– Если ты пройдешь семь врат, я отдам тебе твоего любимого. Ха-ха-ха-ха…
Я обрадовалась неожиданному счастью и даже в ладоши захлопала, вот только ее смех немножко смущал. Может, в этом предложении кроется какой-то подвох? Что там еще за семь врат? Сейчас тычок Акисы под ребро мне бы очень помог в правильной оценке ситуации. Но она лишь шепнула на ухо:
– Соглашайся, о медлительная в принятии решений. Она благодарит тебя, госпожа! Моя подруга принимает предложение, только просит минутку на приготовления.
Жрица недовольно поджала губы, но кивнула. Баран с джиннией отвели меня в сторону, рогатый венценосец явно чему-то дико радовался.
– Что это тебя так осчастливило? Кажется, ты еще не превратился в разочарованного, в смысле расколдованного принца.
– Я не радуюсь, это гримаса страдания, – с трудом удерживая разъезжающиеся в улыбке губы, нагло соврал барашек. – Ты попала на ее любимое развлечение – в каждом из ворот с тебя будет исчезать часть одежды, а если на тебе ее было минимум и она закончится, слезут волосы, потом кожа, потом…
– Замолчи, хватит! Акиса, и ты это тоже знала?! Значит, знала и не сказала, пока я не согласилась?! Как ты могла?
– Время идет, – спокойно ответила она. – Вот что я подразумевала под «минутой для приготовлений», моя неблагодарная сестра…
В то же мгновение я согнулась под тяжестью одежды, опустив глаза и едва удерживаясь на ногах. На мне нараспашку сидели три пары норковых шуб, ондатровое манто, бальное платье Одри Хепберн из «Сабрины», костюм эвенкийского шамана, маленькое черное платье от Шанель, все платья Золушки из «Трех орешков для Золушки», единственное платье Мартиши из «Семейки Аддамс», мини-бикини шестьдесят девять из «Бриллиантовой руки» и коричневая шляпка мисс Марпл. Ее я сняла, повертела в руках и пожертвовала барану… Он тоже выглядел в ней как идиот.
– Сп-сибо, – пыхтя, выдохнула я, – ты нст-яща-а п-друга!
Обнять ее не удалось, джинния повернула меня на девяносто градусов, и я с удивлением увидела то, чего здесь только что не было. Бесконечное белое пространство и семь алебастровых ворот-арок. Акиса подтолкнула меня вперед.
– Иду, иду, чего уж там, – сквозь зубы пробормотала я. – Ну держись, любимый, весь этот стриптиз – только ради тебя! И я это припомню…
…В первых воротах меня осыпало шерстью, я чихала как заведенная и плевалась во все стороны. Притом едва не упала, запутавшись ногами в длинном козлином руне…
Во вторых меня осыпали зерном. Вернее, пытались им осыпать, я еле увернулась, а на том месте, где только что стояла, уже высилась приличная гора немолотой пшеницы тонны на две! Я бы оттуда вовек не выплыла…
Когда проходила через третьи, меня закидали финиками, последняя шуба исчезла, и платье Одри Хепберн было испорчено бесповоротно! В другой ситуации я бы даже всплакнула, но сейчас главное было удержаться на ногах и дойти-таки до финала!
Помните, за что отвечала Инанна в древнешумерском пантеоне? Так вот, я с трепетом ждала, что же меня ждет в четвертых. У этих ирреальных существ однообразные развлечения, джинн Повелитель Воды примерно так же проводил свободное время. Может, это о чем-то говорит? Например, о том, что у «высших существ» напрочь отсутствует фантазия и оригинальность мышления…
Так что перед четвертыми вратами я задержалась, выравнивая дыхание. Тут ведь с наскоку не пройдешь, не пробежишь, радуясь в душе, что победила. Все предусмотрено, нельзя проскочить достаточно быстро, чтобы тебя не обсыпало чем-то из того обширного списка продуктов, которому она покровительствует.
От ворот до ворот не меньше пяти шагов. Все равно можно в два прыжка преодолеть, скажете вы, но только не тогда, когда твои ноги по щиколотки утопают в меду (похоже на то, что она еще и покровительница меда), пока вытащишь одну ногу, увязнет вторая, и при этом инжировый град сыплет не переставая. Я становилась похожа на кикимору…
Самое страшное, когда в шестых воротах меня попытались завалить мясом… бр-р-р! Свежим, парным, только что бегало чьим-то окороком с копытом, оно больно ударило по голове. И утками… Шесть штук ощипанных уток настучало мне по спине, пока я бежала к седьмым дверям!
Но были и плюсы…
Один. Зато весомый! Слава богу, на меня не сыпались проститутки, наложницы и храмовые танцовщицы тоже…
За седьмыми вратами в сиянии стояло дерево. Нет, пожалуй, это была женщина. Очень стройная, неподвижная, она замерла в столбе желтого света, как будто омываясь потоком солнечных лучей, а из ее тела росли веточки. Настоящие, тоненькие, покрытые свежими зелеными листочками… Элегантно, но как-то неухоженно. Ей бы не мешало к ландшафтному дизайнеру обратиться, то есть если на их древнем языке – к обычному садовнику с ножницами.
