– Джин, эта маленькая пони буйная во хмелю.
– Если меня обидят пьяную – я что хочешь сделаю, – оправдывалась Титти Китти, – а ты… будешь только пить?
– Нет, почему же.
Джин поднялся и подошел к бармену. Ему вдруг захотелось чем-то взорвать себя.
– Где ваша наследница престола? – спросил он.
– Понятней можно? – глядя на Джина откуда-то издалека, едва процедил бармен.
– А повежливей?
Бармен сразу почувствовал характер и приблизил к Джину свой бритый череп.
– Я вас слушаю…
– Хочу познакомиться с Торнадо Тони.
Джин положил локти на стойку бара.
– Виконтесса сейчас спит, – на этот раз вежливо ответил бармен.
– Спит? – удивился Джин.
– Спит, сэр. Лучшие женщины, сэр, как совы: днем спят, а ночью охотятся.
– А как бы ее разбудить? – продолжал осаду Джин.
– Это сложно, сэр.
– Не так уж сложно! – крикнула уже подвыпившая Титти Китти. – Пятидесятидолларовой бумажкой, включая бутылку виски.
– Ты бы заткнулась, – прошипел бармен.
– Но-но! – пригрозил ему Берди. – Разве таким тоном разговаривают с леди?
– Так как же с виконтессой? – не унимался Джин.
– Не знаю, сэр.
– А если вас попросить? – угрожающе произнес Джин.
– Не объяснится ли сэр? – не торопился бармен.
– Я из Форт-Брагга… Или «зеленые береты» у вас уже не в моде?
– О, сэр!
– Я жду…
Бармен лениво повернул череп: за ним, чуть правее, в глубине, совершали свой очередной путь круглые, светящиеся, вращающиеся часы.
– Скоро вы сможете подняться, сэр, – сказал он, впервые разжав челюсти, – а пока еще виски?
– Сангрейп! – крикнул Берди.
– Ваш приятель шутник! Может, он еще молока попросит?
Когда Джин возвратился за стол, на прежнем месте уже сидел Бастер.
– Ну что, поладили? – спросил он, кивая на бармена. – Эти «баунсэры» такие суки, – сказал он, – свет не видывал: и угождают, и вышибают, и обсчитывают, и с бедных девчонок налог дерут. Кроме всего, еще стучат тем, кто платит… Я из-за одного такого типа срок получил. Выпьем!
Джин выпил без удовольствия.
– Что с тобой, парень? – огорчился Берди.
– Пойдем! – тянула его Титти Китти.
– Подожди… Посидим здесь, с друзьями, выпьем. Куда торопиться, Титти Китти?
– Действительно, – поддержал друга Бастер.
– Пойдем, – продолжала настаивать Титти Китти, – нам нужно поговорить всерьез, наедине.
Берди для «завода» выпил еще виски. Он собрался было что-то произнести, но Титти Китти все же утащила его наверх.
И Берди пошел по скрипучей лестнице туда, куда поднимались не раз лучшие рэйнджеры и храбрейшие воздушные десантники, суперсолдаты со скрещенными молниями на зеленом берете, представители порядка – Эм-Пи, полицейские и просто цивильные мужчины славного города Фейетвилля.
И ничего в этом предосудительного не было, так как существовала лицензия на постройку двухэтажных баров такого типа. А раз так, тогда кто же посмеет упрекнуть мужчин в том, что они поднимаются с первого этажа на второй?
Горячительные напитки делали свое дело. В баре запели строевую песню «зеленых беретов»:
Зеленые береты,
Зеленые холмы.
Пока горит планета –
В большом порядке мы
Все знают наши лица,
Мы дети форта Брагг.
Жить надо торопиться:
Эй, Бадди, шире шаг!
Носи повыше пояс –
Подольше будешь жить.
У нас отходит поезд:
Нам некуда спешить.
Пока мы носим бойко
Зеленый свой берет,
Никто не знает, сколько
В одной секунде лет,
И кто в своих ботинках
Вернется со щитом,
С веселою бутылкой
К девчонкам в «кошкин дом»
Носи повыше пояс –
Подольше будешь жить.
У нас отходит поезд:
Нам некуда спешить…[78]
К стойке бара подошла высокая, статная блондинка. Она тоже пела:
Пока цела планета
И мир горит в огне,
«Зеленые береты»
Всегда в большой цене…
Она небрежно облокотилась на стойку.
– Вы обо мне спрашивали? – Женщина спросила это так просто и естественно, словно она с Джином была давно знакома, он пришел к ней в гости, а она была чем-то занята.
Джин догадался, что это Торнадо Тони. Торнадо была в длинном платье из белого шифона, плотно затянутом в талии… На высокой белой шее – брошь Нефертити, на ногах египетские сандалии.
– Я хотел вас увидеть, ваше сиятельство, – нарочито приподнято произнес Джин.
– Моя дверь – третья слева…
– Не хотите ли выпить, миледи?
Метнув взгляд в широченное окно бара, он привскочил.
– Что вы там увидели? – слегка нахмурилась виконтесса.
– Прошу меня извинить! – в замешательстве проговорил Джин, соскальзывая с табуретки. – Простите, ваше сиятельство!
– Куда же вы? – воскликнула с обидой в голосе титулованная особа.
Джин швырнул десятидолларовый банкнот на стойку и поспешил вон.
