром держал ноги слегка согнутыми, как и руки, чтобы поддерживать иллюзию.
Вот так он и направился к храму Кноссоса.
Солдаты спали под временными навесами на травянистой земле священного парка. Их было немного, но Уэйд знал, что в этих храмах живут и другие. Несколько часовых расхаживали вокруг, настороженно оглядываясь на случай опасности. И все же они не почувствовали врага в Уэйде, который бродил среди них, как любой минойский жрец, не пытаясь скрыться. Они не видели пистолета, который Уэйд прятал под плащом.
Теперь нервы Грома были натянуты как холодный металл, с обманчивым спокойствием невзорвавшегося динамита. Не говоря ни слова, он прошел мимо стражника, стоявшего у входа в храм. Его пленник, священник, лежавший без сознания под кустом, сказал ему, в какой комнате находится Гэлбрейт, и Уэйд поспешил туда.
Он прошел по тускло освещенному коридору, миновал дверь камеры и прошел еще несколько ярдов, пока не нашел то, что искал – окно, выходящее в парк. На нем не было решеток, и он мог обеспечить легкий отход, даже ему отягощенному Гэлбрейтом.
Уэйд вернулся в камеру и проверил дверь. Металлический засов запирал его, но Уэйд беззвучно отодвинул ее. Он бесшумно толкнул дверь.
Тишина. Комната, в которую он заглянул, была совершенно пуста, если не считать дивана у стены, на котором лежала мужская фигура. Сквозь зарешеченное окно пробивался лунный свет. В одном из углов ярко горела лампа.
Уэйд замешкался на пороге. Ловушка? Нет, это был профессор Гэлбрейт, лежавший связанный по рукам и ногам на кушетке. Уэйд увидел, что на горле пленника была петля, уходящая в темноту над головой. Он шагнул вперед.
Дверь за ним мгновенно захлопнулась. Одновременно тонкое карликовое тело Гэлбрейта поднялось в воздух, поднятое веревкой на шее. Не успел Уэйд пошевелиться, как ученый повис у стены, свесив ноги над кушеткой, и поднялся еще выше.
Значит, это была ловушка! Гэлбрейт задыхался, его морщинистое лицо было испещрено пятнами. Когда Уэйд двумя быстрыми прыжками пересек комнату, пленника подняли так, что он повис на высоте человеческого роста. Веревка у него на шее проходила через небольшое отверстие в стене, а оттуда, как догадался Уэйд, в соседнюю комнату, где люди натягивали ее. Выругавшись, Гром бросился к дивану и выхватил из-под плаща нож.
Едва коснувшись веревки, он понял свою ошибку. Трос был из скрученной проволоки. Он был так туго натянут, что Уэйд не мог ослабить хватку, а лезвие не могло перебить металл. Он схватил Гэлбрейта за ноги и попытался поднять профессора повыше, чтобы снять напряжение, но это не помогло. Между шеей ученого и стеной, через которую проходила веревка, не было ни дюйма свободного пространства.
Безнадежно! Задушенный, он уже был без сознания. Уэйд заколебался, и вдруг в комнате раздался голос – мурлыкающий голос Солента.
– У нас мало времени, Уэйд. Бросьте все свое оружие в окно, быстро, или Гэлбрейт умрет.
Это, по крайней мере, было очевидно. Гром Джим не терял ни минуты. Он мгновенно оказался у окна, и его пистолет и нож мягко стукнулись о торф снаружи, когда он выбросил их за решетку.
– Не сопротивляйся, или… – начал голос Солента, но он не закончил.
Гэлбрейт все еще беспомощно болтался на стене. Дверь распахнулась, и в комнату ворвались шесть жрецов с оружием наготове. Уэйд поднял руки.
Больше ничего нельзя было сделать. Он не мог видеть, как убивают его старого друга. Но только когда жрецы крепко связали его, веревка ослабла, и фигура Гэлбрейта упала на диван. Священник подошел к профессору и ослабил петлю.
– Он будет жить, – коротко сказал он. – Что касается этого человека, выведите его. Он пойдет в Лабиринт – навстречу Минотавру!
Десять минут спустя Уэйд стоял на небольшом мраморном возвышении перед изображением Минотавра. Резкий звук трубы все еще отдавался эхом от мрачных стен долины. В ответ на его призыв из храмов хлынули люди, собравшиеся вокруг роящейся толпой, минойские жрецы и солдаты, а также убийцы Солента. Луна освещала сцену так ярко, что факелы казались тусклыми и бесполезными.
Ноги Уэйда были скованны короткими цепями, что позволяло ему передвигаться только четырехдюймовыми шагами. Его запястья были точно так же скованны за спиной, и тугая цепь спускалась вниз, соединяясь с ножными кандалами. Уэйда тщательно обыскали. Теперь на нем были только узкая минойская юбка и голубая туника. Его смуглое лицо было совершенно бесстрастно. Он был расслаблен, насторожен. Он выжидал. Сейчас он ничего не мог поделать. Но если представится такая возможность, он будет готов.
Бурлящая толпа теснилась вокруг. В первых рядах, как заметил Уэйд, стояли Квестер и Солент. Оба торжествующе улыбались.
Снова взвыла труба. Ятон, жрец-отступник, высоко поднял руки. Наступила тишина, когда раздался его голос.
– Вот наш величайший враг! Некоторые из вас его знают. Большинство из вас слышали о нем! Мальчиком он жил в Миносе, а теперь вернулся, чтобы помочь нашим врагам. Но Минотавр сильнее его! Минотавр помогает нам! Под его защитой мы уничтожим Минос и будем править. Но сначала этот человек, наш враг, отправится в Лабиринт!
Из сомкнутых, залитых лунным светом рядов донесся приглушенный шепот. Плюмажи опустились, лунный свет заиграл на бронзовых шлемах.
– Лабиринт!
– Бог убьет его! Ни один человек не выйдет живым из логова Минотавра!
Глава XIII. Лабиринт
«Ятон верно расставил акценты», – рассеянно подумал Уэйд. Его смерть ободрит минойцев. К жажде завоевания добавился бы религиозный пыл. К тому же туземцы затерянной долины были суеверны. Они поклонялись своему богу и боялись его. Человек-бык был частью их жизни – неотъемлемой, почитаемой частью – от рождения до смерти.