– Я ее помню – она работает в фирме, кажись – рекламщица.
– Да нет, вряд ли любовница, – осадил товарища Белый, – стал бы шеф так откровенно палиться. Тем более знает, что наблюдение выставлено.
Как бы в подтверждение его слов, автомобиль шефа развернулся через площадь, и уехал в сторону офиса. Через сорок минут подъехало такси, и красотка, тепло одетая, с большой дорожной сумкой укатила на нем в противоположную сторону – наверное, в аэропорт.
Когда стемнело, книжку пришлось отложить до лучших времен – иначе вся конспирация полетела бы к черту. Деятельный ум Калины уже был готов предложить какую-нибудь игру, когда Белый вышел из машины, бросив напарнику:
– Пойду к кустикам, побрызгаю, пока спокойно.
Однако, сразу же после ухода Белого, спокойствие закончилось. К квартире подходил, словно на плохо смазанных шарнирах, какой-то худой тип, явный наркоман. Когда он, подражая пьяному, оперся о дверь квартиры номер 18, и осторожно стукнул пару раз, Серый понял – это их клиент.
Пока вор примерялся к нехитрому замку, Сергей успел перейти площадь.
Дверь открылась как раз в тот момент, когда на плечо Аркаши легла тяжелая рука борца, а над ухом кто-то, немного картавя, реально зарычал:
– Р-р-р-р-р…
– Р-р-р-р… А еще они называли тебя желтым земляным червяком и говорили, что ты ешь лягушек, – Серый очень любил мультфильм «Маугли», и почему-то именно эти слова всплыли в голове, когда он взял за плечо Аркашу. Их он и прошептал вору в поросшее редкими светлыми волосиками ухо, сразу же после показательного игрушечного рычания. Этот задохлик не представлял никакой реальной опасности. Костлявое плечо и общая невесомость тела ставили его в ряд инвалидов, а с детьми, женщинами и инвалидами Серый не сражался.
– Х-х-х… то? – растерянный наркоман не очень хорошо понимал, откуда взялся этот крепыш: площадь минуту назад была абсолютно пуста. Он вжал голову в плечи и не очень-то ориентировался в происходящем.
– А это уже не важно. Кража, совершенная с незаконным проникновением в жилище, статья 158, часть 3… – Серый, увидев семенящего на помощь Аркаше рыжего пьяницу с ножкой от кухонного стола наперевес, тут же поправился:
– Вру, статья 158 часть 4 – кража, совершенная организованной группой!
Грязный Гарри понял, что немного не успевает, и побежал, заранее замахнувшись своей дубинкой, но, метрах в десяти от Серого резко остановился, и, не меняя выражения лица, столь же стремительно рванул в обратную сторону. Если втроем – он, дубинка и Аркаша – они еще имели какой-то шанс отбиться от этого случайного прохожего качка, то с появлением прообраза Годзиллы, в лице подходящего Белого, игра свечей не стоила. Ни свечей, ни калачей.
Для Серого и Аркаши такое поведение Игоря выглядело одинаково странным – распахнутая дверь закрывала от них подходящего Белова. Но неожиданное бегство напарника вора подействовало на участников конфликта совершенно по-разному. Серый немного расслабился, понимая, что работа выполнена, и драться с двумя инвалидами не придется. А до вора наконец-то дошло – тюрьма близка, как никогда, и наркоману в тюрьме очень плохо.
Аркаша кулем рухнул вниз, выскальзывая из крепких рук охранника, и отступая спиной за дверь. Снаряженный ствол сам по себе оказался в руке взбешенного наркомана, готовящегося дорого отдать свою свободу. Теперь была очередь Сергея приходить в замешательство, и он зачаровано смотрел на вороненую сталь – а она тупо косилась своим единственным и смертоносным глазом на него.
Стрелять не было никакой необходимости – человек его не преследовал, и был безоружен. Но небывалая волна злости и раздражительности, нахлынувшая на торчка полностью подавила Аркашу, и телом марионетки всецело завладел его настоящий хозяин – какой-то мерзкий опийный демон. Абсолютно не контролируя свои действия, наркоман щелкнул предохранителем пистолета и, поймав смертоносным оком Макарова растерянные глаза Серого, нажал на спусковой крючок…
Глава двадцать седьмая, про кисло-сочный помпадур
– Сегодня на ужин я могу предложить сардины и… сардины.
– Ну, я не знаю. Пожалуй, я выберу сардины.
– Отличный выбор.
Спускаясь от Гуру в лифте редкой чистоты, я достал из кармана телефон – тот был скорее мертв, чем жив. «Предатель, – подумал я, – хоть бы пикнул на прощание». И стал лихорадочно вспоминать, есть ли в машине зарядка.
Было около десяти вечера, когда я выруливал из Володькиного двора. Пробки все уже давным-давно просочились и рассосались, мне досталась полупустая дорога, блестящая мокрым асфальтом снизу и запускавшая через равные промежутки солнышки фонарей несколько повыше. Дорога вела в направлении заслуженного отдыха…
Скорость реакции человека составляет примерно 0,2 секунды – с момента принятия решения до наступления мышечной реакции. Возможно, у наркоманов эта величина несколько больше – а может быть, в данном конкретном случае, меньше – учитывая то, что это была чисто рефлекторная реакция, без привлечения головного мозга.