Прямо под окнами «Крейзи Хорса» в «шевроле» оливкового цвета собственной персоной сидела Ширли Грант. Она глядела куда-то вверх сквозь открытое окно машины.
Впереди, за рулем, – о боги! – генерал Трой Мидлборо.
Джин сразу же узнал его, несмотря на то, что видел всего лишь один раз, в день «драминг-аута».
Генерал был в штатском: серебристо-белый тропикл, белый галстук-«бабочка» и белый треугольник платка в красный горошек.
Джин замер у дверей бара, не зная, как себя вести.
Тревожно оглянулся, опасаясь гнева обманутой в своих ожиданиях виконтессы.
Зачем она приехала? Почему с Мидлборо? Почему они остановились у «Крейзи Хорса»? Показалось ли ему, что они встретились взглядами, когда он случайно посмотрел в окно на улицу, или это действительно было так? И вообще, смеет ли он подходить к машине в присутствии своего самого старшего начальника?
Он встретился со спокойным взглядом генерала, но побоялся посмотреть в сторону Ширли. Во взгляде Мидлборо Джин прочел только любопытство. Генерал не подбадривал его, не разрешал, но и не запрещал приблизиться – только холодное любопытство было у него во взгляде, и больше ничего. Джин перевел взгляд на Ширли.
Только теперь она увидела его и вскрикнула:
– Джин!
Мидлборо вышел из машины, открыл ей дверцу. Теперь можно было приблизиться. Джин шел быстрым шагом. Она побежала к нему навстречу. Первая обняла.
– Молчи! – сказала она. – Никаких объяснений! Черт с ним со всем! Ты ведь человек свободный.
– Миссис Грант! – окликнул ее генерал.
– Здравствуйте, генерал, – поклонился Джин.
– Здравствуйте. Миссис Грант, я должен извиниться, мне нужно съездить за сигарами, – проявив особый такт, сказал Мидлборо.
– Скажите: «Ширли, мне нужно…»
– Миссис Ширли, мне нужно, – улыбнулся генерал.
– Ширли, – продолжала капризничать она.
– Ширли! – сдался генерал. – Когда мне прислать за вами машину?
– Я вам позвоню, – она с благодарностью помахала ему рукой в белой высокой перчатке.
– Чао, Ширли! – сказал, едва заметно улыбнувшись, Трой Мидлборо и сел за руль.
«Шевроле» плавно разрезала крыльями пространство, разделяющее «Крейзи Хорс» и «Тужур-лямур».
Из дневника Джина Грина, доставленного майору Ирвину Нею – начальнику спецотдела общественной информации.
(На этой записи нет даты.)
«Не из-за них, конечно, начинаются войны. Но и без них любые войны ни к чему… К кому возвращаться? Ради кого быть храбрым, сильным, независимым, повелевающим? Ради себя? Ради своего тщеславия? Чепуха.
Приехала – и все стало другим. К ребятам в „Крейзи Хорс“ я не вернулся. Что там делать? Опять пить… А она заполнила собой все. И никакой риторики. Ни одного ненужного вопроса. И прощалась как на войне, без излишних сантиментов. Это моя женщина. Поразительно, что она не боится ни сплетен, ни доносов. Вообще, женщины гораздо отважнее в любви, чем мы. Удивил меня также наш М. Откуда такая тактичность, светская сдержанность? Поеду, мол, за сигарами, когда машину прислать? А сам – сплошная элегантность. Вот тебе и солдафон!
Храни господь женщин! Они – это целая религия, темная, правда, без начала, без конца… Терра инкогнита…
На прощанье она спросила, как девочка, про свою довольно нелепую шляпку:
– Нравится тебе моя робингудка?
– Хороша.
– Ничего, что без пера?
– Так скромней.
– А ничего, что она белая?
– Блеск! – сказал я неискренно.
Высокие белые перчатки, костюм из сине-белого твида. Белая робингудка – как это все теперь далеко! Услышал бы Бастер наш диалог, подумал бы, что я рехнулся. Птичий разговор.
– Учти, я буду появляться, – пригрозила она. – Ты будешь крутить свои солдафонские любовные интрижки, а я буду появляться неожиданно в любом месте
– Появляйся почаще, – сказал я.
Генерал Трой Мидлборо разговаривал по телефону, явно думая о чем-то, не касающемся разговора.
– Да. Да… Я вас понимаю, – говорил он, – и все-таки жестче и еще раз жестче!
Он глядел в окно на плац, по которому короткими перебежками шли в атаку его питомцы, и время от времени поворачивался в сторону человека, стоящего к нему спиной у другого окна, выходящего во внутренний двор.
– Гибкость нужна только на верхних этажах, а внизу – жестче, – продолжал генерал.
Человек, стоявший к генералу спиной, обернулся. Это был Лот. Он приехал сюда сразу же после разговора с Ширли, вернувшейся из Фейетвилля.
По нескольким фразам, сказанным ею невзначай, Лот понял, что возможна передержка, что Джина пора переводить на офицерские курсы, обминать уже в более сложных ситуациях, проверять на прочность и бросать за борт – пусть учится плавать в настоящем море. Мальчик, судя по всему, созрел.
Были у Лота и еще дела к Трою Мидлборо. Но это уже задачи второстепенные.
– Что ни день, то гости один другого значительней, – сказал генерал, выходя из-за стола.