– Ты зачем в мои владения забралась? Чего тебе надо? – спросила она грозно, прямо на глазах начиная меняться. Ох уж мне эти игры богов…
Теперь передо мной ясно вырисовывалась фигуристая зеленоглазая женщина в русском народном костюме, сарафан будто из шелкового малахита – это определение само в голову пришло, не знаю откуда. На кайме узоры, словно прожилки в полудрагоценном камне. На голове кокошник, а черные волосы заплетены в тугую косу, подвязанную голубой ленточкой.
Руками она опиралась на два кольца, как на колеса инвалидной коляски. Но, в отличие от прорезиненных колес «инвалидки», эти были эфемерны и будто сотканы из пыли – черной и золотой. И без спиц. Неужели Сама… неожиданно осенило меня. Это же натуральная копия Хозяйки Медной горы. Что же, и это тоже она? Обалдеть… Как же далеко ее забросило! Я заробела, эту сказочную героиню я боялась с детства, в отличие от малознакомой Инанны.
– Малахитовую шкатулку хочешь? Так бери поскорее и уходи!
Она бросила мне в руку шкатулку. У меня в детстве у самой была и побольше, картонная, правда, новогодний подарок «Малахитовая шкатулка» с шоколадными конфетами. А эта настоящая, тяжелая…
– Не надобно мне этого. За женихом своим пришла! Где он у тебя запрятан? Какое у тебя право чужих женихов сманивать? – в тон ей ответила я, стараясь унять дрожание в голосе и желание заглянуть в шкатулку.
– Ишь какая…
– А вот такая как есть – подавай Мишу, и все тут!
– Ты, глупая, знаешь хоть, с кем говоришь-то?
Она расхохоталась, по-моему, несколько не к месту. А может, и наоборот, в соответствии со сценарием, по которому она, возможно, готовит роль для какой-нибудь вечеринки у богов.
– Не слепая, вижу. Да только не боюсь я тебя, разлучница, нисколечко не боюсь! – Как будто меня кто-то за язык дергал, вкладывая смутно знакомые слова из русских сказок. Но ведь главное, что они точно соответствовали тому, что я хотела сказать.
– А вот послушаем, что он сам думает…
Она сделала круговое движение рукой по воздуху, и как будто открылось окно в реальный мир. Я вытянула шею, присматриваясь, а заодно незаметно расстегивая верхние пуговки оставшихся платьев. Взмокла ведь, как в сауне…
Итак, это был ее же храмовый двор. А на нем разворачивалась целая демонстрация или настоящий бунт! И мой Миша был здесь. Ура! Причем, кажется, не последним лицом в их маленькой храмовой революции…
Только он явно меня не видел или же просто был очень-очень занят. Он потрясал кулаками во главе юных жрецов с транспарантами, сделанными из пальмовых листьев на бамбуковых палках. Все они дружно вскидывали их вверх и скандировали вслед за моим отчаянным парнем:
– Долой бесправие мужчин!!! Союз революционных жрецов требует ответа! Наш лозунг прост и понятен – требуем права на жизнь после священного брака с богиней! Нет – кастрации после лишения девственности! Нет – принудительному закрыванию лиц! Нет – запрету входить на территорию жриц! Кстати, они и сами не против… Нет – бамбуковой каше! Да – пиву! Пиву – да-а-а!!!
– Мишанюшко! – крикнула я и зажала рот руками – ужас, что я несу. Если услышит, решит, что я сошла с ума. Хотя он сам, возможно, тоже. Что за бред понаписан на плакатах у этих жрецов, разве такое может быть на самом деле? Кроме их желания пива, конечно. В этом я мужчин понимаю…
Переведя вопросительный взгляд на богиню, я с удивлением увидела, что она побагровела и с трудом сдерживает гнев и ярость. Значит, все это правда?
– Вы что, действительно их кастрируете, кормите дрянной кашей и даже не даете безалкогольного пива?! Какое варварство…
– А вот у него самого сей же час и спросим!
В тот же миг мой героический жених, вырванный из растерянной его внезапным исчезновением толпы, оказался рядом. Его лицо все еще горело азартом боя, а в руках трепыхался банановый лист с лозунгами…
Я кинулась к нему. У него радостно засветились глаза, когда он узнал меня все еще в слоях чужой одежды. Хорошо, не стал задавать вопросов по этому поводу. Просто обнял, безбожно пачкая собственную одежду, и прижал к сердцу…
– Кого ты выбираешь? – важно спросила его богиня.
– Само собой, я ее выбираю, потому что вас вообще в первый раз вижу.
– Ах ты наглец! Это ты поднял бунт среди моих жрецов?
– Мы коллективно решили, что каждый труд должен быть вознагражден.
– Твоя взяла, Катерина. Бери своего мастера, – кивнула «хозяйка».
– Прости на худом слове, – поклонилась я ей, чувствуя, что так надо и не стоит напоминать, что меня зовут по-другому. Однако Миша неожиданно отказался…
– Извините, но я никуда не пойду, пока вы не выполните наши условия. Вот список за подписью всех членов «Союза революционных жрецов». Или все, или ничего, мы стоим до конца!
– Недооценила я твою решимость. Да только другого случая уйти отсюда у тебя не будет. Когда ты лишишься девственности, то будешь кастрирован и до конца молодости принужден петь в моем хоре. А с появлением первых морщинок тебя отдадут на съедение моим крокодилам.
– Но он не девственник! – вскричала я и честно призналась: – Мы с ним уже шесть раз целовались!
– Это правда? Ты осквернен, тебе здесь нельзя оставаться, даже на корм крокодилам твое мясо не подойдет.