Когда от рецептора сигнал по нервному волокну идет в спинной мозг и затем прямиком к мышце, побывав всего в трех нервных клетках – чувствительном нейроне, вставочном нейроне из спинного мозга и двигательном нейроне, то время синаптической передачи составляет порядка 0,1 секунды.
В любом случае, этих долей секунды до вылета пули вполне хватило Белому, чтобы уронить свой кулак сзади на макушку худенькому наркоману, и тот моментально скомкался, как перевернутый бумажный стаканчик, прихлопнутый сверху ладонью. Единственное различие – Аркаша не издал громкого хлопающего звука. Он с легким шорохом сложился на асфальте в кучку неопрятного тряпья и неожиданно запа́х дорогими женскими духами из повредившегося при падении украденного флакона.
Друзья посмотрели друг на друга – Белый развел руками, как бы извиняясь за опоздание, а Серый произвел глубочайший в своей жизни выдох, избавляясь от некрасивой бледности…
Как и просил шеф, Кулешова впутывать не стали – вскрытую дверь захлопнули и позвонили 02. Наличие у этого наркомана воровских отмычек и огнестрельного оружия, очень смахивающего на табельное полицейское, было достаточным фактором для того, чтобы гарантировать Аркаше весьма серьезные неприятности…
Свет в окнах моей квартиры не горел – что было довольно странным. Я припарковал машину на ночную газонную стоянку и поболтал пару минут со сторожем. Потом зашел в магазинчик возле дома, очень хотелось яблок. На самом деле, подобные желания – стопроцентные последствия 3-х дней без никотина.
Ну что ж, организм нужно было порадовать тем, что ему хотелось. С ним сейчас спорить нельзя – как с беременной женщиной, нужно старательно исполнять все его прихоти и желания. Все, кроме предательски вклинивающихся время от времени провокаций умирающей привычки – по поводу «давай, закурим, товарищ, по одной». Слова песни я находчиво заканчивал чем-то вроде «давай закурим, и гробик – твой», и привычка, обнаруженная и разоблаченная, ненадолго отставала.
Я четко помнил опасные вехи на пути к здоровой жизни. Очень настойчивые желания закурить проявлялись, обычно, в первые три дня после отказа от сигарет, потом где-то на седьмой день, потом к концу второй недели – и к концу четвертой. Когда вы перевалите первый месяц, становится проще. Но и тут расслабляться не надо – прошла только физиологическая привычка, а психологическая – если она вообще пройдет когда-нибудь, то уж точно не через месяц после того, как вы перестанете ей потакать.
Да, чуть не забыл. Примерно на сороковой день призрак убиенной вами привычки припрется и устроит настоящее театрализованной представление – с заламыванием рук, звяканьем цепями и с ритуальными танцами эротического содержания… Все это будет очень соблазнительно, но нужно найти в себе силы не поддаться искушению.
Яблок в магазине было мало – всего два сорта. Семеренко и нелюбимые. Нелюбимые – это такие темно-красные, красивые, крупные, но рыхлые и на вкус – словно весенний чернозем. Таким образом, вроде бы имеющийся выбор для меня был лишь выбором кажущимся. Так как красные яблоки забытого сорта я отказался бы жевать и под пытками, взор мой благосклонно улегся на живительную зелень Семеренко. Я уже было собирался нагрузить в пакетик с полдюжины плодов покрупнее, как до меня дошла некоторая несостыковочка.
Любой магазин пахнет по-своему. В крупных дорогих центрах не обойдется без запаха кофе – говорят, этот аромат способствует быстрейшему освобождению собственного кошелька от наличности реальной, и магнитных карт – от наличности виртуальной.
В деревенских магазинах пахнет одновременно недорогим мылом, сладким печеньем и резиновыми сапогами – потому что тут, хоть распространяй запах кофе, хоть не распространяй – все равно, кроме самого необходимого и водки, ничего не купят.
Магазинчик около моего дома был маленьким и очень тесным, и в нем, обычно, пахло тем, что недавно разлили или разбили. В этот раз уборщице повезло, никакой аромат с пола не распространялся. Запахи аккуратно построились по отделам, и пахли по очереди, лишь слегка смешиваясь в районе границ.
Яблоки тоже пахли, наверное. Мне даже показалось, что я различил аромат красных и красивых, но когда перешел к ящику с зелеными и вкусными, запаха там не обнаружил. Зато нестройный хор голосов, надышавшимися гелия, начал прямо в левое мое ухо повторять одну и ту же фразу: «кисло-сочный-помпадур»… «кисло-сочный-помпадур»…
Причем здесь известная куртизанка, я рассуждать не стал, просто отметил начало очередного приступа синестезии, набирая в пакетик яблоки посимпатичнее.
Синестезия логически завершилась на кассе, когда, едва звякнув внутренностями, касса лишилась звукового ряда, а беззвучное выползание чека стало сопровождаться стойким запахом зеленых, кисло-сладких и очень сочных яблок. Я расплатился за этот «помпадур» и поспешил домой, слегка обеспокоенный темными окнами, которые диагностировали отсутствие Ирины.